Странный Томас - Кунц Дин Рей (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
Глава 16
Первым у меня возникло желание отпрянуть от окна. Но если Человек-гриб следил за мной, значит, каким-то образом узнал, что раньше я побывал в его доме в Кампс Энде. И желание укрыться от его глаз истолковал бы как доказательство моей вины.
Я остался у окна, довольный тем, что Ужасный Честер находится между мной и Робертсоном. Порадовало меня и другое: кот сразу же, даже на большом расстоянии, невзлюбил этого человека, подтвердив, что мое недоверие к нему небеспочвенно.
До этого момента я и представить себе не мог, что мы с Ужасным Честером можем хоть в чем-то прийти к единому мнению, за исключением нашей любви к Маленькому Оззи.
Впервые я видел, что на лице Робертсона нет улыбки, мечтательной или какой-то еще. Освещенный лучами заходящего солнца, уже не слепяще-белыми, а медово-золотыми, на фоне темных терминалий, он выглядел таким же мрачным, как Тимоти Маквей на огромной фотографии, висевшей на стене его кабинета.
За спиной послышался голос Оззи: «О Боже, и как это люди берут в рот врага, чтобы он похищал их разум». [34]
Обернувшись, я увидел его с подносом, на котором стояли два стакана с вином и тарелка с кубиками сыра в окружении крекеров.
Поблагодарив его, я взял один стакан и вновь посмотрел в окно.
Боб Робертсон более не стоял там, где я только что его видел.
Рискуя попасть под горячую лапу Ужасного Честера, я шагнул к окну, посмотрел направо, налево.
— Ну? — нетерпеливо спросил Оззи.
Видимо, Робертсон ушел, и очень быстро, по какому-то срочному делу.
И его поспешное исчезновение, пожалуй, напугало меня даже больше, чем внезапное появление у забора. Если б он хотел следить за мной, я бы пошел навстречу его желаниям, чтобы знать, где он находится. Информация о местоположении врага лишней не бывает.
— О Боже, и как это люди берут в рот врага, чтобы он похищал их разум, — повторил Оззи.
Отвернувшись от окна, я увидел, что поднос он уже поставил и теперь поднял стакан, словно произнося тост.
Стремясь взять себя в руки, я ответил:
— Иногда выпадают такие трудные дни, что мы просто не можем заснуть, не позволив вину украсть наш разум.
— Юноша, я не прошу обсуждать эту цитату, спрашиваю лишь, откуда она.
Однако я пока мог думать только о Робертсоне.
— Сэр?
— Из Шекспира! — В голосе Оззи слышалось легкое раздражение. — Я задал вопрос, чтобы помочь тебе сдать экзамен, а ты все равно провалился. Это фраза Кассио из третьей картины второго действия «Отелло».
— Я… отвлекся.
Указав на окно (Честер успел угомониться и вновь пушистой грудой спокойно лежал на подоконнике), Оззи изрек:
— Разруха, которую эти варвары оставили за собой, навевает грустные мысли, не так ли? Напоминает, сколь тонок налет цивилизованности.
— Сожалею, что приходится разочаровывать вас, сэр, но мои мысли были не столь глубокими. Я просто… просто подумал, что узнал проходившего мимо человека.
Подняв стакан в пятипалой руке, Оззи произнес новый тост:
— Да будут прокляты все злодеи.
— Не слишком ли сильно сказано, сэр… прокляты?
— Не мешай ходу моих мыслей, юноша. Просто пей.
Поднося стакан ко рту, я вновь посмотрел в окно.
Потом вернулся к креслу, в котором сидел до того, как услышал шипение кота.
Сел и Оззи, но его кресло заскрипело куда сильнее, чем мое.
Я смотрел на книги, на прекрасные копии ламп от Тиффани, но уют гостиной более не успокаивал, я буквально слышал, как тикают мои наручные часы, отсчитывая секунды, каждая из которых приближала и меня, и всех остальных к 15 августа.
— Ты пришел сюда с тяжелой ношей, — продолжил Оззи. — А поскольку я не вижу подарка, следовательно, ноша эта — какая-то беда или проблема.
Я рассказал ему о Бобе Робертсоне. От чифа Портера сведения о черной комнате утаил, а с Оззи поделился ими, потому что его воображение могло воспринять все.
Помимо публицистики, он написал две серии детективных романов, которые имели успех у читающей публики.
Первую, как вы могли догадаться, о толстом детективе, который находит преступника, не выходя из дома, непрерывно сыпля остротами. А в оперативной работе он полностью полагается на свою очаровательную и атлетическую жену, которая его обожает.
Эти книги, говорит Оззи, основаны на подпитанных определенными гормонами юношеских фантазиях, которые поглощали его в подростковом возрасте. Да и теперь иной раз возникают.
Во второй серии преступления раскрывает женщина-детектив, очень приятная дама, несмотря на все ее неврозы и булимию. [35] Эта дама появилась на свет на пятичасовом обеде Оззи с его издателем, во время которого они отдавали предпочтение не столько вилкам, сколько стаканам для вина.
Не соглашаясь с утверждением Оззи, что у вымышленного детектива могут быть личные проблемы или привычки, пусть даже не очень-то и приятные, но он все равно будет оставаться любимцем публики до тех пор, пока автору удается вызывать у читателей сочувствие своему герою, издатель сказал: «Никому не удастся заставить широкую аудиторию читать о женщине-детективе, которая после каждой трапезы сует два пальца в рот, чтобы опорожнить желудок».
Первый же роман именно с такой героиней получил премию Эдгара По, которая для писателей, работающих в жанре детектива, равнозначна «Оскару». А десятая книга, недавно опубликованная, разошлась тиражом, превышающим любую из первых девяти.
И с серьезностью, которой не удается скрыть озорную ухмылку, Оззи теперь утверждает, что в истории литературы нет романов, со страниц которых изливалось бы такое количество блевотины, к вящему удовольствию множества читателей.
Успех Оззи ни в коей мере не удивляет меня. Он любит людей и слушает их, а его книги проникнуты любовью к человечеству.
Когда я закончил рассказ о Робертсоне, черной комнате и бюро с папками, набитыми сведениями о маньяках-убийцах, он сказал: «Одд, тебе нужен пистолет».
— Оружие меня пугает, — напомнил я ему.
— А меня пугает твоя жизнь. Я уверен, Уайатт Портер выдаст тебе разрешение на скрытное ношение оружия.
— Тогда мне придется ходить в пиджаке.
— Ты можешь сменить футболку на гавайскую рубашку и носить пистолет в кобуре, которая крепится к ремню на пояснице.
Я нахмурился.
— Гавайские рубашки — не для меня.
— Да, конечно, — в голосе Оззи явственно слышался сарказм, — твои футболки и джинсы превращают тебя в уникума современной моды.
— Иногда я ношу кожаные штаны.
— Обширность твоего гардероба потрясает. Ральф Лорен плачет от зависти.
Я пожал плечами.
— Я такой, какой есть.
— Если я куплю подходящее тебе оружие и лично обучу тебя, как им пользоваться…
— Благодарю за заботу, сэр, но я точно отстрелю себе обе ноги, и тогда вам придется писать серию романов о безногом частном детективе.
— Она уже написана. — Оззи глотнул вина. — Все уже написано. Только раз в поколение появляется что-то новенькое вроде блюющей женщины-детектива.
— Есть еще хроническая диарея.
Оззи скорчил гримаску.
— Боюсь, автором популярных детективов тебе не быть. Ты что-нибудь писал в последнее время?
— Так, по мелочи.
— Если отнести к мелочи списки продуктов, которые нужно купить в магазине, и записки Ллевеллин, что еще ты писал?
— Ничего, — признал я.
Когда мне было шестнадцать, П. Освальд Бун, тогда он весил только 350 фунтов, согласился выступить судьей на конкурсе сочинений старшеклассников нашей средней школы, которую он сам окончил несколькими годами раньше. Моя учительница английского языка и литературы потребовала, чтобы в конкурсе приняли участие все ученики.
Незадолго до этого умерла моя бабушка Шугарс, мне ее очень недоставало, вот я и написал сочинение о ней. К сожалению, мое сочинение признали лучшим, отчего я на короткое время стал в нашей средней школе знаменитостью, хотя всегда предпочитал не высовываться.
