Василий Шульгин - Рыбас Святослав Юрьевич (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

И толпа ахнула.

По ней зловещим шепотом пробежали слова:

— Жиды сбросили царскую корону…

Это многим раскрыло глаза. Некоторые стали уходить с площади. Но вдогонку им бежали рассказы о том, что делается в самом здании думы…

Но конная часть в стороне от думы все еще стояла неподвижная и безучастная. Офицеры все еще не поняли.

Но и они поняли, когда по ним открыли огонь из окон думы и с ее подъездов.

Тогда наконец до той поры неподвижные серые встрепенулись. Дав несколько залпов по зданию думы, они ринулись вперед.

Толпа в ужасе бежала. Все перепуталось — революционеры и мирные жители, русские и евреи. Все бежали в панике, и через полчаса Крещатик был очищен от всяких демонстраций. „Поручики“, разбуженные выстрелами из летаргии, в которую погрузил их манифест с „конституцией“, исполняли свои обязанности…

Приблизительно такие сцены разыгрались в некоторых других частях города. Все это можно свести в следующий бюллетень:

Утром: праздничное настроение — буйное у евреев, по „высочайшему повелению“ — у русских; войска — в недоумении.

Днем: революционные выступления: речи, призывы, символические действия, уничтожение царских портретов, войска — в бездействии.

К сумеркам: нападение революционеров на войска, пробуждение войск, залпы и бегство.

Через полчаса из разных полицейских участков позвонили в редакцию, что начался еврейский погром.

Один очевидец рассказывает, как это было в одном месте:

— Из бани гурьбой вышли банщики. Один из них взлез на телефонный столб. Сейчас же около собралась толпа. Тогда тот со столба начал кричать:

— Жиды царскую корону сбросили!., какое они имеют право? что же, так им позволим? Так и оставим? Нет, братцы, врешь!

Он слез со столба, выхватил у первого попавшегося человека палку, перекрестился и, размахнувшись, со всей силы бахнул в ближайшую зеркальную витрину. Стекла посыпались, толпа заулюлюкала и бросилась сквозь разбитое стекло в магазин…

И пошло…

Так кончился первый день „конституции“…» ^[39]

Такова была простонародная реакция.

Это — в городе. В деревне же было не так.

«Я не прочел ни одного известия о том, чтобы дворянин защищал свою усадьбу, свою собственность, чтобы он лег костьми, защищая наследственную собственность и могилы своих предков… а мужик рубит фортепиано, истребляет мебель, картины, ковры, сжигает дом, отрезывает языки у лошадей, ранит коров в вымя, убивает овец и бросает их в реку… Нет мужества — вот что ужасно… Позор и стыд! Где прошлая доблесть дворянства, его мужество, его самопожертвование?16 декабря 1905 года» ^[40].

Описание погрома Шульгиным, возможно, самое яркое свидетельство о тех событиях, но кроме своей документальности оно позволяет понять личность автора и, если хотите, его систему ценностей. Он сам еще не разобрался в обрушившейся реальности и являет собой то, что потом Столыпин назовет «часовой с кремниевым ружьем». Часовой, несмотря ни на что, будет стоять на посту до конца.

Как долго? Год? Десять лет?

Неизвестно.

Глава седьмая

Как это было? Сразу после публикации манифеста С. Ю. Витте встретился с видным земским деятелем консервативного направления Д. Н. Шиповым и предложил ему пост государственного контролера. Д. Н. Шипов заявил, что для создания атмосферы доверия следует предоставить общественным деятелям портфели министров внутренних дел, юстиции, земледелия, народного просвещения, торговли и промышленности. С. Ю. Витте это предложение принял и согласовал кандидатуры. Однако на последующую встречу прибыла делегация конституционных демократов, выдвинувшая в вызывающем тоне требования немедленной, без выборов Государственной думы, политической амнистии, созыва Учредительного собрания для выработки Основного закона (конституции) и др. То есть государство должно было «уйти».

В этой обстановке не удалось привлечь в правительство известных общественных деятелей. Именно с этого момента начинается трагическое для России ненахождение общего языка двух ее главных политических сил: традиционной государственности и буржуазной демократии. Николай II, сделав беспрецедентный по трудности выбор, до конца своего пребывания на троне надеялся найти союзника в лице образованного общества. В свою очередь общество стремилось добиться капитуляции режима и окончательно освободиться от управленческой архаики. Обе стороны не имели опыта компромисса. В результате коалиционное правительство не было создано. Министром внутренних дел стал П. Н. Дурново, бывший военный, моряк, военный юрист, по взглядам — монархист, против которого возражали все демократические деятели, даже Витте.

Вслед за несостоявшимся компромиссом хлынул революционный кошмар. Началась всеобщая политическая стачка в Москве, Харькове и Ревеле, затем она охватила Смоленск, Козлов, Екатеринослав, Лодзь, Курск, Белгород, Самару, Саратов, Полтаву, Петербург, Ростов-на-Дону, Тифлис, Одессу, Варшаву и др. К стачке присоединились «союзы» интеллигенции. Присяжные заседатели во многих случаях отказывались судить, адвокаты — защищать, врачи — лечить. Мировые судьи закрывали свои камеры. Проходили многотысячные митинги. Улицы городов заполнились конными и пешими патрулями, начались стычки с демонстрантами, строились баррикады.

П. Н. Дурново собрал совещание командиров воинских частей петербургского гарнизона и был потрясен, когда услышал, что все, кроме командира Семеновского гвардейского полка генерала Г. А. Мина, заявили, что в случае привлечения к подавлению народных волнений они за свои части ручаться не могут.

Но, как мы увидим в сравнении с 1917 годом, в целом армия осталась верна правительству, и это решило дело.

2 ноября Совет рабочих депутатов объявил вторую политическую забастовку. Всего в 1905 году бастовало 90 процентов предприятий страны, состоялось 14 тысяч стачек, в них участвовали 2,9 миллиона человек ^[41].

17 ноября началась забастовка работников почты и телеграфа. Столица лишилась связи с губерниями. Однако Дурново за два-три дня при помощи военных наладил работу телеграфа, а разборка писем и разноска их по домам велась при помощи добровольцев.

В Москве на съезде почтово-телеграфных служащих вынесли требование немедленной отставки Дурново. В ответ министр отдал приказ: все служащие, которые не выйдут на работу, будут уволены. Тут же арестовали руководство съезда и приняли меры защиты вернувшихся на работу служащих от насилия со стороны организаторов забастовки. Поняв, что законная власть тверже и сильнее, почтово-телеграфные служащие вышли на работу.

Дурново циркулярной телеграммой приказал губернаторам арестовывать местных активистов-революционеров. 27 ноября арестовали председателя Петербургского совета рабочих депутатов Хрусталева-Носаря.

Тогда совет нанес удар по финансовой системе государства. Вместе с главным комитетом Всероссийского крестьянского союза, ЦК и Оргкомитетом РСДРП, ЦК партии эсеров, ЦК Польской социалистической партии был выпущен «Финансовый манифест»: «Мы решаем: отказаться от взноса выкупных и всех других платежей; требовать при всех сделках, при выдаче заработной платы и жалованья уплаты золотом, а при суммах меньше пяти рублей полновесной звонкой монетой; брать вклады из ссудо-сберегательных касс и из государственного банка, требуя уплаты всей суммы золотом… Мы решаем не попускать уплаты долгов по всем тем займам, которые царское правительство заключило, когда явно и открыто вело войну с народом».

Одна из левых газет писала: «Революция делает свое дело. Гг. буржуа, забыв о своих „патриотических“ чувствах, бегут за границу. Из одного Петербурга за октябрь и ноябрь месяцы спаслось за границу более 30 000 человек. Но, как истые буржуи, эти господа спасают не только свою шкуру, но и свой кошелек. В последние дни из кладовой Государственного банка взято почти 40 миллионов золотом — вклады же в иностранные банки быстро возрастают. Так, в Лионский кредит внесено на последней неделе около 18 млн. рублей. Кто же ведет государство к банкротству?