Сталинградская Богородица - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги серии онлайн .txt) 📗
Советскую и японскую половины Сахалина соединяла между собой единственная дорога, пролегавшая по болотистой долине реки Поронай. Неприятель перекрыл ее Котонским укрепрайоном, упирающимся в сопки и трясины. Здесь были оборудованы 17 крупных дотов и десятки мелких, 28 укрепленных артиллерийских позиций и 18 минометных. На усиление обороны была выдвинута пехотная дивизия, пограничные и жандармские части, отряды резервистов. В общей сложности защитников насчитывалось около 30 тыс.
Для штурма был определен 56-й стрелковый корпус генерала Дьякова. Он был смешанного состава – стрелковая дивизия всего одна, но две отдельных стрелковых бригады, артиллерийская бригада, танковая бригада и два отдельных танковых батальона. С воздуха поддерживала смешанная авиационная дивизия из 106 самолетов. К операции подключались также пограничники, корабли Тихоокеанского флота. Систему неприятельской обороны изучили досконально, продумали порядок действий. Операция началась на два дня позже, чем в Маньчжурии, 11 августа. Наши части завязали бой за передовой опорный пункт Хонда, после артиллерийских ударов захватили несколько дотов. Японцы взорвали мост через Поронай. Но в течение ночи удалось построить из бревен временную переправу, по ней двинулись танки. Драки были яростными, доходили до рукопашных. Но врага подавляли, теснили.
179-й советский полк был направлен по болотам в обход укрепленных позиций. Ему пришлось продираться через сплошные заросли леса и кустарника, солдаты брели по пояс и по грудь в воде, несли оружие над головой. Они внезапно появились возле опорного пункта Муйка и овладели им. Из соседних опорных пунктов открыли жестокий огонь, перехлестнув свинцом дорогу и не позволяя по ней продвигаться. Но полк опять свернул в болота и 13 августа вышел к городу и станции Котон (ныне Победино). В системе укрепрайона он был ключевым узлом сопротивления. Японцы тоже подводили сюда резервы, кинулись в контратаки. Схватки за Котон продолжались двое суток, и город был взят. В результате вся полоса укреплений оказалась взломанной. Теперь через Котон неприятеля обходили с тыла. А с фронта налегали основные силы 56-го корпуса. Батареи выводили на прямую наводку, уничтожая доты и дзоты.
Чтобы японцы скорее сломались, командующий 16-й армии генерал Черемисов наметил более глубокий обход. Корабли Северной Тихоокеанской флотилии взяли на борт стрелковую бригаду и 16 августа высадили ее в городе Торо (Шахтерске). После обстрела с моря наши солдаты и морская пехота одной атакой овладели портом и городом. Система японской обороны стала рушиться. Некоторые части спешили выбраться из ловушек. Другие еще сражались, но их окружали и добивали или вынуждали сдаться.
Становилось очевидно, что удержать Сахалин японцы уже не смогут. Добавилось обращение по радио императора Хирохито, а потом и заявление генерала Ямады о капитуляции. Но… все эти декларации и приказы как будто вообще не коснулись Сахалина! Здешние войска продолжали драться. Под натиском русских отходили постепенно и организованно, старались зацепиться на каждом удобном рубеже. Сперва у селения Китон (ныне Смирных – в честь геройски погибшего при штурме командира батальона). Потом возле городка Сикука (Поронайска). Потом у Мотомомари (Восточного), у Отиай (Долинска).
Дело было в том, что в Токио догадывались – русские намерены забрать Сахалин насовсем. Воинским контингентам на острове по секрету внушали: надо продержаться сколько можно. А под их прикрытием с Сахалина вывозилось все, что представляло какую-либо ценность. Оборудование мастерских, шахт, склады продукции, сельскохозяйственный инвентарь, скот. Да и сами японские части, постепенно оттягиваясь на юг, грузились на пароходы и отчаливали на родину.
Чтобы пресечь эти перевозки и заставить японцев бросить промежуточные рубежи обороны, 20 августа корабли Тихоокеанского флота высадили еще один десант – в Маока (Холмске). А 25 августа был высажен воздушный десант в Тойохара (Южно-Сахалинск), где неприятели силились организовать круговую оборону. В этот же день советская эскадра появилась у главного сахалинского порта Отомари (Корсаков). Как раз отсюда велась эвакуация имущества и войск. Японцы уже пали духом, сопротивления не оказывали. Гарнизон сдался. А после занятия Отомари выбраться с острова стало вообще проблематично. Остатки защитников сложили оружие – всего насчитали 18 тыс. пленных.
На континенте приказ о капитуляции тоже выполнили не все японские военные. Фанатики кричали, что это измена. Собирали вокруг себя добровольцев и бросались в бой, чтобы погибнуть. Хватало и самоубийц, в данном плане национальная традиция оказывалась прочной. Офицеры резали себе животы, стрелялись. Летчики взмывали в небо и пикировали, расшибаясь в лепешку. Некоторые части и подразделения еще пытались как-то избежать сдачи. Тихоокеанский флот продолжил цепочку десантов по корейским портам – от советской границы все дальше на юг. После Сейсина была захвачена пристань Дзесин. А следующей целью был намечен Гендзан (Вонсан), самый крупный порт Северной Кореи.
Когда прибыли советские корабли с десантом, они застали в городе много японских войск. Одни уже находились на пароходах, другие ждали погрузки. Огонь они не открыли, но капитулировать отказались. Когда высадились десантники, японцы окружили их. Сутки держали друг друга на прицеле, вели переговоры. Японское начальство все-таки поняло, что деваться некуда, их все равно не выпустят. Приказало сдаваться. Но подчиненные не спешили выполнять это распоряжение. Сидели по своим казармам и лагерям, тянули время. Происходили мелкие стычки, перестрелки. А кое-кто разбивался на маленькие отрядики и разбегался. Хотя шансов уцелеть у них почти не было. Корейцы и китайцы относились к японцам крайне враждебно. С мелкими группами расправлялись без всякой жалости.
Зато русских встречали бурями восторга. Да и то сказать, кончилось их рабство! Китайцы на севере своей страны жили под японским игом уже полтора десятилетия, а корейцы и того больше, со времен Русско-японской войны. Это иго казалось вечным, японское могущество – несокрушимым. И вдруг его одним ударом разнесли в пыль! Пройдет 20–30 лет, и китайцы начнут переписывать свою историю. Будут внушать детишкам, что Советский Союз нарушил… суверенитет Китая! Вторгся на его территорию без спроса! Японцев-то победил, но для китайского глаза было оскорблением присутствие чужеземных войск на родной земле. Оставлю подобные рассуждения на совести идеологов Мао Цзэдуна. Хотя в какой-то мере им можно было посочувствовать. Придумать более умную и логичную ложь на данную тему было невозможно. Главное – хоть чем-нибудь замалевать память о бурной радости освобождения в августе 1945 г.
Избавление пришло не только к китайцам. В Маньчжурии наши войска обнаружили большие лагеря, где содержались более 70 тыс. пленных американцев, англичан, голландцев. В их числе оказалась целая плеяда союзных военачальников, старшим числился американский командующий на Филиппинах генерал Уэйнрайт, сдавшийся в 1942 г. В лагерях тоже хватало восторгов, заверений в вечной дружбе. А русские вели себя так же, как привыкли в подобных случаях. Жалели, искренне стремились помочь. Принялись кормить, подлечивать. Известили американцев, что они могут забирать своих соотечественников хоть сейчас. Те и впрямь не заставили себя ждать. На ближайших аэродромах стали приземляться самолеты США. Вывезти всех пленных было непростой задачей, но Уэйнрайта с прочими генералами забрали мгновенно – как бы в порывах благодарности не наговорили лишнего.
И совершенно особенную радость эта победа вызвала у русских. В Маньчжурии их проживало очень много. Еще при царе сюда ехали предприниматели, мастеровые. Харбин строился на русские деньги и считался «русским» городом. Русские кварталы появились и в других городах. В Гражданскую войну к соплеменникам хлынули белогвардейцы, массы беженцев. При японцах им досталось ох как не сладко! Оккупанты установили своеобразную национальную иерархию, и русским досталось последнее место – после японцев, корейцев, маньчжуров, китайцев. Им в последнюю очередь отоваривались продовольственные пайки. Их унижали, грабили налогами и реквизициями, мобилизовали на принудительные работы. Могли и просто убить, если не угодили.
