Пугалки для барышень. Не для хороших девочек - Вуд Даниэлла (читать книги без txt) 📗
«Вчера пожилая женщина была госпитализирована по поводу шока после того, как молодой человек ворвался в парикмахерскую с водяным пистолетом. Очевидно, недовольный прической, которую ему сделали в этой парикмахерской днем раньше, он направил в парикмахершу мощную струю воды из игрушечного пистолета, крича, что он не единственный клиент, недовольный ее услугами».
Игроки должны за девяносто секунд соорудить из своего набора карточек со словами заголовок, подходящий для этого сценария. Для вышеуказанного сценария мы можем выбрать «Ужасное нападение террориста». Или «Трагедия: подросток с пистолетом». Или, например: «Угроза эпидемии насилия».
Возможно, опытный образец игры в заголовки, который я слепила из материалов отдела искусств всего за пару долгих ночных дежурств, все еще пылится под моим старым столом. Но вряд ли кому-либо удастся создать заголовок лучше, чем тот, что был придуман всего за семьдесят шесть секунд в понедельник вечером, когда новостей не было вовсе, потому что в отделе сломался факс: «Из вертолета: мольба голой монахини!»
Блеск этого заголовка затмил мое воспоминание о новости, которую он предварял, но она точно была уже ни при чем. В тот день продажи наверняка резко возросли.
В ночную смену перед Рождеством, когда исполнилось четыре года и один месяц моей работы в газете, я надела в честь праздника свои высокие красные ботинки «Доктор Мартенс». Я позвонила в полицию — ведь работа дежурного полицейского как раз в том и заключается, чтобы в ночь на Рождество через каждые полчаса отвечать (без права хранить молчание) на мой бодрый вопрос: «Есть происшествия?»
— Нет, все спокойно.
Я положила трубку и по очереди позвонила в пожарную часть, «скорую помощь» и еще в Службу точного времени только потому, что говорящие часы на моем столе, в отличие от всех прочих моих ночных собеседников, не вздыхали тяжело в ответ на мой вопрос, что следовало понимать как «Черт подери, это опять она!».
«Если я буду экономить изо всех сил, — рассудила я, ласково попрощавшись с говорящими часами, — я смогу уволиться отсюда через полгода!»
Фраза эхом отдалась в моей памяти и вызвала сигнал тревоги. «Я уволюсь через полгода», — вспомнилось мне любимое выражение Лорны.
Неужели это я только что об этом подумала? Я бросила взгляд на кресло первого заместителя, и сердце у меня дрогнуло: пусто! Там никого не было!
— Где Лорна? — спросила я, перекрывая гул голосов, стоявший над столом заместителей.
Неужели ее неразменные шесть месяцев наконец истекли? Ночные замреды уже опрокинули по паре стаканчиков и в своих красных с белым рождественских колпаках напоминали свору старых злобных гномов.
— Не паникуй, она просто взяла отпуск на две недели, — сказал один из них, откидываясь на спинку стула и почесывая яйца. — О, черт! Я ведь обещал поливать Оскара.
Оскар, заменявший в офисе рождественскую елку, был снизу доверху увешан красной и золотой мишурой. На одной из верхних веток покачивался сусальный ангелочек.
— Я обещал, что не подведу тебя, Лорна, беби! — воскликнул замред, направляя пахучую струю желтой мочи на грубую кору у основания ствола Оскара.
— Что-нибудь случилось? — бодрым голосом спросила я у дежурного полицейского час спустя.
— Ничего, — устало ответил он.
— Что-нибудь случилось? — спросила я дежурного пожарного.
— Ничего, — твердо сказал он.
— Что-нибудь случилось? — спросила я дежурного в «скорой помощи».
— Ну, честное слово, что вам неймется? Сегодня ведь Рождество, — захныкал тот.
— Как ты, любимый? — спросила я у говорящего будильника.
— Точное время после третьего звукового сигнала: девятнадцать часов шесть минут двадцать секунд, — сообщил тот.
— У тебя какой-то грустный голос, — сказала я. — Все хорошо?
— Точное время после третьего звукового сигнала: девятнадцать часов шесть минут тридцать секунд, — ответил будильник, и я прекрасно понимала, что он чувствует в этот момент.
— Что-нибудь случилось? — спросила я дежурного полицейского участка еще час спустя.
— Ни хрена, — ответил он еще более устало.
— Но сегодня же Рождество. Обязательно должно что-то случиться. Что угодно.
— Ну…
— Да?
— Это пока только слухи. Я сам почти ничего не знаю.
— Хм-м?
— Мы только что выслали аквалангистов в порт. Какой-то бедняга всплыл у доков.
Мы не пишем о самоубийствах, потому что внимание к ним якобы поощряет самоубийц. Но если произошло что-нибудь более приемлемое: несчастный случай, раскрыта какая-то тайна или убийство, то статья почти готова.
— Вы меня спасли, — сказала я, когда он дал мне точный адрес.
Я приехала на место происшествия на машине с номерными знаками газеты, но оставила ее в нескольких кварталах от набережной. Выйдя из машины, я спрятала блокнот и ручку, засунув их за пояс юбки, под жакет. Я была достаточно опытна, чтобы понимать, что любознательность простых прохожих вызывает куда меньше недоброжелательности, чем профессиональное любопытство, в котором я специализировалась.
Зайдя в доки, я спустила воображение с поводка. Как будет выглядеть этот труп? Он будет раздутый и посиневший. Может быть, руки и ноги истерзали крабы, а глаза высосали угри? А вдруг это какой-нибудь мой знакомый? Вдруг я узнаю его лицо? Я придумала несколько восхитительно мрачных сценариев, но была вынуждена прервать свое развлечение, когда увидела, что аквалангисты уже закончили работу. Один из них, с мокрого костюма которого все еще капала на цементную дорожку вода, закрывал молнию на мешке с трупом, а другой стоял спиной к служебной машине, растирая полотенцем голый торс. С парковки выезжала машина скорой помощи, готовая забрать тело.
Я обошла машину водолазов, заметив на ходу, что на пассажирском сиденье рядом с рулоном яркой рождественской оберточной бумаги лежит сумка игрушек, все еще в упаковках. Я представила себе завтрашнюю утреннюю сцену в доме у водолаза: детки в пижамах, торопливо дожевывая зерновые хлопья на завтрак, с радостным писком срывают с подарков аляповато-пестрые обертки.
— Привет, — сказала я, протягивая руку аквалангисту, застегивающему теплую на вид рубашку.
— Привет.
— Рози Литтл. Я репортер, — извиняющимся тоном представилась я.
— Ну, все в порядке, мисс Литтл. Мы его ждали. Он утопился пару дней назад. Так что вам беспокоиться не о чем.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Спасибо, — сказала я. — И с Рождеством.
— Работаешь допоздна? — неожиданно продолжил он разговор.
— До полуночи, — с опаской ответила я.
— А потом?
Он обернул полотенце вокруг талии и стянул костюм аквалангиста, пока я изо всех сил старалась на него не смотреть.
— Ну, наверно, все зависит оттого, в какой я истории.
— Разве ты не знаешь?
— Нет, уже не знаю.
— Ну, надеюсь, что это не рассказ про тыкву.
— Нет, нет. Точно не он.
— Значит, у тебя найдется время выпить со мной по стаканчику в честь Рождества? — спросил он, натягивая джинсы и кивая в сторону ближайшего паба: за столиками на веранде сидело несколько веселых компаний.
Он представился как Падди и купил две кружки пива. Попивая его, мы разговаривали о дайвинге, о подводном плавании для удовольствия, а не за трупами. Я растроганно смотрела на крохотные кристаллы соли, образовавшиеся на его темных ресницах и бровях.
— Знаешь, — сказала я, — у меня сложилось впечатление, что тебе есть к кому возвращаться домой.
— Да ну?
— На переднем сиденье твоей машины была кукла Барби и крикетный набор.
— Вот как?
— Понимаешь, я профессиональный наблюдатель.
— И что, опытный наблюдатель Рози Литтл, тебе не пришло в голову, что у меня могут быть племянники и племянницы?
— Дядя, который не перепоручает покупку подарков кому-нибудь другому? Что случилось с твоей мамой?
— Она умерла.
— О боже… Мне очень жаль.
