Тайна «Прекрасной Марии» - Эштон Лора (электронная книга .txt) 📗
— Да, Мама Рэйчел.
— Эта маленькая штучка, — сказала Холлис, — вряд ли будет чьей-нибудь горничной. У нее голова уже забита разными сказками.
— Я не знал, что привезти тебе, Фелисия, — обратился Люсьен к сестре, — но думаю, что ты уже слишком взрослая, чтобы играть в куклы. Поэтому вот эти две коробочки — тебе и Холлис. И он протянул обеим завернутые в серебряную бумагу шкатулочки. Потом достал третью и дал ее Адели:
— С приездом.
Адель с улыбкой приняла подарок, подумав, что это плохой знак: ведь он подарил ей то же самое, что и сестрам, ничем, таким образом, не выделив ее.
В коробочках были бусы, сделанные из хрустального мелкого бисера: зеленые — у Холлис, голубые — у Фелисии. Бусы Адели были черными, видимо к ее траурному наряду. Она тут же примерила их.
— Вам очень идет, — заметила Холлис. Она внимательно наблюдала за Аделью и явно думала о том, что в доме с возвращением Фелисии и приездом Адели появились соперницы.
Люсьен вручил последний пакет Дэнису и прошептал ему на ухо:
— Занимай сегодня место в первом ряду. Будет интересно: кошачья драка.
— Не торопись, — ответил Дэнис, разворачивая подарок. В пакете был золотой портсигар.
— Спасибо, Люсьен.
— Мелочи. Ты ведь мой брат.
Салли и Баррет закончили мелодию и принялись рассматривать подарки вместе со всеми. Поднялся обычный семейный шум. Адель воспользовалась этой маленькой заминкой и ухватила с серебряного подноса пирожное и стакан лимонада. Она чувствовала, что здесь, в этой гостиной с высокими потолками, когда вся семья была в сборе, обстановка несколько разрядилась. Де Монтени воспринимали окружающую их роскошь как само собой разумеющееся, по праву и по рождению. Для Адели это было в новинку, и она заметила, как нервно дрожат ее пальцы.
Поль размышлял о том, что дочка Жюля Скаррона оказалась вполне милой. Сейчас она, конечно, немного растеряна и чувствует себя одиноко, но со временем с ней все будет в порядке. Нужно подумать о небольшой сумме денег в качестве приданого, когда Салли найдет ей супруга.
Мужчины стояли на террасе, решая, идти ли спать, или же еще выпить. Дамы уже удалились в свои комнаты.
Поль заявил:
— Я, пожалуй, проедусь верхом до «Алуетт» и переговорю с Превестом насчет наших дел. Тогда завтра мы сможем весь день провести вместе.
Поль обнял Люсьена за плечи и прижал его к себе:
— Рад тебя снова видеть, сынок.
— Утром прогуляемся верхом? Как Файрфлай, в форме?
— Еще в какой! На прошлой неделе сбросил Уилла.
Файрфлай был гнедым жеребцом, подаренным Люсьену на двадцатилетие. Он был самой быстрой лошадью в «Прекрасной Марии» и у него был превосходный характер.
Люсьен довольно улыбнулся.
— Ну, что ж, одевай свои старые бриджи, — сказал Поль, — проедемся к болотам.
Баррет, наблюдая за их разговором, подумал, что они очень походят друг на друга. И все же, если бы он был отцом Люсьена и Дэниса, он оставил бы поместье Дэнису.
Поль попрощался со всеми и вышел. Братья вместе с Барретом отправились на веранду выпить еще виски и поговорить. Рассевшись в креслах на веранде правого флигеля, они неторопливо потягивали виски. Люсьен и Дэнис жили во флигеле, а Баррет — в основном доме, в комнате для гостей.
Поль и Салли, казалось, были очень рады, что Баррет Форбс гостил у них. Ему необходимо было время от времени уезжать из дому, чтобы отдохнуть от своей сестры Алисы.
В конюшне сонный грум поднялся с постели и вопросительно посмотрел на Поля.
— Мне нужен Моллас. Ложись спать, я оседлаю его сам.
— Да, сэр.
Довольный грум снова улегся спать. Ему было известно, что хозяин любит самостоятельно седлать лошадей и знает в этом толк. Грум очень гордился своей работой, ведь у него в подчинении было три помощника.
— Буду очень рад приготовить завтра Файрфлая для мистера Люсьена, — сказал он и нежно потрепал холку лошади.
Поль вскочил на Молласа и пришпорил его. Ночь была лунная, ветви деревьев светились серебристым светом. Было довольно тепло, воздух пропитался влагой и был насыщен ароматом цветов и листьев.
Поль погнал Молласа галопом. Въезжая в ворота поместья «Алуетт», он увидел, что на террасе господского дома горит свет и Роман Превест сидит на стуле ссутулившись, подперев голову руками.
Поль привязал Молласа и поднялся на террасу. Роман молча налил ему виски, и некоторое время никто из них не произнес ни слова.
Превест был высоким, широкоплечим, мускулистым мужчиной с загорелым симпатичным лицом. Седые волосы его были очень коротко, старомодно подстрижены.
Они с Полем знали друг друга много лет, с тех пор как отец Романа купил «Алуетт». По слухам, он не купил его, а выиграл поместье в карты. Тогда Полю было семь, а Роману — пять лет.
— Как Юджин? — вежливо поинтересовался Поль.
— По-прежнему, — ответил Роман. — Как я и ожидал.
Поль не стал углубляться в эту тему. Брак Романа с Юджин был устроен по расчету, традиционно по-креольски. Как говорится, «стерпится — слюбится», и Поль думал, что это вполне могло произойти, если бы Юджин не стала инвалидом в первый же год их совместной жизни. Роман был очень добрым человеком и продолжал внимательно ухаживать за супругой, и не было ничего удивительного в том, что он очень уставал.
Поль попробовал улыбнуться.
— Ну что ж, старик, раз уж ты меня в это дело втянул, давай излагай свою стратегию. Я предупреждал тебя.
— Видел я, как ты управляешься со всем этим, извини за грубость, лошадиным дерьмом на ферме, — фыркнул Роман. — Между прочим, твой дедушка, старик Ле Клерк, практически «достиг» Нового Орлеана.
— А он не управлял делами в своем поместье.
— Так. Что касается консерваторов, — принялся рассуждать на главную тему Роман, — то они выдвинули этого никчемного Харрисона. Беккерель — либерал. И именно его нам придется свалить.
— И каким образом это планируют делать твои демократы-реформисты?
— Ну, мы хотим провести между вами дебаты.
— О Небеса!
— Ты ведь джентльмен, а Беккерель… не совсем. Скажем так. Нет, не по происхождению, а… Ладно. Ты — наш человек, и мы собираемся разыгрывать эту карту как козырную и привлекать на свою сторону других землевладельцев.
— Если я не окажусь полнейшим ослом.
— Твоя позиция ясна. Соблюдение государственного правопорядка и честная политическая игра. Обеспечение прав нашего класса, защита всего, чего мы здесь достигли и сумели построить. Обеспечение свободы выбора для каждого избирателя, уничтожение механизма политического давления на избирателей.
— Не думаешь ли ты, что все эти пункты взаимоисключают друг друга?
— Нет, не думаю.
— Тогда почему бы тебе самому не баллотироваться в конгресс?
Роман рассмеялся.
— Я — слишком заметная фигура.
Роман в течение многих лет имел огромное влияние в политических кругах Луизианы, но сейчас ситуация требовала перестройки. Любой умный человек понимал, что если Новый Орлеан хочет выжить, то ему нужно срочно менять свою укоренившуюся с давних пор репутацию. В противном случае вся коммерческая судоходная сеть будет для города и штата утеряна.
— Пора менять привычки. Мы давно друг друга знаем, и я не могу не сказать совершенно серьезно, что ты — самый честный из нас всех. «И гораздо честнее меня», — мысленно добавил Роман, чувствуя угрызения совести за связь с Холлис, дочерью своего лучшего друга. Поль заслуживал гораздо лучшего отношения к себе. Если уж на то пошло, гораздо лучшего, чем заслуживала Холлис, его дочь.
Холлис лежала на постели, уткнувшись лицом в подушки. Было очень душно, муслиновая ночная рубашка прилипла к телу. Холлис подумала было, что нужно снять ее вовсе, но она не была уверена, спит ли Мама Рэйчел, которая считала совершенно неприличным спать голышом… Однако более всего ее мысли занимала не старая нянька, и даже не Роман Превест, любовник и кандидат в будущие мужья, а Адель Скаррон.
