Сад лжи. Книга первая - Гудж Эйлин (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Она ускорила шаг. Перед ней кружился гонимый ветром уличный мусор: листы газет, куски пенопласта, соломки от „Колы", скомканные сигаретные пачки… Роза почувствовала себя одинокой и заброшенной.
С Брайаном они не виделись с той самой ночи на крыше. Прошла уже целая неделя. Он явно ее избегает. Почему? Сожалеет о случившемся? Или стесняется посмотреть ей в глаза?
Это она во всем виновата!
„Я и только я, — убеждала она себя, шагая сейчас по тротуару. — Кто попросил его, чтобы он меня поцеловал? Я! Кто заставил его согрешить? Я! Как Ева — Адама…"
„Так, значит, такова Божья кара? — неожиданно пришло ей в голову. — Лишить меня Брайана!" И она зашептала слова, обращенные к Богу:
— О, пожалуйста, Господи, я все, все для Тебя сделаю, если ты вернешь его мне! Я не буду есть мяса всю неделю, а не только по пятницам. Буду поститься сорок дней! Я всю жизнь посвящу служению другим людям, забуду о себе…
Когда Роза наконец прибежала домой, Нонни даже не поглядела в ее сторону. Она сидела перед телевизором и вязала, следя за программой Лоренса Уэлка.
— Опять поздно явилась, — прокаркала Нонни. — Ужин на плите. Разогреешь. — С тех пор как Мария ушла из дому, бабка старалась поменьше придираться к Розе: временами ей даже казалось, что Нонни жалеет о тех страшных словах.
— Спасибо. Я не голодна, — поблагодарила Роза и прошла к себе.
В маленькой темноватой спальне, которую Роза делила с Марией, вторая кровать была не застелена, а лишь прикрыта стареньким ковровым покрывалом поверх матраца. На пыльной поверхности туалетного столика были отчетливо видны круги от стоявших здесь раньше флаконов с духами и лосьонов, которыми пользовалась Мария. Не было и вставленных ею же за раму зеркала фотографий и моментальных, за двадцать пять центов, снимков — их Мария тоже увезла. А когда Роза повесила в шкаф свой свитер, пустые металлические плечики тоненько задребезжали.
Казалось, Мария просто умерла. Роза вздрогнула и невольно, не отдавая себе отчета в том, что делает, осенила себя крестным знамением.
Затем, опустившись на колени, отогнула ворсистый край темно-коричневого ковра, под которым была неплотно пригнанная паркетина. С помощью металлической пилочки для ногтей, извлеченной из нижнего ящика туалетного столика, Роза привычным движением поддела планку — открылся ее тайник. О его существовании, кроме нее самой, не знал никто в целом свете. Ни Мария, ни даже Брайан.
Роза открыла коробку и вытряхнула на ладонь маленький сверток. Развернув серый лоскуток, она принялась рассматривать извлеченное оттуда сверкающее, как звезда, сокровище.
Рубиновая сережка, лежащая на ладони, казалась замерзшей капелькой крови.
Воспоминания разом нахлынули на нее, унеся на целых семь лет назад. Неужели, пронеслось в голове, это было так давно? Не может быть, ведь все стоит перед глазами, как если бы случилось вчера. Элегантная леди в норковом манто. Роза сразу заметила ее и даже подумала: почему она стоит за школьным забором? Не похоже, чтобы такая гранд-дама была матерью кого-то из Розиных одноклассниц. Настоящая королева, так ей показалось тогда. Или кинозвезда — в этом сногсшибательном норковом манто и шикарной шляпе с вуалеткой, которая скрывала ее глаза.
Тем не менее она все-таки разглядела: глаза дамы устремлены именно на нее. Поначалу Роза решила, что ошиблась. И даже метнула быстрый взгляд через плечо: не стоит ли за ней кто-то еще. Но там никого не было, значит, даму интересует не кто-нибудь, а она, Роза, собственной персоной. Глаза, глядящие на нее, были большие и влажные, они напоминали зеленые мраморные шарики в Розиной коллекции, причем самые лучшие, которые можно выменять на десять стекляшек „кошачий глаз".
Роза с опаской подошла поближе. Вид у незнакомки печальный и потерянный. Странно, подумала Роза. Такая дама, в таком роскошном наряде — и при этом грустит? Наверняка богатая, а богатые не грустят. Это-то уж было ей известно.
День выдался холодный, и леди, несмотря на свое манто, дрожала, стоя на ветру. Время от времени она поплотнее запахивала полы своей шубки. В ее ушах поблескивали рубиновые сережки. Ну что, спрашивается, такой еще надо в жизни?
Как только Роза вышла из школьного двора вместе с шумливой толпой своих одноклассниц, дама сразу же сделала несколько неуверенных шагов ей навстречу и сдавленным голосом попросила: „Остановись на минутку!"
От неожиданности Роза замерла на месте, хотя прекрасно помнила, о чем ей постоянно твердили Нонни дома, а монахини в школе. Никогда ни за чтонельзя разговаривать с незнакомыми. Но убежать у Розы почему-то не было сил. Ее легкие башмаки как бы приросли к тротуару, а ноги и руки сделались как деревянные.
Словно загипнотизированная этим красивым и вместе с тем печальным лицом с тонкими чертами и матовой кожей, девочка ждала, что же будет дальше. Мягкие, цвета осенних листьев, волосы незнакомки как бы плыли над меховым воротником. И вся она казалась Розе легкой снежинкой, которая растает, как только до нее дотронешься. Пухлые губы дамы слегка подрагивали, в глазах стояли слезы. Казалось, она хотела заговорить, но, словно передумав, женщина отступила назад.
Не говоря ни слова, незнакомка потянулась затянутой в перчатку рукой к правому уху и вынула рубиновую сережку. При этом Роза заметила, что рука ее дрожала.
Роза была слишком испугана, чтобы протестовать, когда дама молча сунула ей в руку холодную, как лед, маленькую сережку. Тут же ее высокие каблучки рассыпали свою дробь по замерзшему тротуару, распахнулась дверца длинного сверкающего лимузина, поджидавшего ее на обочине, — и дама исчезла, как исчезает в воздухе струйка сигаретного дыма.
Именно так показалось Розе. Да ведь это же был ее ангел-хранитель. Они были у всех, как уверяла сестра Перпетуа. Роза, правда, не верила, что и у нее есть свой ангел… вплоть до того самого дня.
А сейчас у нее есть эта сережка. Ее доказательство.
Роза посмотрела сережку на свет — рубиновая капелька свисала с золотой в бриллиантовой крошке подвески. Даже в полутемной комнате она горела ярким светом, заставляя Розу всякий раз замирать от удивления, хотя она любовалась своим сокровищем уже добрую сотню раз. Волшебство! Волшебный дар небес!
А волшебство было ей сейчас необходимо.
— Не покидай меня, Брайан! — прошептала Роза, сжимая сережку в кулаке с такой страстью в сердце, какую не вызывали в ней никакие молитвы. — Пожалуйста, никогда не покидай меня!
2
НЬЮ-ЙОРК, 1963 год
Рэйчел, нахмурившись, посмотрела на яичницу, аккуратно обрамленную двумя треугольничками тоста. Яичница была круглая, как маргаритка, и ни единого масляного пузырика. Бриджит жарила ее в специальной формочке для печенья, чтобы края были абсолютно ровными. Такими же совершенными, как все в этом доме. Столовое серебро фирмы „Картье", которое так любит мама, начищено до зеркального блеска. Вот и сейчас она видит в вилке свое искаженное изображение — круглые голубые глаза и растрепанные светло-каштановые волосы.
— Нет, я не иду, — тихо ответила Рэйчел на вопрос матери.
Да и как можно было ей туда идти? После того, что наговорил ей Джил вчера вечером. Заниматься своим туалетом, флиртовать, притворяться, будто ничего не случилось. Господи, да это же себя не уважать надо.
Слова Джила всплыли в памяти, снова раня ее самолюбие:
— Почему бы тебе не посмотреть правде в глаза, Рэйчел? Какие, к черту, тут могут быть моральные соображения? Совсем не потому ты не разрешаешь мне идти до конца. Вся штука в том, что ты не любишь секс. Ты просто фригидна. А может, тебе, совсем наоборот, требуется девочка…
В сердцах Рэйчел подцепила вилкой желток и стала внимательно следить, как он, распоротый, начинает медленно растекаться по тонкому фарфору тарелки с голубым орнаментом. Постепенно плакучие ивы и три маленькие фигурки на мосту исчезли, затопленные желтком.
