Неандертальский параллакс. Гоминиды - Сойер Роберт (книги онлайн читать бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Адекор осмотрелся и нашёл себе стул. Он был деревянный, сработанный той же мебельщицей, что и понтеровский, на котором тот любил сидеть на их веранде, – та женщина была знакомой Класт.
Жасмель присела в противоположном углу комнаты. Позади неё робот-уборщик тихо исчез, направившись в другую часть дома.
– Ты знаешь, что будет, если меня признают виновным? – спросил Адекор.
Жасмель закрыла глаза, вероятно, чтобы не дать взгляду метнуться вниз.
– Да, – тихо сказала она. Но потом продолжила, будто защищаясь: – Но какая разница? Ты уже оставил потомство, у тебя двое детей.
– Не двое, – уточнил Адекор. – Один, с 148-го.
– О, – тихо вздохнула Жасмель, видимо, пристыженная тем, что она знала про партнёра отца меньше, чем партнёр отца знал про его дочерей.
– И кроме того, речь не только обо мне. Моего сына Даба тоже стерилизуют, и мою сестру Келон – всех, у кого по крайней мере пятьдесят процентов генов моих генов.
Конечно, сейчас не старые времена; сейчас – эра генетического тестирования. Если бы Келон и Даб смогли показать, что не унаследовали аберрантных генов Адекора, то их могли бы помиловать и не подвергать операции. Но хотя некоторые преступления были результатом какого-то хорошо изученного генетического изъяна, убийство подобных маркеров не имело. К тому же убийство было преступлением настолько отвратительным, что возможность, даже самая малая, передачи склонности к нему последующим поколениям будет пресекаться всеми возможными средствами.
– Я сожалею об этом, – сказал Жасмель. – Но…
– Нет никаких «но», – отрезал Адекор. – Я невиновен.
– Тогда арбитр признает тебя таковым.
Ах, наивность юности, подумал Адекор. Это даже могло показаться милым, если бы речь не шла о нём самом.
– Это очень необычный случай, – сказал Адекор. – Даже я это признаю. Но нет ни единой причины, которая заставила бы меня убить близкого человека.
– Даклар говорит, что тебе было тяжело всё время находиться в тени моего отца.
Адекор почувствовал, как его спина напряглась.
– Я бы так не сказал.
– А я бы сказала, – возразила Жасмель. – Мой отец, скажем честно, был умнее тебя. Тебе не нравилось быть на побегушках у гения.
– Мы делаем вклад, на который способны, – ответил Адекор, цитируя «Кодекс Цивилизации».
– Истинно так, – кивнула Жасмель. – И тебе хотелось, чтобы твой вклад был главнее. Но в вашем проекте вы проверяли идеи Понтера.
– Это не причина его убивать, – огрызнулся Адекор.
– Так ли? Моего отца нет, и ты был с ним, когда он пропал.
– Да, его нет. Его нет, и я… – Адекор чувствовал, как в глазах набухают слёзы, слёзы горечи и отчаяния. – Мне так тоскливо без него. Я говорю с откинутой головой: я этого не делал. Я не мог.
Жасмель посмотрела на Адекора. Она видела, как раздуваются его ноздри, обоняла его запах, его феромоны.
– Почему я должна тебе верить? – спросила она, скрещивая руки на груди.
Адекор нахмурился. Он не скрывал своей скорби; он пытался апеллировать к чувствам. Но у девушки от Понтера были не только глаза, но и ум – острый, аналитический, ставящий во главу угла рационализм и логику.
– Хорошо, – сказал Адекор, – подумай вот о чём. Если я виновен в гибели твоего отца, будет приговор. Я потеряю не только способность к воспроизводству, но и свой статус, и всё, чем владею. Я не смогу продолжить работу: Серый Совет наверняка потребует от осуждённого убийцы более прямого и осязаемого вклада, если ему вообще будет позволено оставаться частью общества.
– И это правильно, – подтвердила Жасмель.
– Ага, но если я невиновен, если никто невиновен, если твой отец просто пропал, потерялся, то ему нужна помощь. Ему нужна моя помощь; я – единственный, кто, возможно, способен… вытащить его. Без меня твой отец пропал навсегда. – Он посмотрел в её золотистые глаза. – Ты не понимаешь? Самым разумным сейчас будет поверить мне: если я лгу, если я убил Понтера – тогда никакое наказание его не вернёт. Но если я говорю правду, если Понтер не убит, то его единственная надежда в том, что я продолжу его искать.
– Шахту уже обыскали.
– Шахту – да, но… – Решится ли он ей сказать? Даже звучащие лишь в его голове, слова казались безумными; он мог представить, каким бредом они покажутся, будучи произнесёнными вслух. – Мы работали с параллельными вселенными. Возможно – лишь теоретически, конечно, но, когда речь идёт о человеке, который так важен для тебя и меня, такой возможностью нельзя пренебрегать – так вот, возможно, что он, так сказать, каким-то образом провалился в одну из этих вселенных. – Он умоляюще посмотрел на неё. – Ты должна знать хоть что-нибудь о работе отца. Даже если ты проводила с ним мало времени – он видел, как уязвили её эти слова, – он должен был рассказывать тебе о своей работе, о своих теориях.
Жасмель кивнула.
– Да, он мне рассказывал.
– Так вот, есть шанс… вернее, он может появиться. Но сначала мне нужно разобраться с этим дурацким доосларм басадларм; мне нужно вернуться к работе.
Жасмель долго молчала. Адекор знал по редким спорам с её отцом, что дать ей молча обдумать ситуацию будет эффективнее, чем продолжать уговаривать, но уже не мог остановиться.
– Пожалуйста, Жасмель, пожалуйста. Это наиболее разумный выбор. Предположи, что я невиновен, и появляется шанс вернуть Понтера. Предположи, что виновен, и он пропал навсегда.
Жасмель сидела молча ещё некоторое время. Потом спросила:
– Чего ты от меня хочешь?
Адекор моргнул.
– Я… э-э… я думал, это очевидно, – пробормотал он. – Я хочу, чтобы ты говорила от моего имени на доосларм басадларм.
– Я? – воскликнула Жасмель. – Но ведь я одна из тех, кто обвиняет тебя в убийстве!
Адекор повернул к ней своё левое запястье.
– Я тщательно изучил документы, которые мне вручили. Мой обвинитель – партнёрша твоей матери, Даклар Болбай, действующая от имени детей твоей матери: тебя и Мегамег Бек.
– Именно.
– Но она не может действовать от твоего имени. Тебе уже 250 лун; ты взрослая. Да, ты пока не можешь голосовать – как и я, разумеется, – но ты уже сама за себя отвечаешь. Даклар может быть табантом Мегамег, но не твоим.
Жасмель нахмурилась.
– Я… я не подумала об этом. Я так привыкла, что Даклар заботится о нас с сестрой…
– С точки зрения закона ты теперь совершенно независимая личность. И никто лучше не убедит арбитра в том, что я не убивал Понтера, чем его собственная дочь.
Жасмель закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выпустила воздух в долгом, судорожном выдохе.
– Хорошо, – сказала она, наконец. – Хорошо. Если есть шанс, хоть какой-нибудь шанс, что папа до сих пор жив, я им воспользуюсь. Я должна. – Она кивнула. – Да, я согласна говорить от твоего имени.
Глава 14
По стенам конференц-зала шахты «Крейгтон» были развешаны планы запутанной сети туннелей и штолен. Посреди длинного деревянного стола лежал кусок никелевой руды. У одной из стен стоял канадский флаг; противоположную стену занимало огромное окно, выходящее на парковку и холмистую местность за ней.
Во главе стола сидела Бонни Джин Ма – европейского вида женщина с огромной гривой каштановых волос; фамилия досталась ей от мужа-китайца. Она была директором Нейтринной обсерватории Садбери и только что прилетела из Оттавы.
За длинной стороной стола сидела Луиза Бенуа, высокая красивая сотрудница обсерватории, которая находилась на вахте в пультовой, когда случилась катастрофа. Напротив неё сидел Скотт Нейлор, инженер из компании-производителя акриловой сферы, составлявшей основу нейтринного детектора. Рядом с ним расположился Альберт Шоуаноссовей, главный эксперт «Инко» по механике горных пород.
– Хорошо, – сказала Бонни Джин. – Последние новости таковы: начато осушение детекторной камеры, чтобы предотвратить ещё большее загрязнение тяжёлой воды. КанАтомЭнерго планирует отделить тяжёлую воду от обычной, а мы теоретически можем снова собрать сферу, заполнить её восстановленной тяжёлой водой и повторно запустить детектор. – Она оглядела собравшихся в зале людей. – Но мне всё ещё хочется знать, что стало причиной случившегося.
