Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас - Бороган Ирина Петровна
Вскоре после начала встречи Волож вызвал Гершензона в свой кабинет. Когда тот вошел, все действующие лица были уже на месте: на диване сидели Волож, двое его сотрудников и Ивашенцева, Сурков и Костин стояли у стола. Гершензона представили, Сурков и Костин не представились. Они пожали друг другу руки, и Гершензон поспешил к столу, но по пути снес стоявший на нем стакан – тот упал на пол и разбился. Смущенный Гершензон раскрыл ноутбук, подключил его к телевизору и начал показывать слайды.
Мягкие манеры, очки и интеллигентный голос скрывали принципиального, твердого человека – Гершензон принимал участие во всех антипутинских протестных маршах. Он был лингвистом, а не программистом, и осенью 2005-го вместе с командой друзей пришел в «Яндекс» для работы над особым проектом, целью которого было научить поисковую систему определять события, так или иначе связанные с публичными людьми, и встраивать их в новостную ленту. Вскоре его назначили руководителем всего новостного сервиса. Он в деталях знал, как это работает, и, выступая перед Сурковым и Костиным, прекрасно понимал, что стоит на кону {109}.
Подтянутый и энергичный 43-летний Сурков считался серым кардиналом Кремля {110}. Он сделал потрясающую карьеру: отслужив в спецназе, в начале 1990-х стал личным телохранителем олигарха Михаила Ходорковского, быстро вырос до его главного рекламщика, а затем и пиарщика. В 1999 году он уже работал в президентской администрации. При Путине он стал автором идеи по превращению России в «суверенную демократию». Термин был придуман Сурковым – его смысл был в том, что демократия в России должна развиваться по правилам, отличным от тех, что действовали в остальном мире {111}. Среди его проектов было создание прокремлевской молодежной организации, члены которой могли бы выходить на улицы и противостоять массовым протестам и цветным революциям. Именно Сурков выстроил эффективную систему укрощения СМИ. Во время встречи Путина с журналистами НТВ он сидел по правую руку от президента.
Костин, чересчур грузный для своих 38 лет, имел за плечами непродолжительный опыт работы в «Коммерсанте», затем в пиаре, потом в принадлежавшем Ходорковскому банке МЕНАТЕП, где познакомился с Сурковым. Он работал над рядом прокремлевских проектов, поддерживал хорошие отношения с Сурковым, а в июне 2008 года стал его правой рукой в президентской администрации.
«Я был там минут двадцать. Рассказал им о том, как выбираются новости, какие факторы влияют на их расположение в рейтинге, показывал топ», – вспоминает Гершензон. Сурков перебил его, указав пальцем на заголовок, взятый с либерального сайта. «А это наши враги, – сказал он. – Этого нам не надо!» Гершензон страшно удивился: «Я не думал, что взрослый человек на полном серьезе может произносить такое».
После того, как Гершензон покинул кабинет, Сурков объяснил руководству «Яндекса», что Кремлю нужны успешные бизнес-истории. Он явно хотел показать, что власти предлагают «Яндексу» дружбу, но Костин вдруг запросил доступ к интерфейсу новостного сервиса, о принципах работы которого рассказал Гершензон. Когда кремлевские наконец ушли, яндексовцы решили обсудить, что только что произошло. «Мы были шокированы», – рассказывает Гершензон. Он попытался убедить руководство, что близкое сотрудничество с Кремлем может плохо кончиться: «Я сказал им: ребята, не забывайте, что вы им нужны тоже. Мы что, уже воюем? Это не наши понятия, мы не должны разговаривать на их языке, в категориях "друг" – "враг"».
Суркову и Костину хотелось контролировать не только то, что пишут традиционные СМИ, но и то, что видит растущая интернет-аудитория на главной странице «Яндекса». Они желали определять политическую повестку каждый день, каждый час. Когда они пытались заставить «Яндекс» исключить оппозиционные сайты из алгоритма подбора новостей, стало понятно: эти двое хотят контролировать не только СМИ, традиционные и онлайн, но вообще весь русскоязычный интернет.
Весной 2009 года Костин снова приехал в «Яндекс», и сотрудники предложили компромисс. Операционная модель «Яндекса» предусматривала отношения со всеми включенными в новостную базу данных СМИ, которые получали статус «партнеров». Костину предложили стать «партнером» «Яндекса». Для него даже придумали специальное название – «заинтересованный представитель ньюсмейкера». Чиновнику также дали номер телефона – на случай, если у президентской администрации возникнут вопросы о выбранных новостным алгоритмом заголовках. «Понятно было, что им не интересно, как что работает, – вспоминает Гершензон. – Их интересовало только одно – чтобы у них было то, что нужно, а что не нужно, не было. Но мы с ними очень удачно играли в эту игру». Костин регулярно звонил, Гершензон писал в ответ объяснительные письма. «Все ваши объяснения крайне неубедительны», – отвечал Костин.
В большинстве случаев причинами гневных звонков были собственные промахи президентской администрации. Кремль запросто мог представить какую-нибудь инициативу, которую надо было продвигать, и требовал от проправительственных СМИ написать о ней, вот только эти СМИ часто ставили идентичные тексты. Робот «Яндекса» тут же определял дубликаты и помещал их внизу рейтинга. «Мы им говорили – ну, вы хоть скажите своим журналистам, чтобы они разные тексты писали», – вспоминает Гершензон.
Какое-то время эта игра удовлетворяла Кремль. «Яндекс» выстоял под давлением властей.
6 сентября 2008 года Медведев изменил структуру МВД. Департамент, отвечавший за борьбу с организованной преступностью и терроризмом, был расформирован. Вместо него появилась структура, призванная бороться с экстремизмом: по всей стране появились Центры «Э». В разгар экономического кризиса власти боялись массовых волнений. Совместно с ФСБ новый департамент МВД запустил масштабную программу по мониторингу всех видов гражданской активности, подразумевавшую надзор за религиозными организациями, непарламентскими политическими партиями и неформальными молодежными группами.
Был провозглашен принцип «превентивности», и огромные ресурсы тратились на создание обширной базы данных потенциальных нарушителей, а также на разработку и внедрение системы, способной отслеживать передвижение на всех видах транспорта. Замысел был прост: получить технологии, которые можно использовать, чтобы помешать активистам добраться до места проведения демонстраций и митингов. МВД, ФСБ и местные власти начали активно закупать самые современные технологии слежки и контроля: беспилотники, камеры CCTV с функцией распознавания лиц и многое другое. В первую очередь это оборудование было установлено на центральных станциях московского метрополитена и на вокзалах {112}.
Все это время Кремль отчаянно искал новые методы борьбы со стремительно разрастающейся блогосферой и независимыми сайтами. Уже несколько лет блогеров одолевали так называемые тролли, намеренно уничтожавшие дискуссии в онлайн оскорбительными, провокационными или не относящимися к делу комментариями. Тролли стали постоянными обитателями форумов, чатов и блогов. Они свободно чувствовали себя в LiveJournal.com, позволяющем оставлять анонимные комментарии.
Одновременно сайты либеральных СМИ попали под серию DDoS-атак. За ними стояли «патриотические хакеры», которые также атаковали ресурсы в Эстонии, Грузии и Литве.
Но кем были эти хакеры? В 2000-е Кремль создал несколько массовых молодежных движений. Самыми крупными были «Наши» (создана под личным контролем Суркова) и «Молодая гвардия» (молодежное крыло прокремлевской партии «Единая Россия»). Активисты обоих движений были пойманы на троллинге и проведении DDoS-атак на оппонентов Кремля {113}.
В мае 2009 года Павловский запустил кремлевскую «школу блогеров» {114}. В нее пригласили восемьдесят человек со всей России, каждый из которых получал в свое распоряжение двух-трех активистов. Они должны были научить своих подопечных организовывать и проводить информационные онлайн-кампании. Кремль также не оставлял попыток переманить на свою сторону некоторых известных блогеров, обещая доступ к высокопоставленным представителям власти.
