Я люблю Лондон - Келк Линдси (бесплатные серии книг .txt) 📗

– Не очень. – Я посмотрела на «Марк Джейкобс», вспоминая времена, когда она была новой. – Но ты ее еще не видела.

– Даже не хочу знать, сколько она стоит! – Мать повернулась на своих разумной высоты каблуках и размашисто зашагала по залу для встречающих. – Шевелись, проклятая парковка стоит целое состояние.

– Да, мама! – Я снова посмотрела на свою сумку, не в первый раз пожалев, что она не может говорить. Как приятно было бы получить краткое подтверждение того, что я действительно провела два года в Нью-Йорке, а не прилетела из университета после первого семестра.

– Все в порядке, дорогая? – Папа потрепал меня по плечу и взялся за ручку одного из чемоданов. – Полет прошел нормально?

– Да, – ответила я. – Только, по-моему, я попала в Сумеречную зону.

– А? – Папа пытался поспеть за мамой, поэтому шел впереди меня. – «Сумерки»? Твоя мать читала. По-моему, чушь. Я смотрел фильм. Не мое, но вечерок скоротать можно. Давай быстрее, я смерть как хочу кофе, а она не дает мне купить в «Косте», раз дома есть «Гафеа» [10].

Я была не готова обсуждать прогрессивные литературные предпочтения матери или новую кофеварку отца, поэтому притворилась послушной дочерью, выпятила нижнюю губу и сделала, как было сказано.

Дом, милый дом.

– Новости, новости, новости! – Мать оглянулась через плечо на заднее сиденье, видимо, желая убедиться, что я не удрала из папиного «вольво». Можно подумать, мне оставили такую возможность – папа активировал замки от детей. – Помнишь Веру из библиотеки?

– Да, – сказала я, так сжав айфон, что костяшки пальцев побелели. Я понятия не имела, кто такая Вера из библиотеки.

– Умерла, – объявила мать. – От рака.

Теперь я точно не узнаю, кто это такая.

– И Брайан из мясного магазина, – продолжила мать, глядя вверх, словно оттуда махала целая толпа неизвестных мне мертвецов, напоминая, что и они тоже сыграли в ящик. – Кто еще? Эйлин, но ты ее не знала. О! Ты мистера Уилсона помнишь?

Я покачала головой.

– Да помнишь ты! – настаивала мать. – Он каждый день проходил со своим псом мимо нашего дома.

– А-а-а-а, – театрально протянула я. – Тот Уилсон!

– Умер, – заявила мать. – Правда, не от рака. Что-то с поджелудочной.

– От рака поджелудочной, – прищелкнул пальцами отец. – Говорили так.

– Патрик Суэйзи, Стив Джобс и мистер Уилсон, который прогуливал пса мимо нашего дома, – меланхолично сказала я, глядя в окно. – Рак поджелудочной косит знаменитостей.

Вырвавшийся у папы смех тут же перешел в старательный кашель, но его заглушил поминальный список матери. Чтобы снять напряжение, я провела пальцем по экрану айфона и проверила сообщения. Ни единого. Ничего от Дженни насчет того, что она вылетает, ничего от Алекса с признанием в том, что он всю ночь не сомкнул глаз и рыдал в мою холодную подушку, а самое главное – ничего от Луизы с извинениями за то, что бросила меня на съедение родителям.

– А эта, с почты, родила второго ребенка, – продолжала мать. Список умерших подошел к концу, и мы приступили к списку родивших с уточнением того, законным ли был каждый ребенок. – А Брайони, с которой ты училась в школе, ждет третьего, представляешь? Правда, отцы у них разные. А у Луизы малютка Грейс. Такая красавица!

– Кстати, о Луизе… – Я подалась вперед и уперлась подбородком в мамино сиденье. – Где она?

– О, Луиза не смогла, у Грейс утром начались колики, – отмахнулась мать, будто то, что лучшая подруга меня бросила, было пустяком. – С появлением ребенка приоритеты меняются, Энджел, когда-нибудь сама узнаешь. Ты уже не центр вселенной. У Луизы муж и ребенок, отныне для нее они всегда на первом месте.

Этого было достаточно, чтобы я обиделась всерьез. В основном потому, что понимала – в чем-то мать права, но с другой стороны, Луиза могла препоручить упомянутого младенца папаше – все-таки сегодня суббота! – и приехать в Хитроу, как обещала. Откинувшись на своем сиденье, я снова уставилась в окно, бездумно разглядывая проносившиеся мимо машины. Странно было ехать не по той стороне дороги. Странно было не видеть желтых такси. Странно было слышать голоса родителей и «Радио 4». Странно было находиться в Англии. С каждой секундой приближения к дому я отдалялась от Нью-Йорка, словно и не было ничего. И в эту мысль я не желала даже углубляться.

– Вошли и сразу ставим чайник, – как всегда, распорядилась мать, бросая сумку на стол, а отец, тоже как всегда, прошел в гостиную и включил телевизор.

Я стояла посреди кухни, прижимая к себе «Марка Джейкобса», и боролась с желанием заплакать. Это у меня было не как всегда, хотя и случалось временами. Не знаю, чего я ожидала от родительского дома, но здесь ничего не изменилось. Ни единой мелочи. Ярко-желтые настенные часы по-прежнему спешили на пять минут, начатая коробка английского чая традиционно стояла рядом с чайником, хотя металлическая чайница была пуста. Запасные ключи так и лежали в ядовито-розовой пепельнице, которую я сделала из «Фимо» в двенадцать лет. Солнце за окном светило прямо мне в глаза, намекая пошевеливаться.

– Ты там целый день стоять собралась? – спросила мать, наливая в чайник воду из пластикового фильтра. – Ты устала?

– Не особенно, – солгала я. На самом деле у меня совершенно не было сил, но это еще полбеды. Я страдала от невыносимой сенсорной перегрузки. Казалось, стоит мне войти в свою комнату и увидеть на стенах старые постеры с «Бойзоун», как крыша поедет окончательно. – Разве что прилягу на минуту.

– Ну, тогда послушаем твои новости. – Мать поставила чайник, села за стол и уставилась на меня с выжидательным видом. – Давай-ка сюда, посмотрим.

На секунду мне показалось, что она требует мой табель успеваемости, но потом я спохватилась, что речь идет о моем кольце по случаю помолвки. Потому что я обручена. С парнем. В Америке. Я вытянула руку, растопырив пальцы и вытаращив глаза.

– У меня нет с собой бинокля, Энджел, – вздохнула мать. – Подойди ближе.

Я поставила сумку и неохотно подошла к старому деревянному столу. Те же подставки под тарелки, те же солонка и перечница, те же пластмассовые подсолнухи в вазочке. Не успела я присесть, как мать схватила меня за руку и дернула к себе. Тут же, словно любопытный подросток, подбежал и папа.

– О-о! – заворковал он. – Очень красивое.

– В самом деле, – удивленно сказала мать. – Безобразие, что он не попросил разрешения у твоего отца, но по крайней мере кольцо выбрано со вкусом.

– А отчего ему быть безвкусным? – не удержалась я. И зря.

– Ну кто знает, как американец представляет себе кольцо в знак помолвки. Ты могла остаться черт-те с чем на пальце, если только не сама выбирала. Скажи, ты сама выбирала?

В ее голосе слышалась чуть ли не надежда.

– Мама, я выхожу замуж не за Либераче [11], – сказала я. – Кольцо выбрал Алекс. Самостоятельно, без меня. И оно прекрасно. Я сама не могла бы выбрать лучше.

– Я и сказала, что кольцо хорошее, – оскорбилась мать и заправила седеющие светлые волосы за уши. – Могу ли я спросить, когда и где ты собралась устраивать свадьбу? Или ты сейчас скажешь, что вы уже поженились в Вегасе?

Приступ кашля – то еще удовольствие при послеполетной дурноте, но я справилась с собой и не прервала беседы, поспешив предварить остальные провокационные вопросы.

– Ну, когда это было, – заикаясь, ответила я. – Все будет скромно. Распишемся в муниципалитете, затем ужин, небольшая вечеринка, и все. Не надо нам заказывать собор Святого Павла или Святого Патрика.

– А где этот собор Святого Патрика?

– В Нью-Йорке. – Я пренебрежительно махнула рукой. – Я не хочу помпы. Веселый праздник со всеми, кого положено пригласить, и обильной выпи…

Видеть свои собственные гримасы на мамином лице было до жути странно. Конкретно эта мина означала, что она не в восторге.