Моя жизнь со Старцем Иосифом - Филофейский Ефрем "Старец Ефрем Филофейский" (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Разве так сажают лук, криворукий?
— А как, старче?
— Перышками вниз, а корешками вверх.
— Буди благословенно.
Я посадил лук корешками вверх. И когда он все-таки вырос, то оказался превосходным. За послушание он вырос как надо. Так отец Арсений воспитывал меня.
В другой раз Старец Иосиф послал меня с одним из братьев собирать виноград. Целый день мы срезали гроздья и, само собой, ни одной ягоды не положили себе в рот, поскольку Старец не дал на это благословения. Монах, хозяин виноградника, говорил нам:
— Кушайте, отцы, есть благословение.
Но мы отказались. Он восхищался нами и говорил:
— Вот это да! Какие послушники у Старца Иосифа!
И отцу Ефрему Катунакскому он позже с удивлением рассказывал:
— Слушай, отец Ефрем, какие послушники у Старца Иосифа! Целый день они резали виноград и ни одной ягоды не съели! Я им говорил: «Кушайте, отцы, есть благословение». А они отвечали: «Прости, старче, сейчас не время еды».
И действительно, мы ни на гран не отступали от наказов Старца.
* * *
Мы научились от нашего блаженного Старца не думать сверх того, что думает он, не помышлять иначе, чем помышляет он сам.
Этому он научил нас очень просто. Я, убогий, привил себе это и говорил: «Если я не осуществлю на деле то, чему учусь, — я проиграл. А если я проиграю, кто исправит положение? Если человек уйдет из жизни, кто сделает за него то, что мог сделать только он сам?»
Здесь требуется духовная находчивость. Здесь необходимо быть наготове. Я старался смиренно и просто следовать за Старцем, думая так же, как думает он, веруя в то, во что верует он, размышляя о том, о чем размышлял он, насколько это было для меня возможно. Я верил, что слова его — это золото и бриллианты. Я неуклонно придерживался его советов. И говорил себе: «Другого духовного наставника мне в моей жизни не надо».
Что такое возражать Старцу, мы не знали. Это нам было совершенно неизвестно. И еще я старался, чтобы кредо Старца было моим собственным кредо. Никогда я, по благодати Божией, не совершил преступления, возымев в своем помысле нечто отличающееся от кредо Старца. Ибо я чувствовал, что только так могу быть послушником. Я не хотел им быть только внешне, исполняя лишь различные послушания, работы и данные мне поручения. Такое послушание я считал только телесной необходимостью. Я хотел быть послушником душой, духом, всем своим существом. Я чувствовал, что только по молитвам Старца и по молитвам моей матери я смогу стать таким, каким должен быть подлинный послушник по Богу. Поэтому, когда Старец принимал какое-нибудь решение, я был с ним полностью согласен.
Когда в начале моей монашеской жизни диавол приводил мне на ум помыслы, воспоминания, любовь к родителям, я говорил: «Как я могу разделить свою любовь на две части — между Богом и родителями?» Я это считал прелюбодеянием по отношению к Богу, поскольку Старец нас учил, что прежде всего мы должны любить Бога и эта любовь должна быть неделимой. Ибо Он — наш единственный Отец, в самом глубоком смысле этого слова, Которого мы должны возлюбить. А мать наша — конечно, Пресвятая Богородица. Я чувствовал потребность быть искренним пред Богом, который знает мое сердце, чувствовал, что всю свою любовь без остатка должен отдать Ему.
* * *
Мы имели наставление от Старца быть искренними пред Богом и перед ним самим. Он имел в виду чистую и откровенную исповедь. Такой и была наша жизнь рядом с ним. Я старался, со своей стороны, быть совершенно открытым для его глаз, быть понятным для него, ничего от него не скрывать, даже мельчайшего помысла. Я знал, что если оставлю в себе что-то сокрытым, то буду чувствовать это как духовное прелюбодеяние.
Помыслы должны были быть совершенно чисты. Я старался не оставлять в себе ничего, что было бы неизвестно Старцу. Как у меня проходит бдение, как у меня с помыслами, каковы отношения с отцами, что с рукоделием — все это он должен был знать. «Ибо, — думал я, — если с первых дней своего послушания я не положу доброго начала, согласно совету Старца, то не буду иметь и доброго конца».
По молитве Старца, это способствовало тому, что я чувствовал сильную радость и совершенно не ощущал бремени вины и ответственности. Была такая душевная легкость, я так ясно видел все даже телесными глазами, что по неопытности задавал себе вопрос: «Что это со мной происходит?» Я спросил Старца:
— Старче, я все вижу очень ясно. Что это такое?
— Это — часть плода послушания.
Меня совершенно не заботило даже мое спасение, я чувствовал такое упокоение, что говорил себе: «Даже если я уйду прямо сейчас, что мне сказать Богу? Мои грехи? Я их исповедал. Все, что во мне, Старцу известно. Все, что я сделал, я сделал по послушанию». При этом я не чувствовал, чтобы у меня мелькнул помысл тщеславия, ведь я знал и верил безусловно, что все это — по молитвам Старца и нет в этом ничего моего. Я ложился спать и чувствовал такое спокойствие духа, что спрашивал себя: «Что со мной происходит?»
Если, однако, послушник не откровенен, не искренен, не обнажит всего себя полностью в чистой исповеди, не откроет перед Старцем всю душу, то он не сможет положить доброго начала и поэтому не может ожидать доброго конца.
Когда мы оставляем в себе все, что сеет диавол, все, что рождают страсти, все, что исходит от ветхого человека, и не выносим это наружу, чтобы очиститься, а без разбора сохраняем это в сердце, в душе и все это в себе перевариваем, тогда мы не способны правильно подвизаться. Не может тогда душа человека обладать драгоценным здоровьем. А когда мы говорим «здоровье души», то имеем в виду ее спасение.
Когда желудок не может переварить пищу, он испытывает потребность извергнуть ее вон. Если он ее не извергнет и при этом примет еще порцию, то и новая пища окажется испорченной, а болезненное состояние только ухудшится. Если же, однако, извергнуть нездоровую пищу и выпить, скажем, горячего чая, то желудок очистится и все, что мы в него поместим затем, пойдет нам на пользу. Когда человек исповедует все, что у него на душе, тогда он извергает из себя то нездоровое, что есть внутри. Затем душа очищается слезами покаяния. И после этого дается чистая пища: благодать Божия, просвещение Божие, светлые помыслы — и все это делает человека здоровым. Поэтому прежде всего надо зачать и родить страх Божий, и этот страх, как свет, приведет к доброму началу, духовно воспитает и просветит, как устроить своего внутреннего человека.
Старец нам говорил: «Ты видел монаха, которого постигло падение, который стал дезертиром? Это с ним случилось оттого, что он скрывал свои помыслы. Он не открывал их — и они его погубили, как губят змеи. Только что вылупившиеся змееныши — маленькие, но если ты не прогонишь их, они вырастут и у них появится яд. Один из них тебя ужалит, и ты умрешь. Видел человека в прелести? Это с ним произошло из-за помыслов».
Старец нам рассказывал о некоторых людях, которые скрывали свои помыслы и из-за этого пострадали, впали в прелесть. Нередко такие люди кончали жизнь самоубийством, потому что верили, что им является ангел, тогда как это был бес. А прелесть состояла вот в чем: «Не говори это Старцу».
Глава пятнадцатая. Иисусова молитва
Через несколько дней после того, как я из мира пришел к Старцу, отец Арсений мне сказал:
— Приходи, малой, я научу тебя творить молитву. Умную молитву я творить еще не умел.
— Приходи ко мне в мою келейку.
Как его келлия могла вместить нас обоих? Он объяснил:
— Я буду стоять на полу, а ты на досках лежака. Мы поместим ум в сердце и будем говорить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» — и посмотрим, что будет. Понял?
— Понял.
— Но будь внимателен, произноси умом, а не устами. Стоя — и ты и я. Смотри только, не засни.
— Нет, я не усну.
Я старался молиться, как мог, сообразуясь с тем, что успел понять об умной молитве. Прошло совсем немного времени, и отец Арсений меня спросил:
