Танцы с королями - Лейкер Розалинда (книги бесплатно читать без txt) 📗
После этого случая маркиза де Помпадур и переселилась на первый этаж в эти роскошные, полукоролевские покои, и весь двор сразу догадался о причине. Среди знати у нее было несметное количество врагов, которые прежде всего не могли простить ей буржуазного происхождения а теперь они начали обзывать ее сводней и другими грязными словами, хотя тут она была вовсе не пря чем. Поставлять красивых, молодых и здоровых женщин для удовлетворения желаний Людовика входило в обязанности консьержки Версаля, но не Ренетты. Эти девушки размещались в скромном особняке Парк-о-Шерф. Небольшими группами их регулярно доставляли во дворец и держали там в одном из помещений верхнего этажа, по сути дела являвшегося мансардой. По мере надобности их приглашали в специальные апартаменты, предназначенные для постельных утех Людовика. Ни одна из этих девушек даже понятия не имела о том, что знатным клиентом, которого они обслуживали, был сам король. Бедные, глупенькие создания! Они беременели с ужасающей скоростью, одна за другой, и консьержке с ее помощницами приходилось трудиться, не жалея времени, чтобы подыскать новых девушек.
Ренетта понимала, что весь двор рассчитывал на резкое уменьшение ее влияния. Ведь король больше не делил с ней ложе и удовлетворял свои мужские потребности благодаря услугам консьержки, державшей известный всем «девичий питомник». Однако здесь ее недоброжелатели глубоко ошибались. Король искал ее общества более, чем когда-либо. Во многих отношениях она стала для него чем-то вроде главного советника по всем делам, в том числе и связанным с решением вопросов большой государственной важности. В эти дни Людовик часто обсуждал с ней ход войны, вспыхнувшей между Францией, Австрией и Россией с одной стороны и Англией и Пруссией — с другой, Ренетта отмечала на большой настенной карте, висевшей у нее в гостиной, места важнейших сражений и боев. Поскольку король мог явиться к ней с минуты на минуту, Ренетта сочла за лучшее подготовить Жасмин к этой встрече.
— Для меня имеет большое значение ваше прежнее знакомство с королем, начавшееся с раннего детства и продолжавшееся вплоть до вашего несчастливого замужества, — сказала она, расспросив Жасмин о ее недолгом пребывании при дворе к жизни в деревне. — Скажите, в те дни он тоже легко поддавался скуке и унынию, как это случается с ним сейчас?
Жасмин чуть помолчала и затем ответила:
— Насколько мне помнится, он был очень жизнерадостным и интересовался всеми развлечениями. Ему страшно нравились балы, и он не пропускал ни одного танца за вечер. Но главным его увлечением была охота, он садился в седло при каждой возможности…
— Эта страсть до сих пор у него в крови, — заметила Ренетта.
— Я припоминаю еще, что его постоянно одолевало беспокойство и тревога, если у него что-то не получалось. Тогда он места себе не находил.
— Точно так же он ведет себя и теперь! — Ренетта, изумившись, даже хлопнула в ладоши. — А его лицо становилось желчным?
Брови Жасмин подпрыгнули от удивления:
— Как странно, что вы об этом упоминаете! Тогда в минуту волнения он бледнел.
— Ну, а теперь цвет его лица приобрел желтоватый оттенок. Я все время слежу за ним и не позволю моему дорогому Людовику скучать, потому что тогда им овладевает ужасная хандра, от которой его очень трудно избавить. Я посвятила всю свою жизнь его счастью.
Жасмин улыбнулась:
— Ему очень повезло… мадам. — Она уже собиралась сказать «мое дитя», но вовремя остановилась.
— Вы можете увидеть его в любую секунду. Встреча с вами доставит ему огромное удовольствие, моя дорогая герцогиня!
— Ах! — Жасмин печально покачала головой. — Узнает ли Его величество меня после стольких лет…
— О да, мадам! — Ренетта искренне возмутилась тем, что Жасмин недооценивает собственную привлекательность. — Вы красивая женщина, а Людовик никогда не забывает лицо, приглянувшееся ему хоть раз.
И едва успела маркиза де Помпадур закончить свою речь, как в ее покоях появился король. Она быстро встала и, сделав почтительный реверанс, оживленно защебетала о визите Жасмин. Их глаза, не отрываясь, глядели друг на друга, когда король медленно поднес к губам руку маркизы. Жасмин наблюдала за ними со стороны и за эти несколько мгновений могла оценить выражения лиц Людовика и Ренетты. Да, в том, что эти люди искренне и глубоко любят друг друга, не могло быть никаких сомнений. Людовик значительно погрузнел и еще больше раздался в плечах, но все же оставался в хорошей форме. Несмотря на свои сорок шесть лет, он по-прежнему был привлекательным и галантным кавалером, обладающим загадочной притягательностью. Когда он улыбался, в уголках его глаз появлялись забавные, милые морщинки, однако нельзя было не заметить, что тяжелый груз государственных обязанностей оставил отпечаток на чертах его лица. В одежде Людовик был все также опрятен до мелочей и следовал веяниям моды. Его кружевные галстук и манжеты блистали первозданной белизной. Жасмин уже говорили о том, что в его апартаментах было установлено две ванны. В одной он мылся, а в другой смывал с себя пену. Ей вдруг живо вспомнились те нежные чувства, которые она когда-то испытывала к нему, но они затаились в особом уголке ее памяти, словно в закрытой шкатулке, точно так же, как ее любовь к Мишелю, хранившаяся в другой. Эти чувства были разделены надежной преградой из нескольких десятков лет и не смешивались между собой. Сейчас Людовик был для нее королем Франции и никем больше, и Жасмин испытывала к нему огромную симпатию и благодарность за оказанную ей великую милость. Когда он повернулся к ней, Жасмин сделала реверанс, низко опустив голову, и тогда Людовик подошел и, взяв ее за руку, помог подняться.
— Мне очень приятно видеть вас снова, Жасмин.
— Это для меня большая честь, сир.
— Насколько мне известно, вы с мадам де Помпадур — давние знакомые.
— К счастью для меня…
В разговор вмешалась Ренетта:
— И для меня тоже. — Она взяла Жасмин за руку. — Надеюсь, мы и дальше будем добрыми друзьями, мадам.
Имя Жасмин было опять внесено в гостевые списки Версаля, и ей стали присылать приглашения на все увеселительные мероприятия. Вначале она посещала все без разбора, стремясь наверстать упущенное. Развлечения по-прежнему отличались большим разнообразием и среди прочего включали в себя спектакли и балеты в исполнении лучших европейских трупп и концерты самых талантливых музыкантов, но вскоре Жасмин обнаружила, что все это уже не вызывало у нее такого интереса, как в молодости. Большая часть придворных была ей незнакома, а те, кого она ранее считала друзьями, избегали общения с ней, видя в Жасмин старую, скучную провинциалку. Даже если бы она вернулась в Версаль с соломой в волосах и совершенно одичавшей, напрочь забывшей дворцовый этикет, то и тогда ее вряд ли подвергли бы большему остракизму. Дружба с Ренеттой доставляла ей больше неприятностей, чем выгод, ибо враги Ренетты стали и ее врагами, и Людовик здесь был бессилен чем-либо помочь. Габриэла де Вальверде, которая наверняка поддержала бы ее, оставила Версаль и уехала жить к замужней дочери на Мартинику.
По прошествии нескольких месяцев Жасмин прекратила регулярные посещения Версаля, изредка наведываясь на какой-либо концерт или спектакль, вызвавшие ее особый интерес. Вместе с тем она присутствовала на всех светских собраниях, устраивавшихся в покоях Ренетты или под ее покровительством. Там, как правило, бывали люди, совершенно не интересовавшиеся ее прошлым. Во время этих вечеров она познакомилась со многими членами семьи Пуссон. Ренетта обожала родственников, а ее веселый братец не терял времени даром, жуируя напропалую. Маркизе и в голову не приходило, что эти люди, являвшиеся буржуа до мозга костей, могут казаться не к месту во дворце, но, похоже, и сам король не давал ей повода сомневаться в этом, наслаждаясь переменой окружения и чувствуя себя с ними вполне непринужденно.
Иное впечатление производили на Людовика художники, посещавшие салон маркизы де Помпадур: он находил их слишком эксцентричными. Но кроме них, там всегда присутствовали писатели, ученые и известные философы, стаей увивавшиеся за своей покровительницей, и в их обществе монарху никогда не было скучно. Общения в такой компании Жасмин сравнивала с глотком великолепного искристого шампанского, которое также непременно подавали на этих вечерах вместе с восхитительными закусками, и поэтому она не пропускала ни одного вечера. Рано или поздно там должен был появиться и Мишель Бален, хотя, как сказали Жасмин, художник в последнее время посещал Версаль гораздо реже. Злые языки утверждали, что это произошло, потому что слава лучшего живописца перешла к Буше, написавшему последний портрет Ренетты, от которого король пришел в неописуемый восторг. Другие, однако, говорили, что Бален стал настоящим отшельником, полностью отдавшись своему призванию. Когда минуло довольно много салонных вечеров, а Мишель так и не появился ни на одном из них, Жасмин перестала о нем думать. Он принадлежал к другой части ее жизни и ничем не был связан с настоящим. Лишь его картины в залах Версаля изредка напоминали ей о нем.
