В стране кораллового дерева - Каспари София (бесплатные версии книг .txt) 📗
Она собиралась сказать что-то еще, но осеклась. Анна отвернулась. Хотела ли Элизабет объяснить, что отец сдался не просто так, что он все же пытался обеспечить своей семье новую жизнь? Но ведь он сдался, не так ли? Анна почувствовала гнев и страх одновременно. Что же теперь делать, куда заведет ее новая жизнь в Аргентине, если у ее семьи ничего нет? И где же Калеб? Ну конечно, он работает за всех и придет домой поздно вечером. Он хороший человек. Хотя бы он не разочарует Анну. Девушка почувствовала, как в ее душе вновь растет уверенность.
— Что с Эдуардом и Густавом? — спросила она наконец о своих братьях. — У них есть работа?
Элизабет тотчас же разрыдалась.
Вместо матери ответила сестра Ленхен:
— Они ушли. Отец часто с ними ссорился, и однажды они просто ушли. Эдуард иногда приходит, но я уже давно его не видела. Они каждый раз ссорятся… Отец больше не хочет, чтобы они возвращались.
— Почему? — Анна подошла к столу, провела рукой по грубой столешнице. — Почему они ссорятся?
Девушка взглянула сначала на мать, потом на сестру. Элизабет и Ленхен уклонились от ответа и лишь пожали плечами. Тут отец словно услышал колокольный звон: он поднял голову и угрожающе рассмеялся.
— Потому что они воры! Мои сыновья — грязные воры и обманщики.
В следующую же секунду он снова осел и умолк. Элизабет вздохнула. Анна молчала. Внутренний голос, который так долго мучил ее во время плавания и который она заставляла замолчать, оказался прав. Здесь все было совершенно иначе, чем они ожидали. Анна почувствовала дрожь во всем теле. Сестра заметила, что ей стало нехорошо, и, улыбнувшись, протянула ей кружку. Вода оказалась теплой, затхлой, но лучшего питья все равно не было.
«Очевидно, только Калеб и работает», — подумалось Анне. Она собралась с духом.
— А когда Калеб вернется домой? — спросила девушка у всех сразу.
Анна заметила, как у матери сжались кулаки и помрачнело лицо. Ленхен положила руку сестре на плечо.
— Он здесь, Анна, — сказала она. — Нам нужно было сразу все тебе рассказать. Твой муж в соседней комнате. На этой неделе Калеб не вышел на работу.
— Как? Почему?
Анна поставила кружку на стол, словно боялась ее уронить. Девушка совсем не заметила, что в доме есть еще одна комната, но теперь ее взгляд упал на узкую дверь.
Мать вздохнула.
— Калеб болен, Анна, — прошептала Элизабет, — он не может работать. Это… Анна, будь мужественной. У него чахотка.
Эдуард Бруннер, которого в Новом Свете звали дон Эдуардо, присел на скамью во главе стола в комнате для собраний. Его окружали его лучшие люди. Дон Эдуардо обвел взглядом присутствующих. Мужчин, с которыми он не был знаком, он разглядывал чуть дольше, прежде чем очередь дошла до Джино — его правой руки. Эдуард обратился к нему и велел говорить. Неаполитанец получал сведения о каждом из присутствующих и прежде всего о прибывших сегодня днем.
Дон Эдуардо откинулся на спинку кресла, оперся правой рукой на подлокотник, а левой сжал пистолет, торчавший из-за обшитого серебром пояса. Старик Элиас, с которым Эдуард познакомился во время плавания и которому он всецело доверял, перекинул новый сюртук дона через руку и тоже не спускал глаз с присутствующих. Если бы молодой Джино что-то пропустил, это наверняка бы заметил Элиас.
В какой-то момент Эдуард наклонился вперед и одернул рукава шикарной белой рубашки, потом запустил растопыренную пятерню в густые темные волосы. Джульетта, делившая с ним ложе последние несколько месяцев, улыбнулась. Джульеттой девушку назвали в честь одной из шекспировских героинь. Эдуардо никогда не слышал, чтобы Элиас что-то говорил о Шекспире. Это осталось в прошлой жизни, это он хотел забыть, потому что вспоминать было слишком больно.
Эдуард снова откинулся на спинку кресла. Не хотят ли все они забыть прежнюю жизнь? Одни стараются забыть, потому что скучают по ней, другие — потому что и вспомнить нечего. Никчемные люди, о которых никто ничего не сохранит в памяти. Но Эдуард больше не был никчемным человеком. Он — король преступного мира, хозяин кварталов, повелитель воров, которых здесь называли lunfardos.
В тот день пришел и Густав, его младший брат, которого Эдуард не видел несколько недель. Некоторое время назад между ними разгорелась ссора из-за того, кто должен контролировать земли. Хоть они и были братьями, Эдуард не видел смысла делиться. Предводитель должен быть один, а люди должны следовать за ним. Все прочее — бессмыслица. Должен быть тот, кто скажет остальным, что делать дальше.
В глубине зала послышался беспокойный шум. Один из подручных Джино собирал все, что удалось стащить сегодня карманным воришкам. Сюда же пожаловала и парочка разбойников. Эдуард заметил, как Джино поклонился ему.
— Двое новеньких, — произнес он на арго, которое здесь было в ходу, и кивнул в сторону двери. — Пит и Михель. Прибыли сегодня с кораблем из Бремерхафена, — добавил Джино.
Эдуард смерил взглядом парочку: неуклюжего мужлана и его дружка с прыщавым, побитым оспинами лицом. Уже один их вид вызывал у него отвращение.
Но это и не важно. Любить эту парочку ему необязательно. Им предоставлялась защита и даже то, что в этих кругах называлось «работой». Одним движением Эдуард показал своим людям, что желает встать. Джино и Элиас тут же подхватили его под руки. Когда он подошел к новичкам, на него упал взгляд прыщавого, и в какой-то момент новичок не смог скрыть зависти. Эдуарду в одно мгновение открылись все желания и чаяния Михеля.
«С этих нельзя спускать глаз», — подумал дон Эдуардо.
Когда в комнату вошла Анна, Калеб спал, но его руки беспокойно дергались на свернутом в несколько раз покрывале. Сначала она боялась смотреть на лицо мужа, до того обезобразила его болезнь. Анна еще немного молча посидела рядом с матерью и сестрой. Пьяный отец вскоре захрапел. Наконец Анна медленно подошла к кровати мужа и оцепенела. Лицо Калеба стало очень узким, щеки — впалыми. Под глазами залегли темные круги. На щеках теплился румянец. На высоком лбу виднелись капли пота. При мысли о том, как редко она думала о муже во время плавания, Анна испытала угрызения совести. При этом девушка вспомнила, как они с Калебом мечтали о жизни в Новом Свете, без оглядки на прошлое. Они хотели смотреть только вперед, что бы ни случилось.
Анна вытянула руку, но не решилась дотронуться до мужа.
Некоторое время девушка так и стояла, не шевелясь.
— Калеб, — прошептала она наконец.
Он не двигался. В тот миг Анна с трудом сдерживала слезы. Она вспоминала, как они вместе мечтали о крестьянском подворье, о маленькой плотницкой мастерской, которую хотели открыть в Буэнос-Айресе или в другом городе. Ведь им говорили, что здесь нужны ремесленники. Они мечтали о маленькой семье: как обзаведутся детьми и будут неразлучны. Анна и Калеб верили, что в Аргентине им будет лучше, чем в Старом Свете. Калеб был молод и хотел сначала помочь построить дом ее отцу, а потом…
Анна опустилась на колени перед кроватью. И когда она наклонилась вперед, чтобы положить голову на покрывало и почувствовать знакомый запах, то не смогла сдержать слез. Этот запах был ей незнаком. Пахло кем-то совершенно чужим, а еще болезнью… и нищетой…
Лишь немногое было знакомо здесь Анне — запах водянистого супа и затхлый воздух. Девушка закрыла глаза и почувствовала, как катятся слезы, подрагивают веки, как капельки стекают по щекам, и в носу у нее стало мокро. Она осторожно дышала ртом. Может быть, в Калебе осталось хоть что-то знакомое, что ей удастся узнать. Может, если она постарается, то найдет в нем что-то близкое и родное, хоть и оплетенное теперь болезнью.
Анна глотала слезы и вздыхала, но испугалась, когда внезапно услышала голос Калеба:
— Анна?
Он звучал тихо, удивленно и одновременно радостно, и в этом голосе сохранились бархатные нотки и теплота. На какое-то время Анне показалось, что глаза ее обманывают, потому что голос был полон жизни и не мог принадлежать смертельно больному человеку.
