Лекарь - Корчевский Юрий Григорьевич (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Следующие несколько дней он только и успевал, что за заказами бегать. Ланцеты — вроде скальпеля — у оружейника забрать, потом — в монастырь за вывеской. Увидев её, он обомлел, не зная — то ли смеяться, то ли плакать. Слово «лекарь» написано крупно и правильно, но вот крест красный? А что судить иконописцев строго, если они его не видели? Нарисовали самый настоящий православный крест, только красный.
Никита крякнул от досады, но заказ забрал. Сам виноват, нужно было эскиз креста набросать. Ведь иконописцы представляли крест только восьмиконечный, христианский, да ещё косой крест знали, на котором Христа распяли.
Доска, на которой вывеска нарисована, хоть и сухая была, но тяжёлая. Нести неудобно, однако Никита донёс. Теперь гвозди нужны и молоток. Мелочь, только где взять? Буквально всё с нуля начинать надо.
С гвоздями и молотком сосед выручил, и даже помог прибить вывеску. Одному невозможно — держать и приколачивать.
Потом — новый поход за самогоном. Ведь тот небольшой запас в кувшине он на эфир перевёл. А самогон нужен руки протирать — дезинфицировать, инструменты замачивать, а лучше — обжигать на спирту. Лучше прямого огня для стерилизации нет ничего. На последние деньги Никита взял сразу два больших кувшина, каждый — литров на пять.
Корчмарь удивился:
— Вроде с виду не забулдыга, а берёшь много.
— Да мне не пить.
У корчмаря глаза от удивления на лоб полезли:
— А что ещё с переваром делать можно? Самые горькие пьяницы его и берут.
Ладно, пусть остаётся в своём заблуждении.
Доставив самогон в избу, Никита вылил половину кувшина в котелок, туда же опустил ланцеты, ножницы и прочий инструмент.
Хорошо бы в одной комнате жильё оборудовать — кровать поставить, шкаф для одежды. Но денег не было — ни на обзаведение, ни на еду. Пока Куприян не проявлял недовольства, но и самому зарабатывать пора, уже месяц он нахлебником при купце, а ещё долг отдавать надо. По работе он соскучился, поскольку специальность свою любил, в вуз пошёл по призванию, и себя без медицины не мыслил.
В медицине, как и в любой профессии, есть фанаты своего дела, но чаще встречаются холодные ремесленники. Вроде делают всё, как положено, только без огонька, потому и результаты разные. Понятно, что иногда болезнь серьёзна и запущена, и не всегда врач, даже очень хороший, может её вылечить. Как говорится — у каждого врача своё кладбище, но у хорошего оно маленькое.
У Никиты уже руки чесались, так хотелось оперировать. Ведь каждый раз — как в первый, не бывает двух одинаковых пациентов, двух одинаковых аппендицитов. Всегда будет разница в ходе операции, в процессе лечения и в исходе.
Глава 4
ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ
Работа, как это часто случается, началась с экстренного случая. Никита только первый день как сидел в избе на приёме.
Сначала на улице послышался шум, крики. Потом по ступенькам раздался топот, и в избу буквально ворвался мужик — взбудораженный и взъерошенный, с порванным рукавом.
— Ты лекарь будешь?
— Я.
— Тогда мы сейчас, ты только не уходи.
Мужик убежал так же быстро, как и появился.
Довольно скоро он вернулся, и не один. С ним были ещё двое, они несли раненого. Его рука была по локоть отсечена и обильно кровила. Раненый был в сознании, прижимал к обрубку окровавленную тряпку.
— На стол его! — скомандовал Никита.
Никита не был травматологом, но по роду деятельности с травмами сталкивался часто.
Ланцетом он быстро взрезал рукав, освободив руку от одежды, схватил полотно, что резал для перевязок, скрутил из него жгут и наложил его на предплечье.
Кровь сочиться перестала.
— Что случилось?
— Ванька, мясник из Стрелецкой слободы, уже два дня как беспробудно пьёт. Видно, ошалел вконец. Игнат к нему за мясом пришёл, а мясник с топором на него накинулся. Вот и отмахнул руку-то.
— Понятно.
Эфир давать было некогда — сосуды срочно перевязывать надо, культю формировать.
Никитам плеснул в кружку соточку самогона и протянул кружку раненому:
— Выпей.
Тот едва кружку в руке удержал, но выпил.
Никита принёс инструменты. Конечно, они сильно уступали по качеству тем, которыми он привык работать в больнице. Иглы кривые, не современные треугольные в сечении, режущие. И ушко у современных с разрезом, нить заправляется одним движением. А в эту вдевать надо, время теряется. Но, как говорится, за неимением гербовой бумаги пишем на простой.
— Держите его, чтобы не дёргался, — попросил Никита мужиков.
Они навалились на раненого.
— Только не переусердствуйте, а то ему дышать тяжело.
Сам же перевязал сосуды, да прошил их для верности, чтобы лигатура не соскочила. Плечевая кость была чисто срезана выше локтевого сустава, как будто бы бритвой, а не топором мясницким орудовали.
Мышцы Никита прошил, а вот с кожей повозиться пришлось — ведь её натянуть на рану надо было, сшить. Однако — получилось.
Раненый, хоть и глотнул самогона, зубами скрипел и дёргался.
За неимением зелёнки Никита обтёр ушитую рану спиртом, наложил повязку. По-хорошему — в стационар бы его, понаблюдать, перевязки делать. Рана стопроцентно инфицированная и может неприятный сюрприз преподнести.
Он вымыл руки, вытер их рушничком. Первый раз за всё время перевёл дыхание, глянув под ноги — на полу было полно кровищи. Но про переливание крови и думать нечего.
— Домой-то пострадавшего есть на чём отвезти? Не дойдёт ведь сам.
— А как же! На телеге мы.
— Полежать ему надо, питья побольше — молока тёплого, сбитня. И на перевязку завтра.
— Это мы можем. Братья мы ему, дома по соседству. Сколько мы должны?
Вопрос поставил Никиту в тупик. Кажется, он продумал всё, что можно, а вопрос оплаты упустил. Почём травы лекарственные на торгу продаются, знал, а про операции и прочие манипуляции непонятно. И других лекарей, что оперативные пособия оказывают, в городе нет.
— Пять копеек.
Сумма невелика, потом он сориентируется.
Братья отдали медяки и вынесли раненого.
Никита бросился мыть полы. Если кровь засохнет, попробуй потом оттереть половицы — не кафель ведь. Получается, он тут один за всех — и доктор, и санитарка.
Кровь еле оттёр песком с водой. Вымыл руки, уселся за стол и стал считать, во сколько ему сегодняшний приём обошёлся. Кусок ткани на перевязку, самогона — ну грамм десять, пусть копейка, как амортизация стоимости ланцета. Получалось две копейки, остальные три — оплата за труд. Ох, не скоро получится долг купцу отдать при таких темпах.
Народ, не избалованный лечением у лекарей, за их отсутствием лечился у травников и знахарей.
Кому-то помогало, другие терпели, пока можно было. А при серьёзных травмах или заболеваниях — умирали. От нехватки медицинской помощи умирали, хотя вполне могли бы жить. Не уделяли внимания царь и двор медицине. Сам царь и приближённые держали при дворе лекарей заморских, уже в университетах в Париже и Риме, в других крупных европейских столицах существовали медицинские факультеты. Понятно, что уровень обучения соответствовал эпохе — но всё же! И только после Великого посольства Петра I в Голландию пошли подвижки.
Дико было Никите видеть столь убогий уровень медицины. Ни инструментария, ни лекарств, а хуже того — нет специалистов.
Понемногу, каждый день приходили на приём болящие. У кого голова болела, у кого спину радикулитом скрутило — тех он к травникам отправлял или к костоправам, предкам современных мануальных терапевтов. Кому мог помочь — помогал.
Что его удивляло — так сами порядки. Придя на приём и усевшись на табуретку, пациенты глазами что-то искали на столе. Потом один спросил:
— А где же кукла?
Никита удивился:
— Зачем?
Оказалось, у знахарей и травников были куклы. Примитивные, набитые ватой, но на них пациенты показывали, где у них болит. На себе показывать считалось опасным. Нечистые силы узрят — пуще прежнего болезнь человека грызть станет. Ох и тёмен же народ!
