Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас - Бороган Ирина Петровна
Приближались президентские выборы 1996 года, на которых Ельцину предстояло иметь дело с сильным противником – лидером КПРФ Геннадием Зюгановым. Спецслужбы предлагали разные планы сохранения президента у власти, не имевшие ничего общего с демократическими процедурами. ФСБ и Служба безопасности президента, которой руководил Александр Коржаков, советовали отменить выборы, но пойти на это Ельцин не мог. У ФАПСИ был сильный козырь – Агентство контролировало информационную систему ГАС-«Выборы», собиравшую данные о результатах со всех избирательных участков.
В «Релкоме» тем временем назревали противоречия: Солдатов и Бардин постоянно спорили, не зная, как развивать компанию. В конце концов Бардин покинул команду. Солдатову предстояло самостоятельно выбирать направление, в котором двинется «Релком».
2 февраля 1995 года на вечеринке в Курчатовском институте, устроенной коллегами в честь дня рождения Велихова, ему было сделано серьезное предложение. Директор ФАПСИ, 55-летний Александр Старовойтов, невысокий, крепко сбитый и напористый генерал, в присутствии Велихова предложил Солдатову стать его советником. Старовойтов пояснил, что его задачей будет создание защищенной сети для бизнеса, поэтому агентству нужен опыт и навыки сотрудников «Релкома». Для новой сети «Релком» сможет использовать шифровальные средства ФАПСИ. Солдатов не раздумывая согласился.
Через два месяца, в апреле, Ельцин подписал декрет, запрещающий использовать шифровальные средства, не прошедшие сертификацию в ФАПСИ, и разрабатывать такие средства без лицензии ФАПСИ. Тем самым рынок шифровальных средств оказался под контролем Агентства, занимающегося производством и продажей собственных шифровальных систем. В подобном подходе, когда государственное учреждение использует свой административный ресурс для получения прибыли, не было ничего нового и удивительного: в России того времени не существовало четких правил на этот счет. За предложением Старовойтова стояли понятные мотивы: ФАПСИ стремилось обзавестись собственной сетью, а заодно и заработать на профессионализме команды «Релкома».
Солдатов был одним из тех курчатовцев, кто создавал первые сети в стране и презирал старую советскую гвардию на излете существования СССР. Но времена изменились. Солдатов искренне поддерживал Ельцина и верил, что новое государство не может обойтись без спецслужб. ФАПСИ было предано Ельцину, и Солдатов не видел в нем угрозы. Кроме того, с государством изменилась и риторика генералов: они вдруг научились говорить на языке деловых контрактов и сделок. Солдатов был абсолютно уверен, что всегда сумеет с ними договориться. Он хорошо помнил, как спецслужбы пришли к нему с требованием распечатывать все сообщения, проходящие через «Релком». Ему было достаточно сказать: «Не проблема, только сначала дайте мне сотни три принтеров и парочку ангаров под хранение распечаток», – чтобы от них избавиться.
В начале 1990-х кабели и телефонные станции заботили Минсвязи и Булгака куда больше, чем перспективы развития интернета. ФАПСИ было единственным государственным учреждением, всерьез заинтересовавшимся Сетью, и это, конечно, не могло не повлиять на решение Солдатова. Так «Релком» обрел покровителя, и им была спецслужба.
Левенчука новость не обрадовала. «Я до сих пор считаю это решение одной из самых больших своих неудач, – вспоминал он. – У меня не получилось донести до них, что брать деньги у государства – плохая идея».
В апреле 1995 года Сергей Пархоменко, репортер газеты «Сегодня», готовил горячий материал.
В 31 год он уже был известным политическим журналистом: в начале месяца Пархоменко в своей статье назвал Государственную думу балаганом и балом шутов за принятие абсурдных, по его мнению, законов. В ответ оскорбленные депутаты направили обращение в Судебную палату по информационным спорам при президенте, что только увеличило популярность журналиста {51}. Его карьера шла в гору: только что владелец «Сегодня», медиамагнат и один из первых российских олигархов Владимир Гусинский, предложил ему стать главным редактором нового еженедельника – журнала «Итоги».
Крупный и высокий, с черными как смоль волосами и бородой, Сергей Пархоменко всегда говорил экспрессивно, и его манера мало кого оставляла равнодушным. Он не был журналистом-расследователем, но история, которую он хотел опубликовать, могла иметь серьезные последствия – она описывала растущее влияние Службы безопасности президента, возглавляемой Коржаковым, на политическую ситуацию в стране.
Пархоменко попытался опубликовать статью в своей газете «Сегодня», но наткнулся на сопротивление заместителя главного редактора, который, толком ничего не объяснив, отложил ее «на потом».
В то время правительство Ельцина увязло в первой чеченской войне, которая вместо короткой победоносной операции в мятежной республике превратилась в затяжную, кровопролитную кампанию. Телеканал Гусинского НТВ критически освещал происходившее на Кавказе, и это не нравилось Кремлю. В декабре сотрудники Cлужбы безопасности Коржакова остановили кортеж автомобилей, в котором ехали охранники Гусинского, около его офиса, прямо напротив Белого дома, и грубо их задержали (история стала известна как «операция "Мордой в снег"»). Узнав о случившемся, бизнесмен предпочел на время уехать в Лондон. Именно поэтому в редакции колебались, не зная, к каким последствиям может привести публикация.
Генерал Коржаков считался зловещей фигурой в Кремле. Удивительная узость взглядов уживалась в нем с безудержным честолюбием. Свою карьеру он начал в 9-м управлении КГБ, охранявшем партийных бонз. Он был безоговорочно предан Ельцину и не покинул его даже тогда, когда Ельцин вышел из компартии, а самого Коржакова уволили из КГБ. В 1991-м, в дни путча, его телефон тоже оказался в списке Калгина на прослушку. В награду за преданность Ельцин сделал его главой своей службы безопасности. Коржаков считал методы спецслужб универсальными, применимыми в любой области, будь то экономика или политика. Он хотел превратить свою службу в могущественную организацию, влияющую на политику, контролирующую министров и российских олигархов. Из кабинета в Кремле он пытался влиять на самые важные в стране деловые переговоры и контролировать все сферы политической жизни.
Но Пархоменко потратил много времени на свое расследование и сдаваться не собирался. В раздражении от молчания «Сегодня» он отправился в популярные тогда «Известия». «Я предложил им свою историю, и они согласились ее напечатать, – вспоминал Пархоменко. – Даже сверстали ее на разворот». Впрочем, вскоре оказалось, что и «Известия» не торопятся ее публиковать. У Пархоменко собиралась целая коллекция сверстанных статей – первая для «Сегодня», вторая для «Известий», и ни одна не пошла в печать.
Поскольку атмосфера в стране была неопределенной, а расследование затрагивало очень чувствительную тему, Пархоменко решил спрятать фактуру для статьи в надежное место на случай, если спецслужбы этим заинтересуются. Пархоменко подрабатывал на агентство France Press и поэтому пришел c документами и записями в их московский офис. В небольшой комнате, отданной под бухгалтерию, хранились личные файлы работающих на агентство корреспондентов. Сославшись на то, что ему нужна его папка, он незаметно засунул в нее материалы расследования. «Я подумал, что никому в голову не придет искать информацию о президентской службе безопасности в офисе AFP», – с улыбкой вспоминал Пархоменко {52}.
В конце апреля он решил обратиться в «Московские новости».
Редакция находилась на Пушкинской площади, на крыше здания красовался логотип газеты. Изначально еженедельник запустили для советской пропаганды накануне Олимпиады-80, но в перестройку содержание «Московских новостей» кардинально изменилось: главный редактор Егор Яковлев превратил газету в самое популярное в стране демократическое издание. В конце 1980-х в день выхода свежего номера у стендов напротив входа в редакцию собирались толпы москвичей – читать вывешенные там газетные полосы и обсуждать прочитанное. К середине 1990-х популярность, а вслед за ней и влиятельность «Московских новостей» пошла на спад, но газета осталась уважаемым изданием.
