Дело Пентагона (СИ) - Гейл Александра (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗

— А я спокоен. — И снова отпил виски. Злой Шон — ладно, не привыкать, но злой пьяный Шон — территория несколько неизведанная. — И когда ты уйдешь, я стану еще спокойнее. Проваливай!

— Куда я пойду ночью?!

— Это не мои проблемы! К Клеггу вали, к Керри, да какая мне, на хрен, разница. Или предложи кому-нибудь еще тебя трахнуть в обмен на кров, поверь мне, тебя возьмут с руками и ногами, ты стоишь каждого цента арендной платы.

Это окончательно взорвало мне мозг. Да как он смеет говорить такое?! Я бросилась на него. Но это было, конечно, и глупо, и тщетно. Он просто перехватил мои поднятые для удара руки, а потом прошипел:

— Убирайся вон, — и сильно оттолкнул от себя.

Я не удержала равновесие. Мир остановился. Момент падения был точно такой же, как в фильмах показывают. Все замедлилось, голова отключилась. А потом шипы боли обожгли спину. И я попыталась закричать, но удар вышиб из груди весь воздух. Ножки столика, которые недостаточно прочно крепились к стеклянной столешнице, отломились и отъехали в сторону, оставляя мне лишь короткий момент невесомости, а затем — мягчайшую перину из острых осколков.

Я чувствовала, что под спиной становится все теплее и теплее. Кровь. Было ужасно больно. На несколько мгновений я даже ослепла, а когда зрение вернулось Шон стоял надо мной, и на его лице не было видно ни тени сожаления. Он просто сделал еще глоток виски, развернулся и ушел, хлопнув дверью спальни.

А я не могла сесть, даже думать было больно. Уже почти, почти позвала Шона, но страх победил. Его отсутствующее бесстрастное лицо запечатлелось в памяти навсегда. Он псих, маньяк, а вдруг он окончательно спятил и может меня убить? Долго лежать нельзя, а то я рискую умереть от кровопотери… Есть ли на спине артерии? Я понятия не имела. Но позвоночник-то точно имеется. Для того, чтобы убедиться, что все не совсем плохо, я попыталась пошевелить пальцами ног и рук. Удалось. Это хорошо, да? Я попыталась сесть, но стало еще больнее, я не сдержала вскрик, перепугалась, что вернется Шон, зажала рот рукой и, не переставая всхлипывать, ползком направилась к двери.

Я ползла по улице, стирая кожу на ладонях и коленях, оставляя за собой кровавую дорожку. А когда миновала несколько домов, решилась позвонить в скорую по сотовому, который, к счастью, ни на минуту не выпускала из рук. Я лишь надеялась, что меня спасут раньше, чем я истеку кровью.

Глава 1

Хитрец

Настоящее время

— Эй, Миссисипи, — я поднимаю голову и смотрю на вошедшего. Полагаю, глупо ругаться с дяденькой, который уже давно физически вырос, но все еще зовет тебя именем штата, в которым ты родился, в надежде досадить. — К тебе посетитель.

Вы, наверное, подумали, что я в тюрьме? Поначалу я думала так же. И, временами, до сих пор думаю. Но, несмотря на колоссальное сходство, не угадали. Темные забетонированные стены, пуленепробиваемое стекло и решетки на окнах, строгий режим и суровые наказания, казенная мебель и скудный паек. Добро пожаловать в военно-воздушные силы США. Даже правила посещения, кстати, такие же, как в тюрьме. Тут военная база, а не абы что! По мне так добровольная колония. Ничего, это не первая моя попытка выжить при любом раскладе и добиться успеха.

Я иду по коридору, звонко стуча каблучками по каменному полу. Эти туфли совсем не подходят к обстановке. В них могла бы щеголять самая привередливая невеста. Но, что делать, я люблю классные тряпки, а себя в этих тряпках люблю еще больше. Рядовой отдает честь и толкает дверь. Женщин на этой базе всего трое. И все из разных штатов, потому мы и стали Миссисипи, Вирджинией и Невадой. На самом деле все сложнее и, кажется, это моя вина, но об этом позже.

Как только я вхожу в двери, дурацкие мысли о кличках военных вылетают из головы. Мужчина, который сидит в кресле, некогда являлся мне во снах, которые можно назвать эротическими фантазиями карьеристки, правда, было это года эдак три назад. А теперь я работаю в военно-воздушных силах США и усердно делаю вид, что все остальные должности меня ни капельки не интересуют. Еще бы зарплату иметь более достойную, и вообще не о чем мечтать… Или я это себя так настраиваю?

— Добрый день, доктор Конелл. — Он поднимается и протягивает мне руку. Его мягкий итальянский акцент подобен густому меду. У меня даже на языке приторно становится. А ведь представляться он даже не торопится. Испытывает.

— Мистер Монацелли, — говорю я холодно. Не вижу смысла притворяться, что его внешность мне незнакома.

— Можно Манфред.

— Предпочту мистер Монацелли, — отзываюсь я, добавляя голосу притворной любезности. На самом деле я не всегда такая ядовитая, но Манфред будит во мне грустные воспоминания, а в расстроенных чувствах я за себя не всегда отвечаю. Кстати, шпильку он проглатывает, будто таковой и не было.

— Доктор Конелл, — начинает Монацелли. — Я предлагаю вам работу.

У меня глаза на лоб лезут прежде, чем я могу себя остановить.

— Без тестов и проверок? Без ничего? — Да так же не бывает, это подстава?

— Вот именно, без ничего. — Он улыбается, и вокруг его глаз собираются добрые морщинки. Он знает, как воздействовать на людей, но моя обида на всю их братию сильнее.

— Простите, но я не заинтересована. — И тут уже глаза лезут на лоб у него. Я с удовольствием наблюдаю как морщинки вокруг его глаз медленно перетекают в складки на лбу. Вдохновились его искренним недоумением, не иначе. Спохватившись, я заставляю себя встать и направиться к двери.

— Доктор Конелл, назовите цену, условия, что угодно.

А ведь это интересно. С чего бы вдруг ему меня умолять? Хотя пусть и интересно, но не настолько, чтобы сдаться. Я же не мазохистка.

— Вы мое условие выполнить не согласитесь.

— Я настаиваю, доктор Конелл.

Он ждет, что я присяду, а я не затрудняю себя подобными условностями, лишь опираюсь о спинку стула.

— Никакого Шона Картера.

— Это можно обсудить, — кивает Монацелли. — Что конкретно вы имеете в виду?

— Я имею в виду, мистер Монацелли, — сладко протягиваю я. — Что меня бы устроило, если бы он сдох. Это вряд ли удастся обсудить.

Глаза Манфреда снова начинают вылезать из орбит, и я не могу сдержать смех.

— В любом случае позвоните мне, если передумаете.

На стол ложится его визитка. Так и быть, пусть успокоится, беру ее с собой и танцующей походкой удаляюсь из комнаты, на ходу качая головой. И только в своем кабинетике я эту чертову карточку выбрасываю в урну.

Воспоминания о Шоне Картере преследуют меня весь день. И хотя со временем, говорят, стирается плохое, а остается хорошее… черт, я не могу вспомнить ни одного нормального дня, а если это не показатель паршивости, то уж и не знаю что! Я бросаю карандаш на стол и закрываю лицо руками. Я не любила Шона, никогда не любила. И он меня никогда не любил. Но мы жили вместе, и жили долго. Наверное, слишком долго, потому, крадучись по отношениям с Шоном осторожными шагами с ножом за пазухой, я все же радостно и бодро зашагнула на излюбленные женщинами грабли и всей силой гротескного вращающего момента мне залепило в лоб, да так, что напрочь отшибло желание иметь дело с подобными мужчинами, тем более программистами, тем более Бабочками Монацелли, к коим Картер и относится. В общем потирая ушибленный лоб и хныча, как истинная представительница слабого пола, я заказала билет на самолет до Индианаполиса и с психикой морального инвалида вернулась в родительский дом зализывать раны. Папа помог мне устроиться в ВВС США, и я доказала, что моральная инвалидка не обязательно должна являться конченой личностью. Хотя… особенной любви, надо сказать, я тут не добилась. Характер у меня далеко не военный.

— Миссисипи, тебя вызывает полковник.

Ну и денек! С полковником я разговаривала пару минут в день прибытия. И все. С тех пор, только я его видела, потупляла взор, шепотом здоровалась и, пытаясь слиться с тенью, прошмыгивала мимо. Его черные глаза настолько жуткие, что мне от них становится дурно.