Жонкиль - Робинс Дениз (книга жизни TXT) 📗

Билли несколько разрядил довольно напряженную обстановку, разразившись быстрой, негодующей речью. Он был вспыльчивый юноша.

— Послушайте... послушайте... я что-то не понимаю, о чем вы говорите? — произнес он, заикаясь. (Не следует забывать, что Билли был очень молод!) — Жонкиль — ваша жена? Но она не замужем. Послушай, Килли, ты ведь не замужем, правда? Это глупая шутка, да?

— О, нет, — сказал Роланд прежде, чем Жонкиль успела ответить. — Это совсем не глупая шутка. Килли, как вы ее называете, вышла замуж — и за меня.

Билли заморгал глазами. Его щеки стали пунцовыми. Затем он стремительно повернулся к Жонкиль.

— Килли, старушка, — воскликнул он. — Скажи мне, что это неправда, что это шутка. Мы знакомы много лет. Мы старые приятели. Кто этот парень? Почему он говорит, что ты его жена?

Жонкиль пришлось сделать огромное усилие, чтобы говорить спокойно, не поддаваясь истерике. Но вначале она освободилась из-под руки Роланда. Его прикосновение слишком волновало ее. Она не могла быть спокойной, пока его рука лежала на ее плечах. Это прикосновение оживляло такие болезненные воспоминания...

— Нет, он не шутит... это... это правда, — сказала она. — Он... я... я... я замужем.

— Боже мой! — выдохнул Билли.

— Да, конечно, это большой сюрприз для тебя, — сказала она неудачно.

— Более, чем сюрприз, — ужасный удар, — сказал юноша.

Кровь отхлынула от его лица. Он был теперь бледен, усмешка исказила его губы. Он никак не мог справиться со своими чувствами и обрести равновесие. Он только что осознал, что любит Жонкиль, объяснился ей в любви. И через несколько минут узнает, что она уже замужняя женщина... Маленькая Килли... подруга его детских игр!.. Он был вынужден вычеркнуть свое недавно обретенное чувство и вести себя, как обычный, равнодушный приятель. Это было очень тяжело.

Улыбка, скорее горькая, чем насмешливая, играла на губах Роланда. Он уже понял все, что только что произошло между этими двумя людьми. Парень, кстати, очень приятный парень, влюблен в Жонкиль, сделал ей предложение. Он ей нравится... Но она не любит его, нет, Роланд был совершенно уверен, что у Жонкиль не было серьезных намерений по отношению к этому мальчику.

— Простите, если я был несколько резок, когда представлялся, — сказал он. — Боюсь, был несколько бесцеремонен. Жонкиль, — ты не сказала мне имени твоего... э,... приятеля.

Она была потрясена. Но самообладание не покинуло ее. Она нахмурилась.

— Это мистер Уильям Оукли, он живет рядом с нами, — сказала она. — Мы давно дружим. Но я не понимаю, почему я должна представлять тебя, или почему ты должен приезжать сюда и рассказывать Билли о нашем... нашем браке. Тебе недостаточно того горя, которое ты мне принес, ты хочешь и дальше причинять мне неприятности?

При слове «горе» Билли насторожился. О чем Жонкиль говорит? Не совершила ли она какой-нибудь ужасной ошибки? Он начал понимать теперь, почему старая миссис Риверс так загадочно говорила по телефону о Жонкиль. Он с испугом посмотрел на нее.

— Килли, — сказал он. — В чем дело? Что ты наделала? Почему так волновалась миссис Риверс? Ты не можешь мне сказать?

— Не могу... сейчас, — ответила она. — Не спрашивай меня, пожалуйста, Билли. И если ты хоть немножко любишь меня, пожалуйста, держи в тайне то, что ты узнал, не говори Дороти или еще кому. Я напишу тебе, или мы встретимся позже, и я все тебе объясню.

— Но я... я не понимаю, — проговорил он, запинаясь. — Ты жена мистера Чартера, Килли, и...

— Да, да, — прервала она его. — Но это только временно. Я могу сразу сказать тебе, что я намерена аннулировать этот брак. А теперь, пожалуйста, иди, Билли, и помни, я хочу, чтобы ты сохранил мою тайну. Никто ничего не знает, никто на свете, кроме тебя, бабушки и отца.

Билли взглянул на Роланда Чартера, который стоял, засунув руки в карманы пальто; его глаза неотрывно смотрели на Жонкиль. На губах Роланда все еще играла горькая улыбка, но его глаза были непроницаемы. Он не прерывал свою жену. Он дал ей возможность сказать все, что она хотела сказать; он не взял на себя труд отрицать что-либо или возражать против какого-либо из ее заявлений. Билли сгорал от любопытства. Кроме того, он был основательно расстроен. Он первый раз в жизни влюбился, а девушка оказалась замужем за человеком, которого она явно не любит. Он никак не мог понять, что все это значит. Однако Жонкиль просила его хранить все в тайне и обещала позже все объяснить. В нем вспыхнули рыцарские чувства. Он неожиданно шагнул к ней, умышленно игнорируя Роланда, и сжал обе ее руки в своих.

— Ладно, старушка, — сказал он. — Ты знаешь, что я твой друг, и что я люблю тебя больше всех на свете, и если я могу как-то тебе помочь, я помогу. Ни одна душа не узнает ничего. Только поклянись, Килли, что ты дашь мне знать, когда я буду тебе нужен.

Жонкиль, тронутая его юношеской галантностью, сжала его руки в ответ. Неожиданно слезы обожгли ее веки, когда она отвечала ему.

— Спасибо, Билл, громадное спасибо. Возможно, вскоре мне понадобится твоя дружба. Я дам тебе знать. До свидания. Не забудь — никто не знает...

— От меня никто ничего не узнает, — пообещал он. — До свидания, Килли.

Он бросил еще один взгляд на Роланда — взгляд, выражающий пренебрежение и недоверие. «Что за парень, — думал он, — и какое он имел право жениться на Килли и сделать ее несчастной?» С беспокойством взглянув еще раз на девушку, он повернулся и пошел по аллее в сопровождении своих собак.

Роланд и Жонкиль смотрели друг на друга.

— Ну? — сказала Жонкиль, вскинув голову. — Как ты смел сделать это, Роланд? Какое ты имеешь право говорить Билли или кому бы то ни было, что я твоя жена?

— Я имею все права, — сказал он хладнокровно. — Ты — моя жена.

Ее лицо стало пунцовым.

— По закону — да. Но я сказала тебе еще до того, как уехала из Торки, что я собираюсь аннулировать брак, и ничто не заставит меня жить с тобой или считать себя твоей женой.

Роланд вытащил сигарету из кармана, прикурил, затем бросил спичку в куст боярышника. На мгновение он отвел взгляд от лица Жонкиль и посмотрел вокруг. В это зимнее утро в аллее было тихо, мрачно и безрадостно. Высокие деревья, засыпанные инеем, стояли застывшие и неутешные, вздымая голые ветви к тяжелому свинцовому небу. Время от времени холодный порыв ветра проносился вдоль дороги, гоня перед собой опавшие листья и сухие ветки. Наводящее уныние декабрьское утро. И настроение Роланда Чартера соответствовало погоде. Он стоял рядом с Жонкиль в аллее, так ему знакомой, смотрел вдоль нее на увитые плющом стены дома, который когда-то был его домом и который он должен был унаследовать. Роланд был очень подавлен, хотя приехал в Чанктонбридж, исполненный решимости бороться за свою жену, бороться до конца. Он любит ее. Любит всеми фибрами души и не собирается наблюдать со стороны, как она уходит из его жизни, не собирается позволить ей разорвать своими слабыми руками узы, которые связывают их.

Один раз, только один раз в своей жизни он потерял самообладание, познал мучительную горечь слез. Это было в спальне отеля в Торки в их свадебную ночь, когда Жонкиль сказала ему «до свидания». Он стоял перед ней на коленях, его слезы падали на ее руки — он умолял о снисхождении. Но как только она ушла, он начал презирать себя за это. Никогда снова он не покажет ей свою слабость. Он будет сильным — жестким, безжалостным, циничным — таким, каким был раньше. Он любит ее и намерен вернуть ее любовь.

Когда он увидел ее рядом с Билли Оукли, в нем вспыхнула ревность. Но это быстро прошло: такой еще неоперившийся птенец не может увести у него Жонкиль.

Роланд долго курил, не говоря ни слова. Затем снова посмотрел на Жонкиль.

— Я хорошо помню, что ты сказала мне о своем намерении аннулировать наш брак, — сказал он. — Я ответил тебе, что ты не можешь его аннулировать. Только я могу это сделать, но не буду. Ты нужна мне, Жонкиль, и я не успокоюсь, пока не верну тебя.

Она нетерпеливо покрутила головой. Сердце билось так сильно, что казалось, его биение сотрясает все ее тело. На нее смотрел не тот кающийся, несчастный Роланд, которого она оставила в Торки. Перед ней стоял прежний Роланд — упрямый, целеустремленный, властный. «Ты нужна мне, Жонкиль!..» Как жутко серьезно произнес он эти слова!