Янтарные глаза одиночества - Землякова Наталия Геннадьевна (чтение книг txt) 📗
Потом она ошиблась с «серым чудовищем», приняв его сначала за жертву. Оказывается, он захватчик.
Но все равно Мишель сочувствовала дому.
А вот слегка полноватая женщина в белом, которая стояла на его крыльце, сразу вызвала неприязнь. «Опять придется сражаться с монстром под названием “жена хозяина”, – с тоской подумала Мишель и, не сдержавшись, довольно громко произнесла: – Какой кошмар!»
Но погода стремительно портилась, налетел ветер, и благодаря тревожному шуму сосен женщина на крыльце ничего не услышала.
– Добрый день! – воскликнула она и продолжила, не позволяя Мишель вставить ни слова: – Вы, конечно, Мишель? Наш дизайнер? Андрея пока нет. Но он вот-вот будет. Он поехал в аэропорт встречать Саву. И зачем его только черт принес?
«Вы хотите сказать, что НАШЕГО Андрея пока нет, коль уж я – ВАШ дизайнер», – захотелось ответить Мишель. Но она лишь вежливо и немного отстраненно улыбнулась. Потому что давно уже пришла к выводу, что, вторгаясь на личную территорию человека, надо с первой минуты установить с ним максимально широкую дистанцию. И ни в коем случае не играть со скучающей женой хозяина дома в игру «мы – лучшие подружки». Надо заметить, что обычно женщины обижались, видя, что предложение дружить встречает молчаливое, но упорное сопротивление декоратора. Потом привыкали и смирялись. А когда работа над оформлением интерьера подходила к концу, то были даже благодарны за предложенный тип отношений. Потому что именно под занавес возникали проблемы и конфликты, которые все равно бы разрушили молниеносно возникшую, а потому некрепкую женскую дружбу. В самом деле, как можно с подругой обсуждать срыв сроков окончания работ и непременное, как снег зимой, увеличение бюджета?
Но эта женщина не планировала с ней дружить. Она деловито протянула руку и, словно опомнившись, представилась:
– Анастасия Леонидовна.
– Мишель.
– Знаю. Такое имя трудно не запомнить. Вы как-то приходили к нам с Высоковским. Он, конечно, мастер экстра-класса. Но Андрей предпочел обратиться к вам. А я не спорю с мужем, – сказала женщина и посмотрела на Мишель так, словно подчеркнула свое к ней презрение и тем самым сразу поставила на место. Мол, будь моя воля, тебя бы здесь никогда не было. Но коль Андрей с тобой уже договорился, то делать нечего. Да и за свою работу ты попросила, откровенно говоря, смешные деньги. А экономия, особенно в кризис, не пустое слово.
Мишель действительно назвала цену, которую обычно платят дизайнеру без имени. Когда Андрей в Москве по телефону спросил ее о цене, то она назвала такую сумму, что на другом конце провода зависла минутная, показавшаяся Мишель бесконечной пауза. А потом Железнов подробно продиктовал адрес и попросил прислать номер банковского счета, чтобы его помощник мог перевести аванс.
– Пятьдесят процентов хватит? – спросил он чуть дрогнувшим голосом.
– Вполне, – ответила Мишель, пытаясь не выдать охватившего ее восторга. – Только закажите мне электронный билет на самолет. Я терпеть не могу заниматься всеми этими организационными вопросами. А мой помощник улетел на Бали вместе с Кириллом.
Андрей не понял, при чем здесь Бали, но пообещал, что его люди все сделают.
И вот сейчас, спустя всего несколько дней, Мишель стоит на крыльце дома и беседует с его женой Анастасией Леонидовной. Вернее, отвечает на ее вопросы.
– Мишель, а вы где остановились?
– В «Фальке». Там очень тихо и отличный бассейн.
– И очень красиво, и дико дорого, – высокомерно улыбнулась Настя. – Но ничего страшного. Ведь вы попросили за свою работу…
«Черт побери, если она еще раз скажет цену, то я ночью во что бы то ни стало заберусь в постель ее мужа, даже если после этого утром меня вышвырнут с крыльца и я упаду лицом на сизые камни!» – разозлилась Мишель. Она пришла в такое бешенство, что даже побледнела. Но Анастасия Леонидовна ничего не заметила и продолжала задавать вопросы:
– Андрей уже говорил вам, чего бы он хотел?
– Нет, – пожала плечами Мишель.– У нас был короткий разговор. Он сказал, что мы все решим на месте.
– Хорошо, – кивнула Настя. – Хочу дать вам только один совет. Не спорьте с ним, что бы ни случилось. Если он попросит все выкрасить черной краской, а на окна повесить дерюжки, кивайте в знак согласия. Только подождите до утра. Вдруг на рассвете он попросит сделать стены розовыми. Тоже соглашайтесь. Но упаси вас бог что-то начать делать. Дождитесь его третьего решения. Вот оно-то, скорее всего, будет окончательным. По крайней мере, он все сделает для того, чтобы довести его до конца. Даже если именно это третье решение будет самым идиотским на свете.
– Спасибо.
Мишель удивилась, зачем Насте понадобилось сразу выдавать секретный ключ к своему мужу? Почему она не боится рассказывать чужой молодой женщине почти интимные вещи о нем? О его неуравновешенности, о его слабости, в конце концов? Неужели эта ухоженная, но некрасивая женщина так уверена в себе? Неужели она думает, что ей ничего не угрожает? Сколько ей лет? На вид немного за тридцать. Но Мишель заметила под глазами морщинки той степени глубины, которая появляется только после сорока. И слишком хорошо «нарисованную» скальпелем линию подбородка. Да, волосы Насти были мастерски выкрашены в нежный персиковый цвет, который подсвечивал кожу и придавал ей сияние. И даже легкая полнота была правильно обыграна отлично скроенным комбинезоном из беленого льна. Но все равно, это были лишь женские ухищрения, отчаянная попытка во что бы то ни стало удержать стремительно утекающую, как песок между пальцами, молодость. Мишель поймала себя на мысли, что сочувствует Насте. Как жаль, что им, видимо, придется делить одного мужчину. И поровну – никак не получится.
Впрочем, Настя, судя по всему, никого ни с кем делить не собиралась. Она пригласила Мишель в дом, усадила в холле на белый кожаный диван, ради приличия предложила чай или кофе, а потом велела дожидаться Андрея.
– Пусть уж Андрей сам вам расскажет, что и как он хочет переделать, – равнодушно произнесла Настя и направилась на кухню. И хотя женщина была обута в мягкие мокасины из посеребренной кожи, Мишель показалось, что каждый ее шаг отдается гулким эхом и улетает куда-то под своды этого мрачного дома.
Мишель никогда не ощущала себя прислугой. А, судя по всему, именно на эту роль ее назначила Настя Железнова. Наверное, решила, что так будет безопаснее. А может быть, за пятнадцать лет брака с Андреем из ее головы выветрились все воспоминания о его жизни до встречи с ней. И ничего она не боялась, а искренне была уверена, что дизайнер – это обслуживающий персонал и особенно церемониться с ней не стоит. Мишель прикрыла глаза. Захотелось спать. Наверное, от напряжения, которое ни на минуту не покидало ее с того момента, как она сошла с трапа самолета в аэропорту и вдохнула влажный морской воздух. Мишель сразу же озябла так сильно, что пришлось срочно доставать из сумки тонкий кашемировый шарф. А еще ее начала терзать мысль о том, что никакого особенного интереса к Андрею Железнову у нее нет. А тогда непонятно, зачем она согласилась на этот странный заказ.
Мишель сидела на кожаном диване, прикрыв глаза, и, чтобы унять волнение, вспоминала урок, когда-то данный ей отцом. Вернее, тем человеком, которого она так долго считала своим отцом.
Когда Мишель было лет тринадцать, она нагрубила домработнице, заявив, что не намерена убирать в своей комнате. А вечером к ней зашел отец, одетый в черный смокинг, присел на идеально застеленную кровать и стал рассматривать игрушки, которые в таком же безукоризненном порядке были расставлены на полках открытого стеллажа.
– Мишель, откуда этот белый заяц? – спросил он.
– Пап, я же его купила в Париже прошлым летом. Разве ты не помнишь? Ты еще сказал, что он очень смешной – у него зеленые глаза. Кстати, а какие глаза должны быть у зайца?
– Ой, Мишка, я не знаю, – растерялся отец. – Если наш зайчик русак, то, наверное, красновато-коричневые. Но этот же белый. Подожди, я запутался. Или зайцы на зиму меняют серую шерсть на белую? Еще про них говорят, мол, заяц-беляк.
