Княжна - Берендеева Светлана (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Мария села и облегчённо вздохнула. Всё, кончился морок этот, наваждение бесовское. Свободна! Ох, как хорошо!
– Да ты что улыбаешься? Государь знаешь, как разошёлся! Даже на Васю моего кричит. Александр пропал куда-то, не могут найти – хоть бы он царя успокоил.
Её прервал громкий голос царя и его размашистые тяжёлые шаги.
– Ой, сюда идут, мамочки!
Дверь распахнулась от сильного удара и стукнулась о простенок. Первым в неё шагнул Пётр, сзади, толкаясь, грудились остальные.
– Ага, вот она, улыбается. Что, довольна? Завидного жениха подцепила! И уж наряд белый надела. Торопишься?
Мария молчала, лихорадочно прикидывая, как ответить, чтобы смягчить гнев Петра – ведь наказать он мог нешуточно. Хорошо, если ссылка, а может и казнить отца и брата как изменников.
– Что молчишь, глаза синие вылупила? Думаешь, рожей вышла, так всё тебе простится?
Мария присела в поклоне, незаметно крестообразно пошевелила щепотью и, набрав воздуху, сказала по-немецки:
– Герр Питер, пусть вам говорят, что угодно, но ни семья моя, ни я сама никогда не предприняли бы ничего без вашего соизволения.
У Петра округлился и без того маленький рот. Он засмеялся глазами и с любопытством оглядел её.
– Отколь по-немецки изъясняться умеешь?
– Немку из Слободы батюшка держал.
– А по-французски можешь?
Она ему по-французски ответила:
– Французскому языку нас с братом математик мсье Жюль учил.
У Петра заблестели глаза. Он оглянулся на стоявших сзади и раскатисто захохотал.
– Ай да князь Борис! Не токмо сынов – девку и ту выучил! Ну, а ещё что знаешь, девица многомудрая?
Мария, минутно поколебавшись – не переборщить бы – всё же решилась:
– Лекарское дело, государь, от мейнхеера Кольпа, – это она по-голландски сказала.
Царь даже поперхнулся.
– Ну-у! Так тебе не замуж, тебе на государеву службу надо.
Обернулся назад:
– А, Борис Алексеич?
Борис Алексеевич с посветлевшим лицом – пронесло, кажись – кланялся.
– Порода такая, до ученья жадная, государь. В девке вот и то проявилась.
– Хм, ну ладно, пойдём в кабинет к тебе, поговорим. Да скажи водки подать и яблок мочёных.
Царь последний раз усмехнулся Марии и пошагал прочь на длинных ногах. Все за ним. Меньшиков задержался, быстро сказал:
– Умна, княжна!
И батюшка кивнул ей ласково.
Закрылась дверь за толпой, а у Марии будто вся сила из тела враз ушла – как стояла, так и села прямо на пол.
Прибежавшая вскоре Наталья рассказала, что государь хоть и сердит, и пеняет батюшке за самовольство, но гроза минула.
– А Меньшиков-то каков! Нет, ты вообрази, в главных заводилах был, а теперь представляется, что не знал ничего. Ну и гусь!
Наталья чуть вздохнула.
– Не бывать тебе, Маша, царицей. А ты что не весела? Али уж милым жених этот стал?
– Что ты, что ты, «милым», скажешь тоже. Ты Сашу не видала ли?
– Он с Васей вместе взошёл, а потом пропал куда-то. Придёт, куда ему деваться.
Мария вздохнула и бессильно уронила руки. Попросила:
– Распусти мне шнуровку. Снять всё это надо. Смурно мне на душе, Наташа, на волю хочется. Давай кататься поедем?
– Кататься? Так ведь темно уже, спать надо, а не кататься. А вот завтра к Воробьёвым звали. Не ассамблея, а так, вроде гадать собираются. Ой, ты прямо на ногах еле держишься. Знамо, такое сегодня вынесла. А ты смелая – с царём-то как говорила. У меня бы от испугу и язык бы во рту не пошевелился. Пойду, Пелагею кликну, пусть уложит тебя.
Утром Саши за столом не было. Хотя, может, и не из-за неё, подумалось Марии, отца и Василия тоже не было. Говорили, войны с турком не миновать, так дел армейских много. Наталья всё утро об этой войне говорила, заранее горевала об отъезде мужа.
Весь день бродила Мария по дому как неприкаянная, выглядывая с лестницы на каждого вошедшего – Саши не было. После обеда приехал Василий, сказал, что вновь отправляет их государь по делам снабжения армии. Александр сразу поехал, а его, Василия, отпустили на часок – с женой проститься. Повздыхала Мария, а сказать и нечего. Не с кем, видать, Саше прощаться после вчерашнего. А она-то всю ночь планы строила, как им к отцу с разговором этим подступиться. И так тяжело ей стало, будто больна. Ни в какие гости ехать не хотелось.
Но всё же поехали. Да и почему бы не поехать? Всё равно ждать теперь нечего – Вася прощался, так сказал, что надолго, государь, дескать, в Москву вскорости собирается, так с донесением он уж туда поедет, а обратно неизвестно когда. Ну а раз он не скоро, так и Саша не скоро.
В возке и Мария, и Наталья сидели пригорюнившись и почти всю дорогу молчали. Наконец Наталья, хлюпнув носом, жалостно проговорила:
– И что им дома не сидится! Шведа воевали-воевали, вроде сладили. Так теперь с турком надо. Нешто земли в России мало?
У Марии тоже нос хлюпал, и потому голос получился какой-то мокрый.
– Значит, мало им. Дело у них такое мущинское – война.
– Ну да, дело у них – убивать друг друга. Мы, значит, рожать будем, а они в землю класть, чтоб тесно на земле не было!
Наталья вздохнула и перекрестилась.
– Одна надёжа, что Вася при государе будет, так, наверно, не под самой пальбой.
Увидев, что золовка от её слов ещё пуще полила слёзы, обняла её.
– Ну ладно, будет сырость-то разводить. И Саша ведь не солдатом идёт. Бог даст, все вернутся! Вот мы тогда и свадьбу тебе… Ох, и свадьбу тебе сыграем, на всю землю слыхать будет! Да что ты, Маша? Что ты совсем разнюнилась? Вернётся он.
Мария вытерла лицо и горько поджала губы.
– Вернётся, не вернётся, а я уж ему не мила.
– Да полно-ка болтать!
– Ты не знаешь. Когда мы с Алексеем в кабинете были… Ну, отец отослал нас, помнишь?
Наталья торопливо кивнула.
– Ну так Саша туда сразу вошёл, как приехали они с царём. А там… Алексей на коленях передо мной стоял и руки мои целовал. И тут как раз Саша входит… И не молвил ничего. Глянул на меня вот этак и вышел. И дверь за собой прикрыл.
Тут у Марии слёзы совсем уж ручьём хлынули, и она еле смогла выговорить:
– Знаешь, какой он гордый? Ни за что теперь на меня не посмотрит. И из сердца, поди, уж выкинул. Может, и женится на ком-нибудь. На какой-нибудь… Цициановой.
Наталья тихо качала на круглом плече рыдающую Марию, гладила её по голове. На лице её расцветала растроганная улыбка.
– Ты чего? Ты смеёшься? Весело тебе?
Наталья крепче обняла её и поцеловала в мокрую щёку.
– Пора-то у тебя какая хорошая, Марьюшка. Любит тебя твой Саша, не сомневайся. Всё уладится, и счастья у тебя будет полная охапка. Вот приедет, мы ему всё расскажем.
– Как рассказать? Мне и не подойти к нему теперь.
– Ну, я расскажу. Не тревожься. Это горе – ещё не горе. И ни о какой другой он не думает, не тревожься. Ой, Маша, мы уж подъезжаем! А лики-то у нас со слёз такие, что только людей пугать. Давай-ка проветримся сперва.
Она выглянула в дверцу, крикнула вознице:
– Повороти сейчас. Проедешь до заставы и обратно.
У заставы было забавно. Толпа мужиков стояла в очередь перед солдатом-цирюльником. Тот в большом переднике споро орудовал овечьими ножницами – кромсал мужиковы бороды. У ног его, словно очёсы пеньки, были накиданы разномастные волоса. Подходили к солдату мужики понуро, нехотя, а отходя, щупали руками голое, босое лицо своё и втихомолку отплёвывались. А громко не выругаешься – царёв указ с бородами в Петербург не пускать…
Посмотрели подружки, как мужичьи лица из кудлатых да сивых молодыми становятся, посмеялись. Вот и слёзы просохли, можно теперь до гостей ехать.
У Воробьёвых уж полно народу было, но только девицы да дамы – девичник. Ни царя, ни кавалеров его не ждали, и потому кто постарше – в русском платье явились. Оно и пристойней и свободней. Царица Прасковья с царевнами тоже были. Сразу Марии кивнула, подозвала.
– Ну, как дела, княжна, всё ли ладно?
Мария догадалась поблагодарить – есть ли тут царицына рука, нет ли, а «спасибо» дела не испортит. Прасковья разулыбалась, довольная, и хитренько заотнекивалась:
