Завоевательница - Сантьяго Эсмеральда (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
В первые же дни после приезда новых владельцев на плантацию Лос-Хемелос Флора разглядела горячий интерес дона Рамона и дона Иносенте к женщинам. Она уже состарилась и была рада, что не привлечет их внимания, однако заметила, с какой жадностью смотрят они на женщин и девушек, несмотря на молодость и пылкость хозяйки. Пол второго этажа касоны служил потолком комнаты, где спали Флора и Марта. Почти каждую ночь Флора слышала глухое буханье, с которым мужчина заталкивает себя в женщину, и напоследок — стон. Ее слух отличался такой же остротой, как и зрение. И хотя дон Рамон и дон Иносенте походили друг на друга внешностью и голосом, Флора уловила высокие нотки одного и низкий тембр другого. А еще подметила расслабленные движения дона Рамона и собранность дона Иносенте. Она видела, как дон Иносенте выходит из супружеской спальни, и по некоторым признакам догадалась, что братья посещают ее поочередно. Сначала Флора не знала, различает ли братьев сеньора и не обманывают ли ее близнецы, однако через пару дней убедилась в том, что донья Ана в курсе происходящего.
Флора наблюдала за доном Рамоном, доном Иносенте, доньей Аной, подмечала то, как дон Северо смотрит на эту троицу, и мотала на ус. В первое время она волновалась, не слишком ли много на плантации хозяев, но потом убедилась, что всего один, а все остальные лишь подчиняются ей.
«…КОТОРЫХ ТРОПИКИ ЗАБРАЛИ В ПЛЕН»
Ана работала больше, чем когда-либо, однако спустя четыре месяца после приезда на плантацию по-прежнему не жаловалась и мало чего просила у Бога во время вечерних молитв. Она была благодарна за то, что наступил вечер, и радовалась тому, что сумела сделать за долгий день. Одиночество детства и подростковые страсти казались давним сном, а часы, проведенные в поместье и библиотеке деда, виделись подготовкой к будущей жизни. Она легко мирилась с нынешними неудобствами и, не сдаваясь, боролась с тяготами жизни, лишенная той роскоши, которую когда-то воспринимала как должное. И чем больше препятствий вставало на ее пути, тем сильнее была ее вера, что гасиенда Лос-Хемелос — ее судьба. Предостережения доньи Леоноры, страхи матери по поводу возможных опасностей, подстерегавших дочь по ту сторону океана, собственные опасения, охватившие Ану, когда она вошла в дом, выстроенный в такой близости от сахарного завода, — все это представлялось теперь таким же далеким и нереальным, как дневники дона Эрнана, когда она впервые раскрыла их.
Наутро после пасхального воскресенья Ана вместе с Мартой производили ревизию продуктов в кладовой.
— Сеньора, — с криком вбежала Флора, — гости!
— Я никого не жду, — удивилась Ана и глянула за дверь.
Хакобо вел в конюшню двух крепких, откормленных лошадей.
— Я помогать вам, сеньора, — сказала Флора, развязывая фартук Аны. — Я вытирать вам лицо.
Она смахнула муку со щеки хозяйки и поправила выбившиеся пряди. Затем расправила юбку Аны и стряхнула с нее пыль.
Во дворе появился Рамон в сопровождении мужчины и женщины. Оба были на голову выше его и по меньшей мере в два раза толще. Мужчина напоминал яйцо на ходулях. Крошечная головка венчала овальное тело, из которого торчали короткие толстенькие ручки и несоразмерно длинные тонкие ноги. Словно чтобы помочь сохранять равновесие, природа наградила его огромными ступнями. Мужчина не шел, а ковылял, выворачивая ступни и догоняя гигантский живот, уносивший его вперед. Женщина была такой же круглой и неуклюжей и катилась к дому, подметая землю широченными юбками.
Рамон представил их как ближайших соседей, супругов Луиса Мануэля Моралеса и Фаустину Моро де Моралес. Они владели фермой Сан-Бернабе, где выращивали овощи и фрукты для продажи на городских рынках и снабжения соседних плантаций основными продуктами невольнического рациона: маниоком, плодами хлебного дерева, овощными бананами, бататом и кукурузой.
— Какое удовольствие познакомиться с вами! — сказала Фаустина своим булькающим голосом, словно с трудом сдерживая смех. — Извините, что не приехали раньше, но мы знали, как много дел во время сафры…
— Спасибо. Это было так деликатно с вашей стороны — подождать, пока все более-менее не успокоится.
Ана проводила гостей в гостиную. Ее оскорбили их откровенные оценочные взгляды. Ана словно заново увидела каждый предмет своей скудной меблировки: убогие скамьи и единственный стол. Фаустина заметила грубые стены и полы, бледно-зеленую краску и неприкрашенный интерьер.
— Как видите, — произнесла Ана, — живем мы скромно. — Собственные извинения раздосадовали ее.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, — сказала Фаустина. — Мы все пионеры в здешних диких краях и вынуждены приспосабливаться к обстоятельствам.
— Когда мы только приехали, — добавил Луис, — то жили в крытой пальмовыми листьями хижине с земляным полом, похожей на лачуги хибарос.
— Вы здесь уже около десяти лет, верно? — спросил Рамон.
— Больше, — ответила Фаустина, — почти тринадцать.
— Вы добились многого за это время. — Рамон повернулся к Ане. — Их ферма — образец изящества и продуктивности.
— Вы слишком добры, — поблагодарил Луис. — Но на это ушли годы.
— Дон Луис был знаком с моим дядей, — сказал Рамон, — и рассказал ему об этой земле…
— Я бы сам ее купил, — прервал Луис, — но мы не могли себе этого позволить…
Фаустина откашлялась. Как раз в этот момент вошла Флора с лимонадом, и следом Марта внесла поднос с крекерами, сыром и ломтями папайи. Обе женщины успели расправить передники и заправить блузы в юбки. Флора соорудила на голове новый, желтый тюрбан, завязав его нарядным бантом. Ана испытывала признательность к служанке за то, что та частенько угадывала ее желания, ей не требовалось такого количества указаний, как другим. Флора даже разместила в центре подноса веселый букетик из цветков гибискуса.
Фаустина бросила неодобрительный взгляд на чашки из полированных кокосовых скорлупок, поднос из бамбука и пальмовых листьев, тяжелый глиняный кувшин. В отместку Ана обращалась с грубой посудой с такой грацией и деликатностью, словно брала в руки тонкий фарфор и хрусталь.
Потягивая напитки, они вели светскую беседу, хотя голова Аны была забита хозяйственными заботами. Заперла ли она кладовку и шкаф со спиртным, перед тем как выйти на улицу? Была середина утра, а это означало, что гости останутся на обед и короткую сиесту. Им придется отдыхать в гамаках в комнате Иносенте. Потом, перед их отъездом, надо будет подать закуску. На гостей придется потратить весь день.
— Дамы, мы покинем вас, чтобы вы могли познакомиться поближе, — прервал Рамон ее размышления. — Я хочу показать дону Луису завод. Мы вернемся к обеду.
Мужчины ушли, и Фаустина, кажется, обрадовалась, что они остались наедине.
— Здесь в округе есть интересные семьи, — сказала она, — но с ними тяжело поддерживать отношения. Расстояния вроде бы небольшие, но дороги, как вы, несомненно, заметили, ужасные, или их вообще нет.
— Нет, не заметила. Я ни разу не выезжала с гасиенды.
— Да, сафра отнимает у плантаторов все силы. Мы, фермеры, не так загружены. Вы не возражаете, дорогая, если я буду работать во время разговора?
Фаустина вытащила из кармана мешочек и принялась вывязывать крючком тончайший узор.
Ана придвинула поближе корзину с бельем, требующим починки.
— Вы знали дона Родриго?
— Прекрасный человек. Мы всегда будем благодарны дону Родриго, мир праху его, и всегда готовы оказать дружескую поддержку членам его семьи.
— Благодарю вас.
— Наши родители бежали на Пуэрто-Рико из Санто-Доминго почти без средств, после того как в страну вторглись гаитяне в тысяча восемьсот двадцать втором году. — Фаустина подняла глаза от работы, чтобы убедиться, что Ана понимает, о чем идет речь.
Та кивнула, однако гостья продолжила рассказ, не интересуясь, знакома ли собеседница с подробностями или нет:
— Гаитянское оккупационное правительство освободило наших рабов, а затем последовала конфискация и национализация ферм и плантаций. Родителям повезло: им удалось бежать, сохранив часть средств, которые позволили начать все заново. Мы с Луисом встретились в Маягуэсе, там сейчас живут почти все наши родственники. — Фаустина отложила вязанье и подняла глаза на холмы к северу от Лос-Хемелоса. — Как и вы, — продолжила она, — мы приехали сюда с небольшими деньгами и огромным запасом энергии. Конечно, поначалу всего не хватает. — Она умолкла, ожидая реакции Аны, но та была занята починкой белья. — Дон Родриго предоставил нам кредит на постройку Сан-Бернабе и с пониманием отнесся к тому, что мы задержали выплату. Он просил Луиса присматривать за этой землей. — Фаустина, не глядя, перевернула вязанье. — Он очень любил племянников и надеялся, что в один прекрасный день они приедут и станут здесь жить.
