Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
- Думают о том, что же следует написать на надгробии? «Для Айме, совершенной и обожаемой сестре».
- Хватит! – разъярился Ренато. – Глупец… Простолюдин…!
- Нет, нет, нет! Не здесь!
Моника вскочила и встала между двух мужчин, расставив руки отчаянным жестом и, прикоснувшись к ее холодной и белой руке, Хуан, казалось, затих, чтобы снова бросить желчь сарказма:
- Это место не подходящее, Святая Моника права. Но достаточно сделать несколько шагов, Ренато, чтобы отойти куда угодно. Тебе так не кажется?
- Если ты вооружен. Я не буду драться, как батрак!
- Конечно. Ты будешь бороться мечом, но с кабальеро твоего клана. Со мной не можешь драться как кабальеро и батрак. Какая удобная позиция! Тебе придется вытерпеть все обиды и поношения.
- Негодяй! Я буду раньше часа в месте, которое назначишь! Жди со всем оружием, что сможешь унести. Защищайся, как хочешь, зубами и когтями, потому что я готов убить тебя!
- Один или с кем-то? – прокомментировал Хуан насмешливо. – Сколько слуг думаешь привести, чтобы они прикрыли тебя?
- Я убью тебя сам!
- Нет… Нет! Пойдем, Хуан! – умоляла Моника, бросаясь в объятия Хуана, и заставляя Ренато остановиться и отступить, умоляя: – Не приближайся к нему, не сражайся, потому что сначала убьешь меня! Увези меня, Хуан, увези! Я твоя жена, имею право требовать у тебя!
- Моника…! – посетовал вышедший из себя Ренато перед ее поведением.
- Не приближайся, Ренато, потому что клянусь, я уничтожу тебя. – пригрозил Хуан зловеще. – Идем, Моника!
Напрасно Ренато искал чего-нибудь. У него ничего не было, кулаки были бесполезны для Хуана. Взгляд кружился по сторонам, пока наконец Ренато не побежал за ними, как сумасшедший; но более сильный и быстрый, Хуан подбежал к экипажу, уводя Монику, и мгновения было достаточно, чтобы взять поводья и тронуться с места, пока отчаянный Ренато безумно кричал:
- Не убегай, не сбегай! Иди! Даже кулаками я убью тебя, проклятый ублюдок, грязный пес…!
- Поезжай, поезжай, Хуан! – торопила возбужденная Моника. – Не останавливайся, не слушай, не останавливайся, не слушай, не оборачивайся. Я выброшусь из повозки, убью себя! Поезжай, Хуан!
Медленно руки Хуана ослабили натянутые поводья, давая отдохнуть усталым лошадям. Ехать было далеко по старой дороге, соединявшей две долины, а уже опустилась ночь. Только молчание и одиночество по шероховатой дороге в гору. Тяжело дышали уставшие кони, из груди рядом сидящей женщины послышался стон, словно брошенной на сиденье и спрятавшей лицо между ладоней.
- Теперь слезы, а? Ладно, полагаю, это естественный сброс напряжения для самого сложного создания: женщины. Разве неправда? – И несмотря на это, попросил ее, смягчая горечь: – Пожалуйста, успокойся! В конце концов, ничего не случилось. К чему столько слез? Как всегда, ты достигла цели. Управляешь мной по своей воле.
- Я…? – удивленно пробормотала Моника.
- Ты прекрасно умеешь это, Моника де Мольнар. Иногда я думаю, что ты очень искусно играешь сердцами мужчин. Снова ты заставила меня отойти, отступить, оставив дорогу свободной.
- Но ты же увез меня с собой! – горделиво заметила Моника.
- О, конечно! Что-то нужно отдать варвару. Триумф, соответствующий Хуану Дьяволу. Не плачь больше. Не говори слов. Я прекрасно знаю, что ты со мной, и по этой же причине выбросилась бы из кареты на ходу, играя жизнью: чтобы защитить Ренато. Ладно, едем в Сен-Пьер?
- Как пожелаешь, Хуан. На самом деле, я не знаю, зачем ты приехал…
- За тобой! – высокомерно отозвался Хуан. – Кампо Реаль для тебя не место; по крайней мере, пока ты моя жена. Потому что пока не расторгнут наш союз, ты не будешь спать под крышей Ренато Д`Отремон. Это единственное право, от которого я не откажусь!
Моника резко поднялась, ее слезы высохли от дуновения негодования, которое зажгло щеки, и сверкающими глазами она пронзила лицо Хуана:
- Ты говоришь, словно я какая-то!
- Если бы я думал, что ты какая-то, то не гнал бы так коней, чтобы найти тебя. Впрочем, я лишь доставил тебе удовольствие, когда ты потребовала с правами жены уехать со мной…
- О, Хуан! Моя мать осталась в Кампо Реаль! – вдруг вспомнила Моника. – Отец Вивье с ней, но этот удар свел ее с ума, уничтожил.
- Я слышал, что она сошла с ума. Что могут сказать Д`Отремон в оправдание? У Ренато с избытком хватает причин, куча предлогов сделать то, что сделал.
- Он ничего не сделал! – воскликнула Моника.
Непроизвольно резко натянув поводья, Хуан снова остановил экипаж, который взобрался на большую часть горы. Оттуда, на изгибе дороги, разделялись две долины: Кампо Реаль, потонувшая в тени; и долина поменьше, освещаемая луной, выглянувшей над морем.
- Почему ты так уверена? Ты потребовала у него отчета?
- А может быть, он не делал этого? Разве речь не идет о моей сестре? Разве не она сама необходимая для меня уверенность, что подозрения, падающие на него, ложные?
- И эту уверенность он дал тебе, дав тебе только слово?
- Естественно, дал! Почему говоришь таким ненавистным тоном? Почему сочишься желчью каждый раз, когда говоришь мне?
- Возможно потому, что желчь питает меня, Святая Моника. Меня воодушевляют желчь и уксус, как Христа на кресте. А пирогами и медом питается Ренато Д`Отремон, которого ты так защищаешь.
- Этот Ренато Д`Отремон твой брат!
- Ты сказала это и ему? Подтверждала это перед доньей Софией? – проговорил Хуан так же иронично. – Берегись, потому что они могут обвинить тебя в клевете перед судом. Ты знаешь, что я ублюдок? Несколько дней назад, разбирая макулатуру нотариуса Ноэля, я понял, что все родившиеся, подобно мне, хуже ублюдков. Дети измен, проклятые и вычеркнутые, без имен отца и матери, выкидыши земли. И этот отброс, говоришь ты, – брат кабальеро Д`Отремон, сеньора де Кампо Реаль. Это вызывает ужас и отвращение к жизни, Моника.
- Но жизнь состоит не только из этого, Хуан. Это часть жизни. Жизнь другая. Жизнь такая, какой мы создаем ее. В чем вина тех, кто родился, как родился? Но нужно жить, чтобы жить, Хуан! Только по действиям я сужу каждого, кто… И до сих пор ты был для меня человеком с честью…
- Очень любезны эти слова из твоих уст. – мягко пошутил Хуан.
- Я не хочу быть любезной! – раздраженно отвергла Моника. – Я не пытаюсь говорить приятные вещи, я говорю о чувствах, о том, что думаю, что есть в душе!
С рассеянным выражением Хуан снова взял поводья, и мгновение смотрел на дорогу, спускавшуюся перед ними, извивающуюся между камней, освещаемых ясной луной. Если бы он повернулся и посмотрел в глаза Моники, сосредоточенные на нем, расширенные от желания, отражавшие душу, то все бы изменилось. Если бы сердце, слепое и глухое в этот миг, ощутило биение сердца женщины, которое стучит рядом, то он бы поверил, что среди ночи рассвело, почувствовал, что наконец насытилась его безмерная жажда любви и счастья, переполнявшая с детских лет. Но он не повернулся. Возможно, боялся посмотреть в лицо Моники, обнаружив его суровым и холодным, или даже хуже: увидеть в ее глазах образ другого мужчины. Поэтому, не глядя на нее, он тронул нервную спину лошадей кончиком кнута, и с глубокой грустью мягко сдался:
- В конце концов, ты всегда меня обезоруживаешь. На самом деле, тебя не в чем упрекнуть, Моника. Ты чистая и откровенная, наивная и человечная, до мозга костей самоотверженная и жертвенная.
- Не хотелось бы быть только этим, Хуан…
- Конечно. Мы все хотим место под солнцем, право на счастье, но некоторым из нас судьба отказала в этом, как будто проклятие осудило нас на вечную мглу.
- На вечную, Хуан? Ты считаешь, что никогда не будет света в наших сердцах и жизнях? Думаешь, никогда не рассветет в наших душах?
- Неправильно объединять «нас» в множественное число. Наши души идут разными путями, Моника, для меня нет надежды, но не могу сказать, что ее нет для тебя.
- Почему жизнь так жестока, Хуан? Почему мы родились страдать, пресмыкаться перед болью и грехами?
