Антикиллер-5. За своего… - Корецкий Данил Аркадьевич (книги без регистрации бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
– А ну, пацаны, тихо! – прикрикнул на них Литвинов.
– А ты что за дрын с горы? – отозвались пацаны.
К стойке подошел бармен, сказал им что-то негромко. Пацаны сразу примолкли, поскучнели, украдкой покосились на Литвинова. Лис услышал, как кто-то из молодых людей шепотом переспросил: «Чё, в самом деле? Коленвал, да?.. Так это его “харлей” на крыльце?» Похоже, Валька Литвинов был местной знаменитостью. И пользовался бо́льшим авторитетом, чем начальник УР…
– Ну что… – Литвинов наполнил по-третьей. – Я Гусара почти не знал, не пересекались. Но он свой! И это главное!
– Вот-вот, – Лис поднял палец. – Молодые этой главности не понимают…
– Давай, чтобы сволочи, которые это сделали, как можно скорее получили по рогам.
– Давай, – сказал Лис.
Он коротким резким движением втолкнул водку в рот, поморщился.
– Только пока мне нечем похвастаться, Валек. Неделя прошла, результата ноль. Как-то не цепляется ничего, будто «собачка» в механизме проскакивает. А тут еще волна пошла в народе, Южный мост, полудурки эти со своим автопробегом… Завтра пойду получать втык от начальства. Вот такие дела.
Литвинов ухмыльнулся, почесал бровь:
– А ты плюнь на все, Филипп, купи приличный байк и топай ко мне в команду. Я тебя обижать не стану. Честное слово.
Еще в коридоре Лис встретил Баринова, он тоже на планерку. Походка своеобразная, «бариновская» – не идет, а выступает по коридору, подбородок вздернут, и кажется, что вот-вот пристукнет каблуком по паркету, воткнет руки в боки и спляшет какую-нибудь «калинку-малинку». А то еще и запоет. Голос у Барина зычный, будь здоров. И слово «важняк» ему очень подходит – следователь по особо важным делам, твидовый пиджак, трубка! Барин, одним словом! Сейчас все нити сходятся к нему, все рычаги управления в его руках. Он руководит следственной бригадой, у него в оперативном подчинении сыщики, он – мозг, который отдает команды, а руки и ноги эти команды выполняют. Руки-ноги это, в первую очередь, оперативники.
Они поздоровались, перекинулись несколькими словами ни о чем. Детали следствия на ходу в коридоре не обсуждаются.
Все собрались в зале, примыкающем к кабинету начальника УВД.
– Знаете, как в народе прозвали это дело?
Волин, как и генерал Глазурин, любит задавать вопросы из разряда вечных. Для затравки. Ответ как бы не предусматривается. Это типа «Что делать?», «Кто виноват?» и «Кому на Руси жить хорошо?». Как бы ясен перец, но и как бы туман, туман… Поди угадай. А вдруг ошибешься? Правильный ответ знает только один – тот кто спросил. Его свежевыбритые щеки подрагивают. Распирает. Дыхание просится наружу. Для Волина «это дело» – как кучка собачьего дерьма на полированной столешнице рабочего стола.
– Не знаете? Хорошо, скажу! Его называют – «Степная мясня»! – сердито рявкает полковник. – Вот! Коротко и ясно! Это значит что? Это значит – народ следит! Обсуждает! Народ взволнован!.. И через пять, и через десять лет будут помнить: «А-а, Степная мясня, так это же в десятых годах было, после Крестобойни!» Вот такую память мы о себе оставляем, товарищи! О себе оставляем, о нашем времени, о нашем руководстве!.. Так что назвать это дело резонансным – значит никак не назвать! Один из погибших – наш коллега! Бывший коллега, пусть так. Но, как правильно говорят в народе, в нашей работе бывших не бывает! Для нас это дело чести!
Волин с шумом набирает воздух в легкие. Делает паузу. Выдыхает.
– Короче, судя по вялому ходу расследования, для кого-то из присутствующих это только слова. Но выводы отложим на конец заседания…
«Вялый ход» освещают непосредственные исполнители. Эксперт-криминалист Карпенко не привык выступать перед аудиторией, говорит тихо, вытирает левую руку о брюки. Ох, в недобрый час он попал в то ночное дежурство, в недобрый час влез в это дело, твердое и неподатливое, как суглинок на злосчастном крыловском проселке…
– …Идентификация следов протекторов шин и обуви затруднена… по причине твердости и сухости почвы… Дополнительная обработка полученных образцов результата пока что не дала… По другим вещдокам… Три выстрела сделаны разными зарядами: пуля шарообразная, дробь номер один и шестимиллиметровая картечь двенадцать, гильзы пластиковые заводские, выстрелы производились с расстояния одного-полутора метров, предположительно из полуавтоматического охотничьего карабина типа «Сайга-12»… В областной и федеральной пулегильзотеках данные по найденным на месте преступления образцам отсутствуют… Поскольку гладкоствольное оружие не отстреливается, то в базе данных подразделений ЛРС [5] сравнительных материалов тоже не имеется…
– А почему мы не отстреливаем гладкостволы? – вопрошает Волин. – Все стремимся облегчить себе работу? И вот результат – сейчас все развели руками!
– В отличие от нарезного оружия, гладкоствольное не оставляет на снарядах легко идентифицируемых следов, – поясняет Карпенко. – В большинстве случаев идентификация вообще невозможна…
– Вот я и говорю – облегчаете себе работу! – настаивает Волин. Он начальник, и последнее слово – за ним. Но все понимают, что он говорит глупости. Хотя никто не возражает.
– Что еще по оружию?
Встает с места Гнедин. Говорит уверенно, напористо, вроде бы со знанием дела.
– Преступники использовали дорогие патроны. Мною отработаны магазины, торгующие боеприпасами, составлены списки лиц, покупавших патроны из этой партии, списки переданы участковым для дальнейшей отработки… Отрабатываются владельцы карабинов «Сайга» двенадцатого калибра, таковых в городе полторы тысячи человек.
– Хорошо, – кивает Волин. – Но где результаты?
Гнедин разводит руками.
– Будут, товарищ полковник! Вопрос времени! – уверенно говорит он.
– Что ж, ваша уверенность мне нравится! Что еще?
Оперативники встают по одному, докладывают:
– Опрос водителей рейсовых автобусов, обслуживающих трассу «Дон», не обнаружил… Поиск среди жителей Степной и владельцев близрасположенных ферм не выявил… Анализ записей на камерах видеонаблюдения не дал… Сотрудничество с активистами организации автолюбителей «АвтоДон» не принесло…
И так далее, минут на десять. Водители-рейсовики ничего не видели, равно как и обитатели станицы Степная. Ни одной работающей камеры в районе исследуемого перекрестка не оказалось. Тиходонские автолюбители вместо конструктивного сотрудничества затеяли несанкционированную акцию…
– В общем, работали-работали, ничего не наработали, – недобрым тоном произнес Волин, требовательно осматривая свою гвардию. Оперативники опустили головы.
– Подполковник Коренев, что можете добавить?
Лис встал:
– С большой долей уверенности можно предположить, что стрелял не охотник и оружие находится в незаконном владении.
– Вот как? – в голосе начальника угадывается легкий сарказм. – На каком основании сделаны столь далеко идущие выводы?
– Использование разнородных боеприпасов. Охотники – люди очень скрупулезные и не запихнут в магазин три патрона с разными зарядами.
– Так они все рассчитаны на крупную дичь! – возражает Волин. Он тоже вроде бы охотник.
Лис упрямо качает головой:
– Не совсем. Если на кабана – действительно нужен пулевой патрон, только круглая пуля не годится – она легко в рикошет уходит. Картечь на кабана слабовата, а для волка подходит. А дробь первого номера – это зимний заяц, лиса… В общем, не на разную дичь магазин снаряжался. И тот, кто его снаряжал, не охотиться собирался, а убивать.
– Ну что ж, определенная логика в этом есть, – неохотно согласился полковник. – Но почему «в незаконном владении»? Разве не может дилетант в охоте приобрести ружье? Для защиты дома, например?
– Может, – кивнул Лис. – Только зарегистрированное оружие используется в преступлениях очень редко, в единичных случаях. И преступления это совсем другие, очевидные: бытовуха в состоянии аффекта, пьяное хулиганство… По Тиходонску я могу такие случаи по пальцам перечесть.
