Порт-Артур (Том 2) - Степанов Александр Николаевич (читаемые книги читать .TXT) 📗
Известие об отозвании Алексеева вызвало общий вздох облегчения.
- Наконец-то армией будет командовать сведущий человек, а не моряк, проговорил Семенов. - Теперь надо думать, Куропатки" перейдет к решительным действиям для освобождения Артура от блокады.
- Как бы не было обратного, то есть Куропаткин решит, что раз артурская эскадра перестала быть боеспособной, то нечего заботиться и об Артуре.
Пусть, мол, выкручиваются сами, как хотят. Так, по крайней мере, думают моряки, - пояснил Белый.
- Им-то, конечно, замена Алексеева Куропаткиным не по вкусу. Куропаткин с ними церемониться не станет. Прикажет немедленно всем боеспособным кораблям уйти из Артура навстречу Рожественскому, - убежденно проговорил Семенов.
- Это сильно ослабит оборону крепости. Правильнее было бы отправить из Артура крейсера "Баян" и "Палладу" с несколькими миноносцами навстречу второй эскадре. Они поторопили бы Рожественского с приходом, а при приближении эскадры ей на помощь выйдут пять броненосцев, - проговорил Кондратенко.
- Если только они сохранят к тому времени свою боеспособность, усомнился Рашевский.
На несколько минут разговор принял общий характер.
Присутствующие высказывали самые разнообразные предположения о дальнейшей судьбе Артура в связи с уходом наместника.
- Господа, мы отвлеклись от основной темы нашей сегодняшней беседы, постучал карандашом по столу Кондратенко. - Кто нам расскажет о положении на Восточном фронте? Сергей Александрович, не вы? - обернулся он к Рашевскому.
- Евгений Нмколаевич больше меня в курсе тамошних дел, - кивнул головой Рашевский в сторону Науменко.
- С большим удовольствием, - не замедлил согласиться неизменный начальник штаба Кондратенко и начал развертывать лежащие перед ним бумаги.
- Господа, прошу внимания, Евгений Николаевич начинает свое сообщение, повысил голос Роман Исидорович.
Разговоры смолкли, все приготовились слушать.
- На крайнем правом фланге от моря до батареи литеры Б японцы по-прежнему находятся в версте от линий наших укреплений и держатся совершенно пассивно, ограничиваясь, лишь редкой ружейной и артиллерийской перестрелкой. В сущности, с самого начала осады этот участок был, самым спокойным на сухопутном фронте.
- Недаром Стессель часто бывает в этом районе, - проговорил вполголоса Рашевский, что-то рисуя карандашом на бумаге.
Кое-кто засмеялся. Кондратенко неодобрительно покачал головой.
- Замечательно то, - продолжал Науменко, - что японский флот, полностью господствуя в море, все же не решается обстреливать фланг и тыл нашего Восточного фронта. Его орудия свободно могли бы держать под огнем все наши позиции до форта номер два, что поставило бы нас в очень тяжелое положение.
Это объясняется блестящими действиями береговых батарей под искусным управлением его превосходительства. - И Науменко поклонился Белому.
Все дружно зааплодировали.
- Мы это знаем и очень ценим, - пожал Кондратенко руку Белому.
- Тут заслуга не моя, так как я целиком занят действиями на сухом - пути, а моих офицеров и солдат, - отнекивался генерал, смущенно покручивая свои пышные усы.
- У батареи литеры Б, после удачно спущенной Сергеем Владимировичем мины, японцы не проявляют активности. Что-то, роют и ограничиваются ружейной стрельбой и метанием бомбочек. Дальше, до форта номер два, они возводят новую параллель в трехстах шагах от Китайской стенки. На форту номер два укрепляются во рву, ведут минные галереи под бруствер. Им необходимо энергично противодействовать. Лейтенант Гурский болен, и это придется поручить прапорщику Звонареву.
Звонарев вздохнул и только покачал головой, не смея протестовать вслух.
- На форту номер три положение еще тяжелее, чем на втором. Японцы чуть ли не ежедневно производят местные атаки, пытаясь ворваться внутрь форта, но пока безуспешно. Комендант, штабс-капитан Булганов, держится молодцом. На укреплении номер три японцы, после того как сотни их сожгли живьем во рву, временно отошли в ближайшие свои траншеи. Вот и все о нашем участке, закончил Науменко.
- Чем вы нас порадуете, Владимир Григорьевич? - обернулся к Семенову Кондратенко.
- У меня дело обстоит более благополучно. У Курганной батареи японцы сидят в трехстах шагах, у Краматорной - еще дальше. На Казачьем плацу до них сто шагов, но активности и здесь они не проявляют. У Зубчатой и Стрелковой батарей и форта номер четыре редкая перестрелка и поиски разведчиков. На Западном фронте по-прежнему решающим участком является гора Высокая. Пока она наша, держатся и горы Плоская, Фальшивая и Дивизионная. За два месяца противник соорудил две параллели и подошел на четыреста шагов к вершине.
Это, конечно, не беда, но японская артиллерия день и ночь долбит по Высокой и не дает ее как следует укрепить. Стрелки сидят в полуразрушенных, наскоро подправленных окопах. На прочих участках положение прочное. Но если мы не удержим Высокой - придется отойти прямо на сопки над Новым городом и на Ляотешань. Пока же вся дорога до Голубиной бухты в наших руках. Отряд Романовского удерживает данную ему линию обороны. Высокую надо отстаивать до последней возможности. Она - стратегический ключ всей крепости, и с ее падением эскадра будет расстреляна в несколько дней.
- Счастливая мысль поручить ее оборону матросам - это наша артурская гвардия. Прекрасные вояки, золотой народ, развитой, инициативный, не чета нашим стрелкам. Те сильны своим упорством, а моряки - смекалкой, - заметил Рашевский.
- Итак, самое тяжелое положение у нас на Восточном фронте. Туда надо и обратить наше главное внимание. На Западном - упорно удерживать Высокую, а Владимиру Григорьевичу, по мере своих сил и возможностей, помогать соседям, резюмировал доклады Кондратенко. - Как дело обстоит со снарядами, Василий Федорович?
- Хватит на отбитие двух штурмов. К орудиям мелких калибров снарядов имеется в избытке, зато к крупным - острый недостаток. Живем подачками моряков да сами отливаем по шестьдесят штук в день шестидюймовых чугунных снарядов, сообщил Белый.
- А как с продовольствием? - поинтересовался Ирман.
