Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Бакин Виктор Васильевич (мир бесплатных книг .TXT) 📗

Следователь высказал предположение, что Высоцкий на про­цессе будет выступать только как свидетель. Но ему очень не хоте­лось присутствовать там даже в качестве свидетеля.

—   

Ты понимаешь

, — говорил он следователю, —

вот букваль­но заканчиваются мои съемки в фильме «Место встречи изменить нельзя», где я сыграл роль следователя. Как же я, сыгравший такую роль, окажусь в судебном заседании в противоположной роли?..

При расставании следователь показал фотографию фрагмен­тов переписки администраторов Шиманского и Абаева на стенках тюремного прогулочного дворика: «Вали все на Высоцкого. Он тебя вытащит».

В Тбилиси Высоцкого случайно находит Генрих Падва.

Это в конце 80-х годов Г.Падва станет человеком адвокат­ской элиты, вице-президентом Международного союза адвокатов, имеющим громкую славу и известные на всю страну дела: ГКПЧ, дело Д.Якубовского, убийство Александра Меня, дела олигархов от ЮКОСа... А тогда, в 1979 году, Падва только недавно объявился в Москве, имея за собой большую провинциальную практику: защи­щал бытовых убийц, мелких воришек, хулиганов, вступался за «со­циально чуждых» спекулянтов...

Г.Падва вместе со своим товарищем путешествовал на автомо­биле по Закавказью. Они приехали в Тбилиси как раз во время гаст­ролей «Таганки». Адвокат, узнав о гастролях, стал разыскивать Янкловича и Высоцкого, которых до этого уже хорошо знал. Их еще в Москве познакомил В.Абдулов.

На ловца и зверь:

— 

Ну, туда-растуда! Вот это да! Это же чудеса! Мы с Валери­ем идем и решаем: где бы нам найти Генриха — и вдруг ты!

—   А что такое?

— 

Да понимаешь, вчера прилетел следователь из Ижевска...

Высоцкий с Янкловичем рассказывают адвокату суть дела и уговаривают взять на себя защиту главного обвиняемого Конда­кова.

Г.Падва: «Да, вот что меня еще поразило в Тбилиси... Володя, когда мне все это рассказывал, то очень беспокоился и за Кондако­ва, и за Любимова, и за Янкловича. В общем, я понял, что он боль­ше озабочен судьбой других, чем своей собственной. Володя гово­рил, что все надо хорошо продумать, чем он сам может помочь, кто еще может вмешаться, что могу сделать я... Говорил очень заинтере­сованно, очень активно и очень, скажем так, альтруистически».

Высоцкий особенно переживал, что и Любимова будут допра­шивать, потому что тот тоже получал деньги — 1200 рублей — за постановку спектакля «В поисках жанра» на сцене Дворца спорта в Ижевске. Но Любимову сейчас не до этого — он отправил свою Ка­талин в Будапешт, и она вот-вот должна родить. Из Тбилиси трудно связаться по телефону с Будапештом, и Высоцкий по своим каналам помогает Любимову дозвониться. 25 сентября Каталин родила сына. Счастливому отцу через пять дней исполнилось 62 года...

Из Тбилиси Высоцкий вырвался на пару дней в Пятигорск, к своим друзьям — Вадиму и Римме Тумановым. Римма Васильев­на в то время работала диктором Пятигорского телевидения. Она уговорила Высоцкого выступить с короткой программой или ин­тервью. Тот согласился, но поставил условие — собеседник должен быть не очень глупым. Высоцкому стали противны интервьюеры, обычно использующие два стандартных приема: первый — запани­брата, второй — восторженное «Ах!», стоя на коленях. Высоцкий же предполагал профессиональный разговор уважающих друг дру­га интеллигентных людей.

14 сентября интервью брал Валерий Перевозчиков, который, чтобы не казаться глупым, взял за основу вопросы из «анкеты само­признаний» семьи Ф.Достоевского. Вопросы были самые разные — о жизни, о песнях, о пристрастиях и взглядах... Высоцкий отвечал подробно и, как показалось Перевозчикову, даже с удовольствием. «Больше всего меня поразило то, — вспоминал интервьюер, — как Высоцкий работал перед телевизионной камерой периферийной студии. Было впечатление, что его снимает, по крайней мере, «Ев­ровидение». Он давал интервью вечности...»

Тогда он очень точно сформулировал главный вопрос, который он хотел бы задать самому себе:

«Сколько мне осталось лет, месяцев, дней и часов творчества? — вот какой я хотел бы задать себе во­прос... Вернее, знать на него ответ».

Передача вышла в эфир 8 октября 1979 года по второй програм­ме Пятигорского телевидения. Летом 1980 года видеозапись интер­вью была стерта. На студии было обычным делом использовать за­писанную пленку под следующую передачу.

Для интервьюера В.Перевозчикова тема «Высоцкий» станет главной в жизни. Только вопросы он будет задавать уже не Высоц­кому, а его родным и людям, близко знавшим его в семье и в быту, в дружбе и общении, на сцене и съемочной площадке. В начале 90-х выйдет несколько книг с этими интервью под общим названием «Живая жизнь».

Еще весной 69-го года Высоцкий пишет стихотворение-исповедь, в котором были такие строчки:

Это было самое трудное время в его жизни. Раздвоение во всем: разрывал себя между двумя женщинами, которых, возможно, лю­бил одинаково сильно; между желанием стать хорошим актером и еще большим желанием писать песни; между запойным творчест­вом и действительными запоями... Между самим собой и своим alter ego —

«злобным жлобом»...

И в этом, 79-м, году огромная творческая нагрузка, следствия в отношении администраторов, семейные неурядицы приводят Вы­соцкого к сильным нервным и психическим расстройствам.

М.Шемякин: «Володя ведь многое не говорил. А у него начина­лось раздвоение личности.

"Мишка — это страшная вещь, когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате!"».

Еще в июне 68-го, когда Высоцкий выписывался из нарколо­гической клиники в Люблино, лечащий врач А.Василевская преду­преждала о его опасном нежелании излечиться от пагубной зависи­мости. Ее слова оказались пророческими: «Я настаиваю, что нужна только трезвость. Сейчас вы можете, но не хотите бросить пить. По­том может случиться так, что вы захотите бросить, но уже не смо­жете. Поэтому я не встану в очередь спасателей. Во-первых, у меня в руках нет ничего такого, чтобы спасти.

Во-вторых, если я вам скажу, что вам когда-нибудь можно бу­дет пить водку нормально, как здоровым людям, я буду вашим са­мым злейшим врагом. Я бы этого не хотела.

И третье, что я хочу вам сказать: даже если весь мир, который захочет вас лечить, будет у ваших ног, при любом лечении нужна только трезвость, потому что нарушена биохимия организма и тут уже ничего не поделаешь.

А четвертое вот что: я знаю, что любителей лечить вас будет достаточно много. Но если кто-то захочет вас лечить и захочет брать у вас деньги, а вы захотите платить, как вы иногда это делаете, я вас прошу вот о чем: ничего не принимайте из тех средств, про которые бы вы не знали, что это такое и зачем вы это принимаете».

Опытный врач начертала судьбу.

Теперь Высоцкий обращается за советом и помощью к врачу-реаниматологу Леониду Сульповару, с которым был знаком еще с 69-го года:

— Понимаешь, Леня, все, чем я занимаюсь, все мое творчество требует от меня полной отдачи и каких-то невероятных сил: фи­зических, эмоциональных. Требует невероятного эмоционального на­строя, который находится где-то на грани возможного — для меня. Я играл Галилея, играю до сих пор Гамлета — эти роли требуют от меня нечеловеческого напряжения. Я сутки болею после этих спек­таклей, они оказывают на меня огромное психически-эмоциональное воздействие. Не влияние. А именно воздействие! А роль Свидригайлова в «Преступлении и наказании» я вообще не могу сыграть так, как я хочу, без допинга. Это для меня сейчас невозможно.

Сейчас... со мной происходят какие-то странные вещи. Я раз­дваиваюсь: чувствую, что живу не один — нас двое. И куда бы ни по­шел, за мной постоянно ходит второе «я». Оно мне начинает ме­шать жить — всему мешает! У меня в жизни наступил момент, ко­гда я хотел бы остаться в первом «я» — без второго! Можешь ты мне в этом помочь? Есть ли у медицины какие-то средства или ме­тоды, которые могут помочь мне освободиться от второго «я»? Я люблю жизнь, я хочу работать... Сначала попробую из этого вы­браться сам, своими силами. Поможешь мне?