Дороже всех сокровищ (Золотое королевство) - Виггз Сьюзен (прочитать книгу .TXT) 📗
Юный, наивный Андрэ обрадовался брату и совершенно не замечал жгучей, злобной ненависти мачехи. Она, в свою очередь, не собиралась мириться с тем, что ее отпрыску была уготована роль второго сына, и он будет отдан церкви, в то время как Андрэ унаследует герцогство.
Мачеха была полна решимости лишить его наследства и, не моргнув глазом, отравила бы и Андрэ, но ей удалось найти другой выход. Будущее пасынка она разрушила одним ударом.
С того самого дня прошло почти пятьдесят лет. Воспоминания о ребенке, которым некогда был, Андрэ носил в себе. Красивый мальчик, чье сердце наполнено любовью, не обремененный никакими заботами, с душой легкой, как летние облака.
Тот мальчик умер. Всю свою жизнь Андрэ Скалия пытался забыть ужас постигшей его трагедии.
Тряхнув головой, чтобы отогнать страшные воспоминания, Скалия удовлетворенно заметил, что королева распустила совет. Он подождал, пока все уйдут. Зная, что ему следует уйти вместе со всеми, он тем не менее, не двигался с места.
Не догадываясь о его присутствии, Елизавета упала в резное кресло, стоявшее во главе стола, за которым обычно проходили совещания, и закрыла лицо худыми, бледными руками.
«Ах, Елизавета», — подумал Андрэ, даря ей мгновения одиночества и уединения. Он встретился с ней на заре ее правления. Окрыленная победой и только что обретенным чувством власти, королева начала собирать вокруг себя величайшие умы государства. Андрэ, состоявший тогда в свите посла Венеции, быстро выдвинулся вперед.
Между амбициозной королевой из рода Тюдоров и хитрым, уже седеющим Андрэ Скалия сразу же возникло чувство, похожее на сильный электрический разряд. Родственные души, преданные делу, которое ставили выше любви и даже самого Бога.
Вот уже двадцать лет он преданно служил ей и имел полную свободу действий.
Андрэ вышел вперед, зашелестев бархатными одеждами, приблизился к столу и опустился перед королевой на одно колено.
Елизавета смерила его гневным взглядом:
— Ты хорошо научился маскироваться в тени, Андрэ, или это твой врожденный дар быть незаметным?
Он взял ее ледяную руку и слегка прильнул к костлявым пальцам губами, затем встал:
— Не то и не другое, мадам.
Елизавета локтями уперлась в крышку стола.
— Тебе лучше уйти, у меня отвратительное настроение.
— В таком случае… я лучше останусь, Ваше Величество.
Рука королевы, такая хрупкая и все же сильная, обрушилась на стол.
— Будь они все прокляты! Как смеют они пытаться успокаивать меня этим восстанием на севере? Как смеют размахивать у меня перед лицом своими балансами и свитками? Как смеют говорить о том, чтобы выпустить новую монету и, Господи прости, обещать заплатить королевские долги?
Андрэ терпеливо ждал, пока королева выговорится, давая выход своему плохому настроению. Прищурившись, она посмотрела на него:
— Черт возьми! Андрэ, ведь ты уже старик! Ты не имеешь права быть таким красавцем!
Он поклонился. Суровая красота Скалия всегда была полезным атрибутом.
— Ваше Величество, осмелюсь заметить, что ваша благосклонность была бы для меня бесполезной, будь я уродом.
Она приподняла одну бровь:
— Я люблю красивых мужчин. Тех же из них, кто отличается еще и умом, люблю вдвойне. Ну да ладно. А что ты думаешь о моем последнем несчастье?
— Думаю, королеве нужна новая статья доходов, и как можно быстрее.
— Именно так. Тогда следует ли конфисковывать имущество повстанцев?
— Это может вызвать нежелательную реакцию определенных влиятельных кругов. Есть другая возможность.
— И что же это?
— Доходной статьей, в которой вы так остро нуждаетесь, может стать ваш самый главный враг.
Королева отрывисто рассмеялась, но смех ее был невеселым.
— Это кто же, Андрэ? Теперь, после того как Его Преосвященство издал указ об отлучении меня от церкви, я могу выбирать из всех католических стран мира.
— Да, но самый главный и самый богатый ваш враг — Испания.
Андрэ смаковал каждое слово, с этой страной у него были личные счеты.
— Это правда, — согласилась Елизавета. — Ты предлагаешь мне грабить испанские корабли, идущие в Нидерланды?
— Пиратство в водах пролива, конечно, возможность, но довольно сомнительная. Некоторые корабли везут лишь провизию, ничего существенного. Я предлагаю забросить сети в более богатые воды.
Королева удивленно вскинула брови:
— Ты имеешь в виду Новый Свет?
— Именно. Вот уже несколько лет наши морские волки кружат в тех водах, большей частью честно занимаясь мелкой торговлей. Но, держу пари, некоторые из них не брезгуют захватом пары-тройки кораблей с сокровищами. А если они будут знать, что делают это ради королевы, у них отпадут всякие угрызения совести.
— Это опасно, — произнесла задумчиво королева и провела лакированным ногтем на крышке стола черту. — У нас не хватит сил для войны с Испанией.
— Я никогда не предложил бы вам войну, Ваше Величество. Миру вовсе необязательно знать, что вы санкционируете несколько «случайных» пиратских нападений. Вы будете тайным участником этого предприятия. И тайным получателем доходов.
— Ты не понимаешь, Андрэ. Я не могу дать свое разрешение на пиратство.
— Ну конечно. Тогда, если вы предпочитаете… — не договорив, он поклонился и повернулся, чтобы уйти.
— Я сказала, — королева повысила голос, и он прозвучал, как удар хлыста, — что не могу дать свое разрешение. Но я также не могу брать на себя ответственность за поступки отдельных неисправимых авантюристов…
Прежде чем повернуться к ней лицом, Скалия позволил себе мимолетную улыбку.
— Совершенно верно, Ваше Величество. Морские волки — народ совершенно неуправляемый и страшно независимый.
Королева подперла рукой подбородок.
— Но кто согласится на такой риск, Андрэ? Кто отважится броситься в воды, кишащие испанскими акулами, и сумеет выжить?
— Вот мы где, Эван! — закричал Дрейк на всю переполненную посетителями таверну, стоявшую на берегу реки.
Нетерпеливым жестом он торопил Эвана, пока тот пробирался через шумную толпу моряков, лоцманов, бакенщиков и торговцев рыбой. Наконец Эван присел к Дрейку за шатающийся столик о трех ногах. Вдохнув застоявшийся запах пива, потных тел и тушеной капусты, он на мгновение почувствовал острое желание оказаться в родном уэльском городке и подышать свежим морским воздухом. Но Эван знал, что не вернется туда, пока не добьется успеха.
Дрейк взглянул на друга:
— Ты ездил домой? Был в Кэроу?
— Да, я должен был, Фрэнсис. После катастрофы в Сан-Хуане моя доля в предприятии была ничтожной, но все равно это больше, чем мои старики получают за весь сезон.
— Значит, дела по-прежнему плохи?
— Да, хуже некуда. Уэльский Совет, кажется, предпринимает все возможное, чтобы подавить в нас чувство национального достоинства. Оуэн Перрот, из замка Кэроу, выжимает из людей последние соки, чтобы снискать расположение королевы.
Дрейк почесал затылок:
— Вот как? Но разве королева не приговорила его отца к смертной казни?
— Верно. Джон Перрот был одним из внебрачных детей короля Генриха и представлял опасность для короны. Оуэн, похоже, решил купить расположение королевы.
«Молодой лорд хочет решить свои проблемы за счет крестьян», — мрачно подумал Эван.
Его притязания с каждым сезоном становились все непомернее.
— Я, чувствую себя чертовски беспомощным, Фрэнсис. Мои родители отдали почти все, что у них было, чтобы я смог отправиться в это путешествие и привезти домой барыш. Но они не смогут протянуть долго…
Дрейк махнул рукой служанке, и та принесла кувшин эля и поставила перед Эваном. При этом она наклонилась ниже, чем было необходимо, и хитро подмигнула Эвану. Ее корсаж с тугой шнуровкой открывал больше, чем скрывал.
Тот сделал вид, что ничего не заметил, и девушке пришлось уйти. Дрейк засмеялся:
— Ты слишком красив, Эван. Не интересуешься, да?
Эван пожал плечами:
