Порт-Артур (Том 2) - Степанов Александр Николаевич (читаемые книги читать .TXT) 📗
Офицеры вернулись в потерну. Солдаты кончали ужинать. Вставая из-за стола, они истово крестились.
- Гнедых! - окликнул Шметилло рослого старшего унтер-офицера. - Какую пакость на сегодня придумали японцу?
- Думаем змея запустить с гранатами, - улыбнулся солдат, отдавая честь капитану.
- Но только после приборки казарм и отъезда кухни и водовоза, чтобы не было напрасных потерь.
- Не извольте беспокоиться, Игнатий Брониславович, все будет в аккурате.
Человек десять стрелков возились с большими бумажными змеями, привязывая к хвостам их небольшие бомбочки с короткими запальными шнурами.
Когда все было готово, солдаты вышли в ров. В сторону японцев дул сильный ветер. Один за другим поджигались шнуры бомбочек, и змеи взлетали вверх. В темноте едва были заметны светящиеся точки горящих шнуров. Сверху с брустверов "наводили" их куда надо, голосом командуя, травить ли еще веревку или держать ее неподвижно, если змей оказывался в нужном месте. В небе на мгновение вспыхивал огонек, и бомбочка летела вниз, падая в расположение японцев, а змей, козырнув, стремительно взмывал вверх. Стрелки быстро подтягивали его за веревку и снова "заряжали" этих своеобразных бомбардировщиков. Японцы в полной растерянности палили в воздух, безуспешно стремясь сбить невидимого врага, и в отместку стали забрасывать ров ручными гранатами. Стрелки с веселым смехом поспешили укрыться в казармах.
- Сейчас пустим еще гадючку, - предупредил Гнедых Звонарева.
Японцы несколько успокоились.
Два стрелка выползли на бруствер с небольшими ракетами в руках. К ракетам был прикреплен белый бенгальский огонь. При взлете ракеты он загорался и освещал местность. Ракета пускалась низко над землей, "ползла гадюкой", как говорили - стрелки, и, пролетев около сорока-пятидесяти шагов, падала. С бруствера укрепления следили за "гадами" и тотчас же обстреливали залпами из шметилловских пулеметов обнаруженные цели.
Не успела потухнуть последняя ракета, как обозленные японцы перевели луч прожектора на укрепление и обстреляли его сосредоточенным огнем нескольких батарей. Стрелки, за исключением часовых у пулеметов и наводчиков у противоштурмовых пушек, спрятались в центральной потерне.
- Здорово мы сегодня раздразнили японцев, - совсем по-детски смеялся Шметилло, стоя у входа в потерну. - Будут теперь с полчаса молотить по нас, пока сердце отойдет.
- Чего доброго, еще кинется в атаку, - заметил стрелковый прапорщик, стоявший несколько поодаль.
- Мои артиллеристы не прозевают, пошпарят в упор картечью, - усмехнулся Есаулов.
Звона рев отошел в глубь потерны. Снаряды то и дело рвались около входа, и осколки залетали в самый проход. Здесь же были сложены пирамидками ручные бомбочки и пороховые заряды противоштурмовых орудий Случайное удачное попадание осколка - и все это взлетело бы на воздух. Но ни Шметилло, ни два других офицера не обращали ни малейшего внимания на эту опасность. Капитан сел к с голу и крикнул, чтобы ему подали горячего чаю.
- И мне тоже, - попросил Есаулов.
- К вам, Сергей Владимирович? - обернулся к Звонареву Шметилло.
При тусклом свете керосиновой лампочки его заросшее щетиной лицо приветливо и добродушно улыбалось, как будто вокруг не летали осколки, грозя ему ежеминутной смертью.
Вдруг ослепительный яркий огненный столб вырос совсем рядом. Звонарева оглушило и так сильно обо что-то ударило, что он потерял сознание.
Он не мог определить, прошло ли пять минут или два часа, когда сознание медленно стало возвращаться к нему. В ушах звенело, все тело ныло, дышать было трудно, руки и ноги казались страшно тяжелыми и не повиновались ему.
Мрак перед глазами постепенно рассеивался. Наконец Звонарев разобрал наклонившееся над ним бородатое лицо ротного фельдшера и почувствовал острое раздражение в носу.
- Приходит в себя, - расслышал он хрипловатый низкий голос.
Звонарев чихнул, почувствовав при этом острую боль в голове, и застонал.
Фельдшер убрал нашатырный спирт и влил в рот Звонареву лекарство.
- Вашбродь, принимайте команду, - сказал он.
- А капитан? - с трудом выговаривал слова, спросил прапорщик.
- Их разорвало на куски вместе с артиллерийским офицером, а нашему прапорщику раздробило ногу. Так что вы остались за старшего, - ответил фельдшер.
- У меня сильно болит голова.
- Малость оконтузило вас, а так все цело, я уже осмотрел.
Звонарев чуть приподнялся и увидел, что лежит полураздетым на нарах в казарме. Он попытался было встать на ноги, но голова закружилась так сильно, что он едва опять не потерял сознания. Кое-как одевшись, с помощью поддерживавших его под руки стрелков прапорщик вышел в потерну. По дороге его окликнул раненый стрелковый офицер.
- Умоляю вас, отправьте меня в перевязочный пункт.
Я умру здесь от потери крови, - просил он. - Ваше счастье, что вы не подошли к Шметилло, когда он вас спросил. Взорвались бомбочки как раз рядом с ним. Я успел отскочить, и все же мне повредило ногу, иначе и меня разнесло бы в клочья.
Обстрел постепенно стихал. Солдаты столпились возле останков своего капитана. Они были удручены гибелью любимого начальника.
Прапорщик взглянул на обгорелые щепки стола, за которым сидел Шметилло, уже засыпанные землей лужи крови на полу и велел убрать в потерну подальше взрывчатые вещества. Неожиданный треск шметилловских пулеметов и грохот противоштурмовых орудий заставил Звонарева выйти во двор.
- Японец лезет, - сообщил стрелок.
- В ружье! Первый взвод направо, второй налево, третий в капонир.
Четвертому оставаться здесь в резерве, - приказал Звонарев, и десятки голосов тотчас разнесли это распоряжение по всему укреплению. Солдаты, расхватывая на ходу винтовки, бросились по указанным местам.
Артиллерийский огонь прекратился, зато градом сыпались ручные бомбочки. К счастью, большинство из них не долетало и падало в бруствер или около него.
Стрелки с необычайным проворством выкидывали их обратно в ров.
- Банзай, банзай! - неслось со стороны японцев.
При свете русских прожекторов Звонарев увидел, как японцы, добежав до рвов, быстро прилаживали бамбуковые лестницы и по ним спускались вниз.
