Самый лучший комсомолец. Том 3 - Смолин Павел (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
– А это правда, что японец в типографии – самурай?
– Правда, – не стал я его разочаровывать. – Свободный ронин.
– Ишь ты как! – уважительно поцокал языком Борис Николаевич. – А кто такой «ронин»?
– Типа японского пролетария, – не стал я вдаваться в подробности.
– Мужики говорят – ишачит дай боже, – похвалил иностранного специалиста электрик.
– Это хорошо, – улыбнулся я.
– А вот Семеныч два метра кабеля отрезал, – перешел он к восстановлению социалистической справедливости. – Думал я не замечу, – ехидно прищурился.
– Семеныч – это Юнусов Тимур Семенович? – уточнил я.
– С коровника, – кивнул Борис Николаевич, бросил бычок в урну и спросил. – Кого ждешь-то?
– Олю жду, – честно признался я.
– А, звездочка наша! – улыбнулся он в усы, попросил. – Ну, передавай от меня привет, – и пошел в ДК.
– Обязательно, Борис Николаевич, – пообещал я ему вслед.
Из-за поворота выехала «Волга», остановилась у крылечка, и я вежливо открыл заднюю дверь. Выпрыгнувшая Оля быстро чмокнула меня в щеку, полыхнула собственными и спросила оставшуюся в салоне маму:
– Можно мне Сережка ДК покажет, а потом домой приведет?
Мое мнение очевидно не учитывается.
– Не позже девяти! – выкатила лимит Диана Викторовна.
Штатный телохранитель и водитель в одном лице всмотрелся в расположенное слева от входа в окно – там у нас дежурный сидит – получил сигнал «безопасно» и увез маму певицы заселяться в «двушечку» сразу над нами – ту самую, куда шуточно нацеливался въехать Хрущев.
– А куда участковый поехал? – поинтересовалась Оля по пути, цапнув меня за руку.
– У нас тут запутанное и драматичное дело, – ответил я.
– Расскажи! – широко распахнув глазки от любопытства, попросила она.
Рассказал.
– Ничего себе! – ахнула она. – А я думала в деревне всегда все спокойно.
– Ничего себе «спокойно»! – сымитировал я возмущение. – Смотри… – и коротко пересказал свои здешние приключения.
– Вот это да! – восхитилась она. – А можно мне помочь, когда что-нибудь еще случится?
– Можно, – пожал я плечами.
– А у меня отпуск – я у Екатерины Алексеевны выпросила, аж до мая! – похвасталась Оля. – Только в телевизор надо будет съездить, концерты записать. А ты почему на концерты не ходишь?
– Никуда не хожу, – пожал я плечами. – Тоже типа отпуск. Лень мне, – доверительно поведал чистую правду.
Если мероприятие не обязательное, значит – не обязательное.
– Лениться – это плохо, – не одобрила она.
Почему-то сразу захотелось оправдываться.
– Вообще я много всего делаю, пошли покажу.
Отвел подругу в монтажку, показал залежи пленки и немного преувеличил количество оставшейся до завершения сборки «Петрова и Васечкина» работы. Следом – в студию, показал находящиеся в становлении «демки».
– А еще куча мероприятий, – подвел к доске с расписанием клубных активностей, три четверти из которых имело приписку «ведущий – С.Ткачёв». – А еще в Москву езжу дважды в неделю – к маме и в телевизор, «Политинформацию» записывать. Ну и здесь… – подвел к своему кабинету, указал на табличку. – Приемные часы честно отрабатываю, выслушиваю проблемы совхозного населения. Полезнее, чем на концерте три часа сидеть?
– Полезнее, – признала Оля. – А что еще у тебя есть?
– Есть взорванное озеро, – посмотрев на часы, выкатил самую интересную идею.
Половина второго всего – везде успеем.
– Поехали! – идея ей понравилась.
Зашли в кабинет, я отзвонился охране, вскипятил чайник, набрал чаю в термос, нагрузил Олю пирожками и булочками – носят бабушки, угощают хорошего мальчика – и мы погрузились в 402-й «Москвич» – на «Запорожце» укатила Вилка.
По пути развлекал гостью рассказами о встречающихся объектах и пересказом связанных с ними забавных событий.
Место происшествия начиналось прямо около выходящей к небольшому, пятнадцать на двадцать метров, озеру грунтовки.
– Офигеть! – прокомментировала Оля насаженную ударной волной на ветку лягушку за окном.
Вышли, осмотрели заваленные рыбой берег, и, частично, лес. Обломанные и припорошенные водорослями и тиной ветви деревьев навевали смутные ассоциации с Тунгусским метеоритом, а любопытная Оля, усевшись на корточки на прибрежную гальку, потыкала пальцем оглушенного взрывом рака.
Коварное членистоногое пришло в себя и цапнуло певицу клешней. С визгом подскочив, девушка затрясла рукой с повисшим на ней деликатесом.
Люблю раков.
Поспешив на помощь, аккуратно отцепил зверушку, добрая Оля ее простила, и мы отпустили рака жить обратно в озеро. В машине нашлась аптечка, мы обработали палец и уселись на бревно, глядеть на озеро и пить чай из крышки термоса:
– Это не озеро, а пруд, потому что искусственный, – снисходительно объяснила она мне.
– Это озеро, потому что совершенно естественный провал на местности заполнила вода изменившей русло после совершенно естественного землетрясения много тысяч лет назад речки, – в тон ей ответил я.
Оля покраснела:
– Правда?
– Нет, экскаватором вырыли пять лет назад, – улыбнулся я ей.
– Дурак! – захихикала она. – А в нем купаться можно будет?
– У нас почти везде можно, но лучше подальше от промышленного сектора – там стоки чистятся, но все равно неприятно, – развел руками.
Оля поежилась:
– А правда медведь приходил?
– Правда, – ответил я. – Сделали чучело, в школе стоит теперь.
– Хочу посмотреть! – попросила она.
– Завтра сходим, – пообещал я. – Как раз выходной. Или хочешь с ребятами познакомиться? Уроки как раз скоро заканчиваются.
– Я потом как-нибудь лучше, организованно, – смущенно слилась она.
– Шум надоел? – спросил я.
– Просто устала, – с улыбкой покачала она головой.
Допив чай, отправились обратно.
– Мне в деревне нравится! – поделилась Оля ощущениями.
– Воздух хороший, – согласился я. – И по пустякам никто не дергает: это же либо мне в Москву ехать, либо им – ко мне. Отсеивает тех, кому не так уж сильно нужно, – пояснил внимательно слушающей девушке.
– Хитро! – оценила она. – А где Таня с Надей?
– Дома сидят – у них двухкомнатная во временном пользовании, – ответил я. – Мангу рисуют.
– Мне присылали, – просветлела девушка. – Интересная. Я с ними буду ночевать, поехали в гости! – самовольно поменяла маршрут.
– Мне в ДК обратно нужно, на часок, – слился я. – А ты езжай, через час все вместе и приходите – пойдем на коньках кататься.
– Ладно! – с улыбкой согласилась она.
Высадив певицу у дома, попросил тамошнего дежурного ее проводить и вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть довольную собой Виталину, вытаскивающую из «Запорожца» закованного в наручники и одетого в костюм школьного химика Ивана Сергеевича, позапрошлогоднего выпускника педагогического университета. Комсомолец с красным дипломом и отличной характеристикой. Серьезно?! Судя по виду – неплохо запуган и готов сотрудничать. И ни одного синяка!
Следом подъехала милицейская «Волга», и оттуда выбрались дядя Герман с участковым.
– Уже всё? – для порядка уточнил я.
– Химикатов в подсобке не хватает, а по бумагам должны быть, – Вилка подтолкнула задержанного в спину.
Подхватив слетевшие очки, я водрузил их обратно педагогу на нос.
– А мотив?
– Расскажи Сереже то же что и нам, – мягко попросил дядя Герман.
Мужика передернуло, и он, глядя в мрамор крылечка, рассказал:
– У меня девушка к кооператору ушла. В Москву уехала, сука антисоветская, – лицо скривилось от ненависти. – К торгашу! Перерожденцу! – поднял на меня наполненные гневом глаза. – И ты такой же! Предали Идею, сволочи!
– Считаю идею «всей страной жить как можно лучше» очень даже хорошей, – не согласился я. – Вы, извините, меня взорвать хотели?
– Нужен ты мне! – презрительно фыркнул Иван Сергеевич. – Я школу хотел заминировать и потребовать, чтобы кооперативы запретили, а предателя-Косыгина – расстреляли за измену родине! – вздохнул, и грустно закончил. – Сегодня и хотел, а взрывчатку эти гаденыши спи*дили. Колхозники! – последнее слово он сопроводил плевком.
