Каспар Фрай-2 (авторский сборник) - Орлов Алекс (бесплатная регистрация книга txt) 📗
– Какой мерзавец, - покачал головой Мараншон, и его глаза засверкали праведным гневом. Ангулемский был врагом королевства, но предательство всегда выглядело отвратительно.
– Что же случилось дальше?
– Король остановил сражение, ведь после гибели герцога оно уже не имело смысла.
– Наш король благороднейший из монархов, и это неудивительно, если помнить, от какой матери он рожден! - воскликнул Мараншон, обернувшись к портрету Анны Астурийской.
– Вы не поверите, генерал, что было потом… Вскоре явился сам предатель и, признавшись в содеянном, попросил у короля милостей.
– И что же король?
– Король дал знак сержантам, и те одарили негодяя петлей из шелкового шарфа.
– Вот это поступок! - Мараншон хлопнул ладонью по столу. - Вот это поступок достойного сына достойной матери! Гвардейцы герцога оценили действия короля?
– О да, генерал, в этот же день они присягнули ему, теперь у нас в руках вся былая сила древнего королевства Рембургов. Правда, остался еще Кремптон, но за этим дело не станет.
– Прежде лорды Кремптона отсиживались за широкой спиной Ангулемских, случалось даже, давали герцогству тысячу-другую рейтар для общей обороны от королевства, но теперь они ответят за все.
Мараншон откинулся на спинку кресла и еще раз взглянул через плечо на портрет королевы.
Решив, что все интересные темы обсуждены, де Шермон достал из поясной сумы свиток с сургучной печатью и подал генерал-графу. Каспар немного удивился, он и не предполагал, что кроме свитка с правом в их малом посольстве имеется и другой документ.
– Что это? - спросил Мараншон, принимая свиток.
– Это распоряжение короля относительно полномочий генерала Фрая.
Мараншон бросил на Каспара быстрый взгляд и стал неспешно разламывать печать. За свою долгую жизнь он насмотрелся всякого, поэтому спокойно отнесся к сообщению сержанта-порученца о том, что помимо графа де Шермона во главе колонны едет «генерал Каспар Франциск Фрай с семьей». Еще недавно по личной просьбе королевы он сам короткой и стремительной экспедицией вызволял этого человека с территории вердийцев, и вот пожалуйста - тот уже генерал!
Впрочем, при дворе случались взлеты и повыше. Прапрадед де Шермона и вовсе был речным разбойником. По воле случая на охоте он стал свидетелем неравной борьбы одного из придворных с вепрем. Потеряв от клыков зверя лошадь, дворянин оставался с одним лишь мечом. И неизвестно, чем бы закончилась эта встреча, если бы разбойник Шермон не уложил зверя из своего ставронского лука, служившего ему для пробивания деревянных бортов купеческих барок.
Дворянин на радостях представил разбойника королю, а тот, будучи в веселом расположении духа после возлияний, пожаловал герою должность второго загонщика.
Сын загонщика во время двухлетней «войны за торговлю» стал оруженосцем у герцога Карского и, проявив личную смелость, сумел отбить нападение ополченцев герцога Ангулемского на пустой шатер короля и знамена. За этот поступок оруженосец Шермон был произведен в бароны и к исходу своей карьеры старым и израненным полковником был награжден графским титулом и поместьем Одуан на юге королевства. С тех пор он стал называться Матиусом де Шермоном графом Одуанским.
Его старший сын - Харольд Матиус де Шермон никакими особыми подвигами не прославился, и очень скоро его Одуан стал забытой провинцией. Но во время путешествия юного принца Филиппа по королевству ему потребовался напарник для игр. Дети простых подданных на эту роль не годились, и выбор пал на сына Харольда Матиуса де Шермона - Грегори, который имел и соответствующее происхождение, и подходящее воспитание.
Несмотря на юный возраст, молодой граф прекрасно понимал, что его используют лишь как временную игрушку, а при дворе за пост партнера принца по играм идет нешуточная борьба. И он, как мог, мстил Филиппу: ни в чем с ним не соглашался, спорил, говорил дерзости.
Поскольку путешествие короля подходило к концу, Грегори не сомневался, что скоро возвратится в свой маленький Одуан. Однако принц Филипп так не думал. Грегори понравился ему именно своей несговорчивостью и наличием собственного мнения, которое отстаивал. Он сильно отличался от прежних партнеров для игр, которые во всем соглашались с будущим королем и играли в шар слабее, чем могли. Постоянные выигрыши делали игры пресными, и, лишь познакомившись с Грегори, принц узнал настоящий вкус победы, доставшейся с большим трудом.
Так Грегори попал во дворец и стал лучшим приятелем принца. Их спальни располагались на одном этаже, и завтракать они садились только вместе.
Во время войны за трон в молодом де Шермоне проявились черты его бесстрашного деда Матиуса. В жестоких схватках он повсюду оказывался рядом с Филиппом и в любой момент был готов закрыть его от разящего удара.
После благополучного завершения кампании Филипп пожаловал другу соседнее с Одуаном поместье Бризо, так Грегори стал именоваться графом Одуанским и Бризо.
Старый генерал-граф знал много таких историй и привык относиться к их героям без всякой зависти. Завистники же рано или поздно попадались на распространении слухов, «оскорблении короля» и заканчивали в подвалах или на эшафоте. Мараншон следовал другой манере поведения и благополучно пережил множество горячих голов. Его считали опытным, надежным и верным, а потому, когда король решил отправиться в поход на Ангулемского, других кандидатур на губернаторство в Харнлоне не оказалось.
Сломав печать, Мараншон стал осторожно разворачивать свиток. Он опасался, что в нем будет приказ убить свергнутого короля Ордоса, который содержался в северной башне. Иначе зачем присылать сюда бывшего шпиона герцога Ангулемского в чине генерала? Только для того, чтобы тот выполнил грязное поручение, а потом граф де Шермон убил и его самого.
Ордос Четвертый был опасным свидетелем последних событий, однако убийство монарха, пусть даже бывшего, считалось тяжким преступлением. Этого не одобрила бы и чернь, случалось, что после дворцовых переворотов начинались бунты.
Поэтому Ордосу сохранили жизнь, но каждый день тюремщик добавлял в пищу узника толченые семена гилеры, яд которой постепенно убивал его.
Может, Филиппу наскучило ждать и он решил покончить с Ордосом скорее? Но нет. Мараншон облегченно перевел дух. В послании короля говорилось лишь о содействии генералу Фраю в походе на Тыкерью.
– М-да… - Мараншон положил документ на стол и придавил его края двумя чернильницами. - Тут говорится, что вы, генерал Фрай, решились испытать вердийцев на прочность.
– Это приказ короля, генерал, - заметил Каспар.
– Ну да, ну да, - закивал Мараншон. - Но меня смущает только цифра…
– Какая цифра?
– Три тысячи гвардейцев! Где же я их возьму, это ж просто армия целая? - Мараншон пожал плечами. - Ну тысячу, извольте, наскребу, оголю направления, сниму часовых - приказ короля нужно выполнять, тут уж ничего не поделаешь. Но больше тысячи мне из гарнизона не выжать.
– У меня приказ выступить с пятью тысячами гвардейцев, две я привел с собой, за вами оставшиеся три, генерал. У вас двенадцать тысяч гарнизона, три тысячи вы можете выделить безо всякого ущерба для обороноспособности Харнлона. По уставному расписанию такой город могут защитить пять тысяч солдат - четыре на стенах и тысяча в резерве на случай десантного выхода через ворота.
Мараншон был удивлен осведомленностью и подготовленностью этого новоиспеченного генерала. Он взглянул на де Шермона, пытаясь по его лицу угадать возможности и решимость этого Фрая, но граф с подчеркнутым вниманием изучал собственные ногти и, казалось, полностью устранился от беседы.
– Ну хорошо, генерал Фрай, вы человек опытный и всю жизнь воюете. Пусть не в масштабах армий и полков, но все же… Скажите, разве плохо иметь под рукой лишний резерв, если враг подойдет под стены Харнлона? Ну скажите, как солдат солдату!
– Иметь лишний резерв всегда хорошо, генерал, - согласился Каспар, - но позвольте мне вас спросить - какого неприятеля вы ожидаете под стены Харнлона?
