Я слишком долго мечтала - Бюсси Мишель (книги хорошего качества txt, fb2) 📗
Погрузившись в воспоминания, я не сразу замечаю в этой полуреальности, что сослуживцы обернулись к входной двери. И смотрят туда, явно смущенные. А Шарлотта наконец-то радостно улыбается.
В дверях стоит Жан-Макс Баллен.
11
1999
Мой гитарист разглядывает маски чудищ на стенах, отрубленные головы и паутину, свисающую с потолка прямо над нами. Он явно огорчен.
– Знаете, этот… этот бар ближе других к «Метрополису», – говорит он извиняющимся тоном. – Я здесь впервые.
Меня трогает его печальная мина – точь-в-точь новобрачный, который привез юную жену вместо отеля в заколдованный замок с привидениями.
– О, здесь все так необычно, – отвечаю я, коря себя за то, что не нашла реплики пооригинальнее.
А вот он уже придумал. И шепчет мне:
– На самом деле я всегда назначаю девушкам свидания в самых ужасных местах…
Я киваю, хотя мне непонятно, что он хочет этим сказать.
– И обязательно немного опаздываю. Если они меня дожидаются, значит, действительно хотят видеть! – И приосанивается в ожидании ответной реакции.
Меня его павлинье самолюбование не впечатляет. Поэтому наклоняюсь и произношу – совсем тихо, загадочным тоном:
– Ну и кто здесь самый ужасный? Вы или этот гигантский паук?
Он не отвечает, но чуть потемневшие светлые глаза говорят о том, что это место и эта ситуация смущают его не меньше, чем меня. Он взмахивает своей кепкой, подбегает официант, и мы заказываем пиво: я – «Золотой Бореаль», он – красное. И только тут замечает, что наш стол качается. Его руки начинают дрожать – слишком крупной дрожью, чтобы счесть ее естественной. Он придвигается ближе и снова шепчет:
– Берегитесь, это место проклято! Я сумею защитить вас, если вон те ядовитые змеи сползут к нам с потолка, или если проснутся вот эти зомби на стене, или если за нас возьмутся какие-нибудь типы с циркулярными пилами, но против шаткого стола я бессилен!
Не могу понять, насмехается он надо мной или у нас с ним действительно общая фобия?
– Я тоже их боюсь, – говорю я и встаю. Мы со смехом пересаживаемся за соседний столик. Этот, слава богу, вполне устойчив. Официант приносит нам два пива.
– Спасены! – шепчет мой рыцарь в кепке. – Я полагаю, что теперь самое время спросить, как вас зовут. Не могу же я вечно называть вас Мисс Ласточка. Особенно сейчас, когда вы расстались со своим сине-красным оперением.
И верно, сейчас на мне джинсы с заниженной талией и сиреневая блузка свободного покроя.
– Нет, я пришла сюда инкогнито. Знаете ли вы, что ласточки пролетают многие сотни километров вовсе не ради собственного удовольствия, а чтобы накормить своих птенцов?
– Не всегда… Еще они мигрируют, улетают далеко-далеко от своих гнезд. И могут преодолеть больше десяти тысяч километров в одно мгновение – когда выбирают свободу!
Я машинально откидываю падающую на глаза прядь. Как утверждает Фло, это самый сексуальный жест на свете. Чтобы ослабить эффект, решительно протягиваю руку:
– Натали. Но я предпочитаю просто Нати. А вы?..
Он крепко сжимает мои пальцы:
– Илиан. Можете попробовать просто Ил. Вы будете первой, кто меня так назовет.
Илиан…
Ил…
Ил-лиан… [33]
С минуту мы сидим молча, торопливо – слишком торопливо – прихлебывая пиво. Я знаю, что нужно поставить бокал, поблагодарить его и уйти. Как в покере: наплевать на свою ставку, бросить карты на стол и откланяться. Илиан смотрит на часы, потом – вопрошающе – на меня:
– Ну что, пошли? Нас ждет Роберт Смит… если мы хотим занять лучшие места.
Слышу собственный голос:
– Вы уверены, что мне удастся войти?
– Абсолютно уверен! Если кто-нибудь из «Кью» повредит руку, я – первый кандидат на подмену… поэтому они ни в чем не могут мне отказать.
– А я думала, вы всего лишь таскаете за ними гитары.
– Ну-у-у… это я так, чтобы не выглядеть хвастуном… С виду не скажешь, но вообще-то я сверхталантливый музыкант!
Да, мне кажется, мой гитарист совершенно неотразим, когда пытается пустить пыль в глаза, чтобы его приняли всерьез. И я решаю подыграть ему, поймав на слове:
– Да, похоже…
– Похоже – на что?
– Похоже, вы действительно прекрасный гитарист. Может, даже сверходаренный, но утверждать наверняка не берусь – ничего не смыслю в музыке. Однако справляетесь вы неплохо.
И я восхищенно взмахиваю ресницами, изображая фанатку. Ил ухмыляется, сдерживая притворный вздох.
– Нехорошо насмехаться над бедным малым!
– Никакой насмешки. Мне было ужасно приятно вас слушать – в Руасси, у выхода М.
Ил поправляет кепку и встает, оттолкнув стул. Слишком резко.
– Ладно, нам пора…
Следую за ним. Мы проходим под пауком. Илиан бросает последний взгляд на афиши концертов, состоявшихся в стенах «Фуф», – «Садден Импакт», «Скейт Джем», «Крю Баттл», «Смиф-н-Вессан». И черно-белые граффити за лестницей: десятки лиц с выпученными глазами – не то люди, не то чудовища.
– На самом деле, – признается Илиан, – мне очень стыдно, что я пригласил вас сюда. Я не панк, не рокер, не исполняю ни электро, ни техно… Всего лишь сочиняю кое-что в стиле старинных, давно немодных баллад…
Смотрю на него. Мне ужасно нравится эта его манера – говорить только шутливым или извиняющимся тоном. Переходим улицу Сент-Катрин. Вот он, «Метрополис», напротив, в нескольких метрах. Я останавливаюсь прямо посреди безлюдной улицы, перед чередой бутиков и ресторанов совсем с другим декором, это дорогущие заведения современного, шикарного Монреаля. Мне все меньше и меньше хочется бороться с опьяняющими волнами эйфории. И я шепчу на ухо моему робкому гитаристу:
– Обожаю старинные немодные баллады.
– Бейдж есть? – спрашивает человек с сильным квебекским акцентом.
– Да-да.
Илиан долго роется в карманах и наконец извлекает потертую пластиковую карточку. Человек бдительно рассматривает ее. На вид ему лет сорок, густая борода, залысины на лбу и мощная фигура, сразу ясно: такой не пропустит внутрь никого и ничего, даже две вращающиеся створки турникета. Он долго вытирает влажный лоб полой вылезшей из брюк рубашки, словно хочет похвастаться внушительными выпуклостями своего живота. Кажется, сейчас попросит их пощупать: «Хочешь, проверь: они настоящие!»
– Окей, проходи. А это еще кто?
– Подружка, – бодро заявляет Илиан. – Она фанатка «Кью». Пускай постоит за кулисами. Ручаюсь, она шуметь не будет!
– Ну да, а после концерта ты ее поимеешь, эту куколку, – гогочет охранник. – Знаешь, если я буду пропускать всех красоток…
Я закатываю глаза, потом смотрю на Илиана. Он так растерян, что хочется его обнять и утешить. Шагнув вперед, я откидываю свою знаменитую прядь и устремляю на охранника честный взгляд:
– Это не то, что вы думаете, мсье, я не просто его сопровождаю. И мне плевать на «Кью», я не запла́чу, если вы меня не впустите. Но перед тем как уйти, хочу кое-что сказать: гитарист, который стоит перед вами, гений! Я не понимаю, почему он всего лишь дублер… Вот если бы вы взяли да подсказали Роберту, чтобы он поставил его на сцене главным!..
Багровый от смущения Илиан смотрит на барабаны за спиной охранника, словно выбирает какой-нибудь побольше, в котором можно спрятаться.
– А я думаю, парень просто-напросто заморочил тебе голову, – ухмыляется охранник. – Он же всего лишь таскает за ними гитары. И в лучшем случае, если будет вести себя хорошо, ему разрешат их настраивать.
Я умоляюще смотрю на него, он наконец-то улыбается и уступает:
– Вот напасть-то! Вы оба мне действуете на нервы, ты и он! Скажите спасибо, что я такой сердобольный, не выношу вида несчастных влюбленных. – И протягивает мне потную руку: – Лавалье. Улисс Лавалье, организатор этого концерта. И не смейте шутить над моим именем, на самом деле меня окрестили иначе, но настоящее еще хуже. Ну так как – впустить вас, что ли…
