Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы) - Трахименок Сергей Александрович (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Смеялись и дурачились ребятишки, степенно переговаривались взрослые, голос Магды все время звучал недалеко от комнатушки, как будто она сторожила его, чтобы высказать все, что она думает о нем, в частности, и о мужчинах вообще.
Но Федя не чувствовал угрызений совести. Он сладко потянулся.
«А пошли вы все… Жизнь все же прекрасна. И нужно просто жить, а не вечно бороться, вечно драться, вечно кого-то искать, найти и не сдаваться».
Он уперся головой в спинку кровати, но мозг не начал своей привычной работы, уже не хотелось анализировать детали случившегося, чтобы определить, далеко ли продвинулся он в своих поисках, каков будет следующий этап расследования, ради которого он искал эту женщину. Этап этот должен расставить все точки на «і», выяснить или, как говорят профессионалы, установить детали, что могут понадобиться следствию, чтобы окончательно определить причину Мишкиной гибели. Но зачем ему это? Этап — ступенька на пути к цели. Нужна ли ему эта ступенька, если он не собирается идти дальше? Клео здесь ни при чем, и это главное… А Мишке уже ничем не поможешь. Федя, во всяком случае, не поможет, потому что он не Господь Бог, а всего лишь дворник сейчас, и опер в прошлом.
И даже если он, в конце концов, выяснит, что Клео по неосторожности подставила Мишку и он попал в ту гибельную ситуацию, при чем тут она? Разве можно осуждать женщину за то, что она пригласила к себе мужчину, а тот, уходя от нее, налетел на хулиганов?.. А раз так, то… Да о чем говорить. Клео для него — второй Купрейчик, только без бороды и шизофренических рассуждений о том, что каждый человек сам себе доктор.
Два года назад, после удара по голове, Федя то ли от массированного лечения в психушке, то ли от стресса, который свалился на него, а может быть, от того и другого, перестал испытывать потребность в женщинах.
Не проявляли к Феде интерес и женщины. Кому нужен мужчина, сломленный жизнью? Опереться на такого нельзя, а выпрямлять или выхаживать — себе дороже.
Правда, однажды в дверь его квартиры позвонила женщина и вовсе не для того, чтобы спросить, кто проживает рядом и долго ли будут отсутствовать соседи.
Звонок этот раздался в начале марта этого года, еще до приезда к нему Витальича.
Федя открыл дверь и увидел одну из малярш, что ремонтировали подъезды «крейсера», впрочем, ремонт — это громко сказано, все сводилось к замазке шпатлевкой непристойных надписей и покраске панелей. Красили подъезды две женщины. Озорные, в чем-то пошловатые, всегда громко говорящие, ругающиеся с жильцами. Одна из них, помоложе, звалась Варей, вторая — Клавой.
Перед Федей стояла Варя.
— Принимай работу, хозяин, — проговорила она. И, пока Федя одевался, без приглашения вошла в квартиру и оглядела ее с таким видом, будто собиралась купить.
— Идем, — сказал ей Федя, не любивший такой бесцеремонности.
— В-а-аще-то я пошутила, хозяин, — произнесла Варя, — нам еще один подъезд остался, дай, че ли, напиться…
— Делать, что ли, нечего? — разозлился Федя.
— Как нечего, есть чего, работы навалом, — ответила Варя, так же бесцеремонно, как и квартиру, оглядывая ее хозяина, — один, че ли, живешь?
— Один, один, — подтвердил Федя и, чтобы как-то перевести разговор на другую тему, спросил: — Долго еще красить будете?
— А вот поставишь пол-литру, так завтра и закончим, — сказала малярша.
— Начальник РСУ вам поставит, — ответил Федя, — мне некогда…
— Ладно, — проронила Варя так, будто это он зашел к ней в квартиру и занимает дурацкими разговорами, — до завтра…
А назавтра он столкнулся с маляршами на улице. Они действительно закончили работу и ждали машину, чтобы погрузить инструмент и банки.
— Хозяин, — крикнула Клава, — ставь пузырь, мы ремонт закончили, обязательство свое выполнили.
— Прекрасно, — ответил Федя, пропуская мимо ушей намек на пол-литра, — от имени общественности самого большого в Каминске дома объявляю вам благодарность. Где вы получите еще благодарность?
— Скупой ты, хозяин, — продолжала Клава, разжигая в нем чувство противоречия, которое, по ее расчетам, должно было привести к желаемому результату, — облупится у тебя краска, если не обмыть как следует.
— Плохо красили, если облупится, — пришлось ответить ему.
Федя был рад, что ремонт закончился и больше никогда не придется встречаться с этими языкастыми бабами. Но он ошибся.
Вечером в дверь снова позвонили. Когда он открыл, то удивился так, что не смог вымолвить ни слова. Перед ним были Клава и Варя, но в своих, как говорят в Каминске, выходных нарядах, с ярко накрашенными губами и подведенными бровями.
— Принимай гостей, сосед, — сказала Клава, и тут Федя вспомнил, что она жила в том же подъезде, где он когда-то снимал комнату.
Не пристало мужчине прятаться от женщин, и Федя пригласил гостей в квартиру.
Поскольку единственные три стула были у него на кухне, он сразу проводил женщин туда.
— У нас все с, собой, — произнесла Клава, оглядевшись, и стала доставать из сумки снедь.
На столе появился кусок колбасы, хлеб, пол-литровая банка с капустой и бутылка водки.
— Давай нож и вилки, хозяин, — вступила в разговор Варя.
— Вилки, нож, — поддержала ее Клава, — и рюмки.
Нож у Феди, конечно, был и вилка была, а вот рюмок — увы. Пришлось заменить их чашками.
Женщины потребовали, чтобы разливал хозяин. Федя так и сделал — разлил в две чашки, но ни Клава, ни Варя не потребовали от него налить себе, видимо, они знали о его болезни.
По второй разлила Клава. После этого она посмотрела на остатки водки в бутылке и без сожаления протянула бутылку Феде:
— Оставь, хозяин, вдруг простуда какая приключится…
— Хорошо, когда мужик не пьет, — произнесла Варя, — с таким мужиком жить можно.
— Точно, — подтвердила старшая.
От выпитого они обе раскраснелись и начали нести всякую чушь, расспрашивали о соседях, о заработках, потом заговорили о себе.
К удивлению Феди, они оказались сестрами.
Варя полгода как развелась со своим мужем и приехала к сестре в Каминск, поселилась в ее квартире, а у той муж, который «крепко зашибает», двое детей, поместиться негде.
Дальше — больше. Выяснилось, что и младшая рассталась с мужем, потому что он «не просыхал».
Потом старшая уж очень ловко и незаметно исчезла, а младшая продолжала говорить с том, что жить с непьющим мужиком хорошо, что мужиков нельзя надолго оставлять одних, «а то они разбалуются», что эту «квартиру можно отделать, как конфетку».
Потом разговор опять перешел на мужей-пьяниц, потом на горькую женскую долю, потом они оказались в одной постели, а утром он услышал от нее:
— Ничего, что у тебя не получилось, это не главное. Главное, чтобы муж был непьющим и получку домой приносил.
Она обещала прийти вечером, но не пришла, и дело было вовсе не в той неудаче, просто на прощание Федя сказал, что думает менять работу и ему придется оставить квартиру.
Визит сестер заставил его посмотреть на себя со стороны, оценить свое состояние. Раньше он не испытывал беспокойства от этого состояния, так как не испытывал обычных неудобств длительного мужского поста, которые всегда преследуют мужчин, подвигая их на безрассудные поступки: идти на свидание ночью в незнакомом городе, уходить в самоволку, рискуя после продолжить службу в дисциплинарном батальоне, драться с другими особями мужского пола за обладание самкой, забыв, что ты не волк во время гона, а человек разумнейший.
Провидец Купрейчик был отчасти прав, говоря, что Федя не до конца искренен с ним. Конечно, это было так, потому что, кроме галлюцинаций, случавшихся с ним в первое время после лечения в психбольнице Н-ска, кроме адских головных болей, возникающих иногда ни с того ни с сего, после неосознанного страха перед людьми и жизненными обстоятельствами, встречающимися у нас на дню по сорок раз, была еще одна причина, которая подтолкнула его согласиться на предложение Витальича о лечении.
Купрейчик, при всей его учености, не увидел эту причину. А ведь должен был увидеть, поскольку преклонялся перед Фрейдом, который первопричину всех душевных болезней рекомендовал искать в сфере подсознания, а подсознание — всего лишь нижний этаж сексуальных проявлений.
