Путь в Версаль (др. перевод) - Голон Анн (версия книг .txt) 📗
А в канун больших церковных праздников в самые опасные логова порой проскальзывали силуэты духовных лиц. Завтра по городу пронесут раку святой Оппортуны или святого Марселя. Каноники капитула желали, чтобы своевременное чудо оживило веру толпы. Где можно найти чудом исцеленных, как не при Дворе Чудес? Получив изрядную плату, мнимый слепой, мнимый глухой, мнимый паралитик вставали на пути следования процессии и внезапно, обливаясь слезами радости, возвещали о своем исцелении.
Кто осмелится сказать, будто подданные королевства нищих живут в праздности?
Легко ли Красавчику с его батальоном проституток? Разумеется, они приносили ему свой заработок, но ему приходилось усмирять их склоки и воровать тряпки, необходимые при их ремесле…
Снегирь, Гобер и прочие здешние «шутники» и «весельчаки» порой ощущали, что ночь холодна, а дичи нет.
Сколько долгих часов засады, сколько криков и мороки ради одного снятого плаща!
А изрыгать мыльную пену, катаясь по земле посреди тупых зевак, если ты «припадочный»? Это что, так уж забавно?
Особенно если в конце пути вас ждет только одинокая смерть в прибрежных камышах. Или, что еще хуже, пытки в тюрьме Шатле – пытки, от которых рвутся нервы и вылезают из орбит глаза. А в заключение виселица – виселица на Гревской площади. Площади, у обитателей Двора Чудес получившей название Аббатство Виселицы.
Впрочем, пользующаяся покровительством Каламбредена и дружбой Жанена Анжелика чувствовала себя под защитой и жила свободно в королевстве нищих. Она была неприкосновенна. Она заплатила свою долю, став подругой бандита. Законы воровского мира жестоки. Все знали, что ревность Каламбредена беспощадна, и Анжелика могла среди ночи оказаться бок о бок с самыми грубыми и опасными людьми вроде Снегиря или Гобера, не опасаясь двусмысленных поступков с их стороны. Какие бы желания она ни вызывала, пока главарь не снял запрета, она принадлежит лишь ему.
Так ее с виду убогая жизнь делилась на долгие часы сна и подавленности и бесцельные прогулки по Парижу. В Нельской башне ее всегда ожидала пища и огонь в очаге.
Она могла бы достойно одеваться, потому что порой воры приносили прекрасные наряды, благоухающие ирисом и лавандой. Но Анжелика их разлюбила. Она по-прежнему носила коричневое саржевое платье с обтрепанной юбкой. Волосы покрывал все тот же чепец. Полька дала ей специальный пояс для кинжала, который прежде Анжелика прятала в корсаже.
– Если хочешь, я научу тебя им пользоваться, – предложила бывшая соперница.
После сцены с оловянным горшком и зарезанным фараоном между ними установилось уважение, от которого недалеко и до дружбы.
Анжелика редко днем покидала башню и далеко не уходила.
Инстинктивно она подчинилась ритму жизни своих товарищей, которым буржуа, торговцы и полицейские по молчаливому соглашению оставили ночь.
Так что именно ночью прошлое возникло перед ней и так жестоко пробудило ее ото сна, что она едва не попрощалась с жизнью.
Банда Каламбредена грабила дом в предместье Сен-Жермен. Ночь была безлунной, улица освещалась скудно. Мальчишка с проворными пальцами, по кличке Отмычка, сдвинул щеколду на маленькой дверце черного хода, и бандиты без особых предосторожностей проникли в дом.
– Дом большой, и здесь нет никого, кроме старика и его служанки, которая спит где-то наверху, – сказал Никола. – Мы спокойно сделаем свою работу.
Он разжег потайной фонарь и повел сообщников в гостиную. Точное расположение комнат ему указал Сухарь, частенько приходивший в дом за подаянием.
Анжелика замыкала шествие. Она не в первый раз участвовала в подобных приключениях. Поначалу Никола не хотел брать ее с собой.
– С тобой что-нибудь случится, – говорил он.
Но она всегда поступала по-своему. Она ходила не для воровства. Ей нравилось вдыхать запахи спящего дома: ковров, вощеной мебели, еды и выпечки. Она брала в руки статуэтки, ставила их на место. И никогда внутренний голос не говорил ей: «Что ты здесь делаешь, Анжелика де Пейрак?» Никогда, до той самой ночи, когда Каламбреден грабил дом старого ученого Глазера в предместье Сен-Жермен…
В ту ночь Анжелика обнаружила на консоли канделябр со свечой. Она зажгла свечу от фонаря воров, пока те набивали мешки. Потом, заприметив низкую дверь в глубине комнаты, с любопытством толкнула ее.
– Вот черт! – раздался у нее за спиной шепот Труса. – Это еще что?
Пламя свечи отражалось в больших стеклянных сосудах с длинными носами и в разноцветных склянках. На тянущихся из фаянсовых банок медных трубках можно было различить латинские надписи.
– Что это? – повторил пораженный Трус.
– Лаборатория.
Очень медленно Анжелика приблизилась к столу и остановилась возле выложенного из кирпича прилавка со стоящим на нем нагревательным прибором.
Тщательно вглядываясь в каждую деталь, она заметила запечатанный красным воском пакетик с надписью «Для г. де Сент-Круа». Потом в открытой банке Анжелика увидела какой-то белый порошок. Ее ноздри затрепетали. Запах показался ей знакомым.
– А это что? – спросил Трус. – Мука? Хорошо пахнет. Чесноком…
Взяв щепотку порошка, бандит поднес его ко рту. Анжелика непроизвольно хлопнула его по руке. Ей казалось, она вновь слышит, как Фриц Хауэр восклицает: «Gift, gnadige Frau!»
– Брось, Трус. Это яд. Мышьяк!
Анжелика испуганно огляделась.
– Яд! – ошеломленно повторил Трус.
Сделав шаг назад, он опрокинул колбу, которая упала на пол и с хрустальным звоном разлетелась вдребезги.
Незваные гости торопливо покинули комнату. Гостиная опустела. И тут все услышали, как по плиткам пола верхнего этажа застучала трость и старческий голос на лестнице прокричал:
– Мари-Жозефа, вы снова забыли запереть кошек! Это невыносимо. Придется мне спуститься посмотреть.
Затем, склонившись над лестничным пролетом, старик продолжал:
– Это вы, Сент-Круа? Вы за своим составом?
Анжелика и Трус поспешно проскользнули в кухню, потом в погреб и через взломанную грабителями низкую дверь выскочили на улицу.
Отбежав подальше, они остановились.
– Уф, – вздохнул Трус, – ну и страху же я натерпелся! Думали ли мы, что залезли к колдуну!.. Только бы это не принесло нам беды! А где остальные?
– Должно быть, вернулись другой дорогой.
– Могли бы подождать нас. Теперь ни зги не видать.
– Ох, да не ной ты все время, бедняга Трус. Люди вроде тебя должны видеть в темноте.
Но он вдруг схватил ее за руку.
– Ты что, не слышишь? Послушай… – с неописуемым ужасом повторял он.
Неожиданно он как-то странно прохрипел:
– Собака! Собака! – И, бросив на землю мешок, бросился бежать.
«Бедняга повредился умом», – подумала Анжелика, машинально наклоняясь, чтобы подобрать добычу вора. И тут она тоже услышала. Шум шел со стороны погруженных в тишину улиц.
Это напоминало легкий, очень быстрый галоп. Он приближался. Вдруг на противоположной стороне улицы Анжелика увидела зверя, похожего на скачущее белое привидение. Охваченная невыразимым ужасом, Анжелика тоже побежала. Она мчалась как сумасшедшая, не разбирая дороги и не обращая внимания на дурную мостовую, ранившую ее ступни. Она понимала, что погибла, ей хотелось закричать, но горло не могло исторгнуть ни единого звука.
Обрушившийся на плечи зверь свалил ее лицом в грязь. Она ощущала на себе его тяжесть, челюсть с острыми, как гвозди, зубами уже готова была сомкнуться на ее затылке.
– Сорбонна! – воскликнула она.
И тихо повторила:
– Сорбонна…
Затем очень медленно повернула голову. Без всякого сомнения, это была Сорбонна. Собака уже вовсю облизывала ее. Анжелика подняла руку и погладила огромную голову датского дога. Он с удивлением обнюхивал ее.
– Сорбонна, милая Сорбонна, как же ты меня напугала! Знаешь, ведь это нехорошо.
Шершавым языком пес облизал ей все лицо.
Анжелика с трудом поднялась на ноги. Падая, она сильно ударилась.
