Николай II в секретной переписке - Платонов Олег Анатольевич (мир книг TXT) 📗

Женушка.

Ты прочтешь все между строк и почувствуешь.

3 марта 1917 г.

Любимый, душа души моей, мой крошка, — ах, как мое сердце обливается кровью за тебя! Схожу с ума, не зная совершенно ничего, кроме самых гнусных слухов, которые могут довести человека до безумия. Хотела бы знать, добрались ли до тебя сегодня двое юнцов, которых я отправила к тебе с письмами. Это письмо передаст тебе жена офицера. — Ах, ради Бога, хоть строчку! Ничего не знаю о тебе, только раздирающие сердце слухи. Ты, без сомнения, слышишь то же самое.

Всего не скажешь в письме. Жив ли муж Нини [1109]? Ох, наши четверо больных мучаются по-прежнему — только Мария на ногах, спокойна, но помощница моя худеет, не показывая всего, что чувствует.

Мы все держимся по-прежнему, каждый скрывает свою тревогу. Сердце разрывается от боли за тебя из-за твоего полного одиночества. Я боюсь писать много, так как не знаю, дойдет ли мое письмо, не будут ли они обыскивать ее на дороге — до такой степени все сошли с ума. Вечером я с Марией делаю свой обход по подвалам, чтобы повидать всех наших людей, — это очень ободряет. Тетя Ольга и Елена пришли справиться о новостях — очень мило с их стороны. В городе муж Даки [1110] отвратительно себя ведет, хотя и притворяется, будто старается для монарха и родины. Ах, мой ангел. Бог над всеми — я живу только безграничной верой в Него! Он — наше единственное упование. “Господь сам милует и спасает их” — на большой иконе.

У нас был чудный молебен и акафист перед иконою Божьей Матери, которую принесли в их зеленую спальню, где они все лежали, — это очень ободрило. Поручила их и тебя ее святому попечению. Потом ее пронесли через все комнаты и в комнату Коровы, где была в то время и я. Любовь моя, любовь! Все будет, все должно быть хорошо, я не колеблюсь в вере своей! Ах, мой милый ангел, я так люблю тебя, я всегда с тобою, ночью и днем! Я понимаю, что переживает теперь твое бедное сердце. Бог да смилуется и да ниспошлет тебе силу и мудрость! Он не оставит тебя! Он поможет, он вознаградит за эти безумные страдания и за разлуку в такое время, когда так нужно быть вместе! Вчера пришел пакет из Главной Квартиры с картами для тебя. Они хранятся у меня, а также список наград и производств от Беляева. Ах, когда же мы будем опять вместе? Теперь мы совершенно отрезаны и оторваны друг от друга. Может быть, их болезнь — спасение, его нельзя перевозить. Не беспокойся за него, мы все будем бороться за наше Красное Солнышко — мы все на своих местах. Полина чувствует себя хорошо и спокойно, хотя страдает неописуемо, живет тоже у нее в доме, как и родители Коровки. Жилик опять здоров и верный товарищ. Сиг заезжает. когда поездам дают ходить.

Они арестовали Цветущего (blooming) и его двух помощников, также Красную Шапку и его помощника — того, который кланяется всегда до земли. Лизочка ведет себя хорошо. Ты понимаешь, я не могу писать, как следует — слишком много лежит на душе и на сердце. Семейство Benoiton целует без конца и страдает за дорогого отца. Лили и Корова шлют привет. Солнышко благословляет, молится, держится своей верой и ради своего мученика. Она ни во что не вмешивается, никого не видела из “тех” и никогда об этом не просила, так что не верь, если тебе это скажут. Теперь она только мать при больных детях. Не может ничего сделать из страха повредить, так как не имеет никаких известий от своего милого. Такая солнечная погода, ни облачка — это значит: верь и надейся. Все кругом черно, как ночь, но Бог над всем. Мы не знаем путей Его, ни того, как Он поможет, но Он услышит все молитвы. Я ничего не знаю о войне, живу отрезанная от мира. Постоянно новые, сводящие с ума известия — последнее, что отец [1111] отказался занимать то место, которое он занимал в течение 23 лет. Можно лишиться рассудка, но мы не лишимся; она будет верить в светлое будущее еще здесь, на земле, помни это. Только что был Павел — рассказал мне все. Я вполне понимаю твой поступок, о мой герой! Я знаю, что ты не мог подписать противного тому, в чем ты клялся на своей коронации. Мы в совершенстве знаем друг друга, нам не нужно слов, и, клянусь жизнью, мы увидим тебя снова на твоем престоле, вознесенным обратно твоим народом и войсками во славу твоего царства. Ты спас царство своего сына, и страну, и свою святую чистоту, и (Иуда Рузский) ты будешь коронован самим Богом на этой земле, в своей стране.

Обнимаю тебя крепко и никогда не дам им коснуться твоей сияющей души. Целую, целую, целую, благословляю тебя и всегда понимаю тебя.

Женушка.

4 марта 17 г.

Дорогой, любимый, сокровище!

Эта дама едет сегодня, вчера она не уехала. Таким образом, я могу написать еще. Каким облегчением и радостью было услышать твой милый голос, только слышно было очень плохо, да и подслушивают теперь все разговоры! И твоя милая телеграмма сегодня утром — я телеграфировала тебе вчера вечером около 9 1/2 и сегодня утром до часу. — Бэби перегнулся через кровать и просит передать тебе поцелуй. Все четверо лежат в зеленой комнате в темноте. Мария и я пишем, почти ничего не видно, так как занавески спущены. Только этим утром я прочла манифест и потом другой, Мишин. Люди вне себя от отчаянья — они обожают моего ангела. Среди войск начинается движение. Не бойся за Солнышко, она не двинется, она не существует. Но впереди я чувствую и предвижу светлое сияние солнца. Мужем Даки я крайне возмущена. Арестовывают людей направо и налево — конечно, офицеров. Бог знает что делается — здесь стрелки выбирают себе командиров и держат себя сними омерзительно, не отдают чести, курят прямо в лицо офицерам. Не хочу писать всего, что делается — так это отвратительно. Н.П. арестован в Экипаже, в городе! Моряки приходят забирать других. Больные наверху и внизу не знают ничего о твоем решении — боюсь сказать им, да пока и не нужно. Лили была ангелом-хранителем и помогает сохранять твердость, мы ни разу не теряли присутствия духа. Любимый мой, ангел дорогой, боюсь думать, что выносишь ты, это сводит меня с ума! О, Боже! Конечно, Он воздаст сторицей за все твои страдания. Не надо больше писать об этом, невозможно! Как унизили тебя, послав этих двух скотов [1112]! Я не знала, кто это был, до тех пор, пока ты не сказал сам. Я чувствую, что армия восстанет...

Революция в Германии! В(ильгельм) убит, сын ранен. Во всем видно масонское движение. — Теперь у Ан(астасии) темп. 38,6, и пятна выступают все больше. У Ольги плеврит, у Коровы тоже. У Т(атьяны) уши лучше. Солнечный Луч чувствует себя лучше, весел. Как мне хотелось бы, чтоб они были вокруг тебя, но сейчас они не могут двинуться, и я сомневаюсь, чтобы когда-нибудь нас куда бы то ни было отпустили. Гиббс видел Эмму, Нини и их мать в одной комнате офицерского госпиталя (английского). Их квартира совершенно уничтожена огнем; старуха очень больна. Красная Шапка все еще в заключении. Я с тобой, любовь моя, — обожаю тебя. Целую и обнимаю так нежно и страстно! Храни и благослови тебя Господь ныне и вовеки! Найди кого-нибудь, чтобы передать хоть строчку — есть у тебя какие-нибудь планы теперь?

Бог с небес пошлет помощь, наступает новая крестопоклонная. Обнимаю тебя крепко, крепко.

Твоя

Женушка.

Только сегодня утром мы узнали, что все передано М(ише), и Бэби теперь в безопасности — какое облегчение!