Плюс на минус - Громыко Ольга Николаевна (читаем книги .TXT) 📗
— Ты ж знаешь, — бледнея, пробормотал Васек, — меня от крови сразу мутит.
— Знаю, — без выражения подтвердил Саня. — Крови ты боишься. Кто сапог делал?
— Ё-о, опять ты с этим сапогом… положь нож!
— Ты не дергайся, не дергайся. — Ухмылка Сани стала откровенно издевательской. — Я его не ломать буду, а точить. Спорим, если хорошо наточить, Вась, ты даже не почувствуешь, как тебе ухо…
— Ну все, Топляк! Ты меня доста… — Здоровяк осекся, зачарованно глядя в две большие круглые дыры… стволов обреза.
— Мозги вышибу! — вкрадчиво пообещал Саня.
— Саш, ты чего… не надо, Саш…
— Чей сапог?! Последний раз по-доброму спрашиваю!
— Да не знаю я! — плачуще взвыл Василий. — Хоть ты меня на тыщу кусочков разрежь, все равно ни один кусочек тебе ни черта не скажет.
— Тыщу — не тыщу… — Стволы неторопливо обозрели его с головы до ног. — Васек, тебе какие пальцы больше жалко — на правом копыте или на левом?
— Ты не выстрелишь!
— Уверен? Пол у тебя подходящий, доски, рикошетить не будет. Пять, четыре, три…
Я зажмурилась.
— Стой!
— Вспомнил, склеротик?
— Вспомнил… епть, ты его хлопнешь, а меня ж потом наверняка за соучастие притянут!
— Ты не о потом беспокойся, а о здесь и сейчас, — посоветовал Саня. — Ну, Орех Николаевич, будешь колоться?
— Буду, — обреченно подтвердил тот.
— Лен, — окликнул Саня, не отводя обреза, — на столе мобилка валяется… будь так добра, дай ее Васе.
— Зачем?
— Затем, Васек, — ласково сказал напарник. В средние века ему бы цены не было, испанская инквизиция нарадоваться б не могла на такого сотрудника, — что ты сейчас будешь названивать своим друзьям-ролевикам. На предмет ценной сапожной информации.
Поиски нужного номера много времени не заняли — уж больно «друг» хотел от нас отделаться.
— Але, — Васек с тоской покосился на стоящую среди хлама пивную банку, но вставать с табуретки не рискнул, сглотнул всухую. — Толик?
— Ага, — жизнерадостно отозвалась трубка — не только Саня, но и я от двери услышала. — Приветствую тебя, алчный кузнец из Туманного Бульбиона! Какая печаль привела ко мне твой бестелесный глас?
Я зажала рот, чтобы не прыснуть со смеху. Васек из зеленоватого стал пунцовым.
— Слышь, Толян, мне щас не до шуток! Тут один знакомый, — «кузнец» покосился на ласково улыбавшегося ему Саню, — поговорить с тобой хочет. Насчет сапог.
— Так пусть подъезжает, — безмятежно предложил ролевик. — Где-то через часик, я сейчас не дома. А чего ты такой сердитый? Кувалду на ногу уронил?
— Типа того, — буркнул Васек и отсоединился. — Ну что, доволен?
— Адрес пиши. — Саня подобрал с пола клочок бумаги почище, разгладил и сунул «другу».
— Сам пиши, я продиктую!
— Графологической экспертизы боишься? — понимающе хмыкнул напарник. — Нет уж, пиши. А то соврешь и будешь потом оправдываться, что это я ослышался. Или ты хочешь, чтобы мы через час вернулись?
Окончательно сломленный Васек трясущейся рукой накарябал пару строк, и Саня, пробежавшись по ним взглядом, одобрительно кивнул и сунул добычу в карман.
— Где у тебя туалет?
— Вон там, — озадаченно показал «кузнец». — А тебе зачем?
— Тебе, Васек, тебе. Не оставлять же тебя после такого в жи… (сокурсник снова сменил цвет — на белоснежный) на свободе. Ты ж сразу в милицию названивать начнешь.
— Сань, за кого ты меня принимаешь?! — неубедительно возмутился тот, однако неумолимый тычок обрезом заставил его перейти в более тесное, зато и более пригодное для сидения помещение.
— А скотч у тебя есть? — поинтересовался Саня, самолично захлопнув за «другом» дверь.
— Зачем? — гулко и подозрительно осведомились из туалета.
— Гранату к косяку приклею. А кольцо на дверную ручку надену.
Васек начал бессильно ругаться, обещая много чего интересного «как только он отсюда выберется», однако не только не попытался обрести свободу прямо сейчас, но еще и заперся изнутри.
Скотч Саня нашел и даже с треском оторвал полоску, но доставать свой любимый боеприпас не стал — просто подпер дверь табуреткой.
— Пошли, Лен, — скомандовал парень и, напоследок оглядевшись, заметил лежащую на тумбочке в прихожей фотокамеру. — О, профессиональная цацка… самое то. Вась, ты не возражаешь, если мы с твоей щелкалкой недельку поиграемся?
— Чего?! Не трожь! Положи на место, сволочь, это папина! — снова оживился туалет.
— На нужды следствия, — нравоучительно сказал Саня. — Будем считать, что мы с тобой в расчете за тот крест из Беловежской. Кстати, у тебя парабеллума нет? Маузера на худой конец…
— Был бы — я б тебя уже давно пристрелил, гада! — рыдающим голосом выпалил Васек.
— Не врет, — с сожалением констатировал Саня. — Ну ладно, приятно было свидеться…
В туалете яростно взревел слив.
— Са-а-ань, — только в машине подала голос Леночка, — может, не надо было про гранату?
— Ничего, — злорадно отмахнулся я, — пусть отдохнет от трудов неправедных. И вообще, без еды человек может прожить месяц, а воды у него навалом.
Девушка продолжала тоскливо вздыхать, и я с досадой добавил:
— Да кончай ты из-за этого подонка переживать! Его уже вечером, на крайняк утром папаша выпустит, когда со смены вернется.
— Откуда ты знаешь? Вдруг он за два года умер или в отдельную квартиру переехал?
— Ага, умер, а шмотки в прихожей на светлую память висят? Фотик опять же…
— Все равно, — упрямо сказала Леночка. — Нельзя так с живыми людьми!
— Ты ж сама мне запретила его убивать, — иронично напомнил я. — Лен, это не человек.
— А кто?
— Гнида он. Паразит. Таких даже не убивают — давят.
— Давят?
— Угу. — С пятой попытки добыв — трением, не иначе — из китайской зажигалки сноп искр, я жадно затянулся. — Когда ногтем, а когда и танком.
— Это шутка? — неуверенно уточнила девушка.
— Нет.
Мы затормозили на светофоре — и стоящий впереди фургон сердито рыкнул движком, окутав «гольфик» облаком солярной вони. Я закрыл глаза — и солнечный ярко-желто-красный осенний город пропал, отдалился, зыбкой серой тенью повиснув где-то на краю сознания. А взамен из памяти выплыли низкие свинцовые тучи, хруст под подошвой — то ли прихваченная ночным холодом грязь, то ли стекло из развалины, меньше суток назад бывшей чьим-то домом. Бээмпэшка пофыркивает за оградой, автомат наготове, но сегодня мы идем в полный рост, не пригибаясь. Бой был вчера, когда под вечер банду загнали в селение. Вчера, когда, сдуру сунувшись за ними, мы потеряли шестерых только убитыми… отошли, замкнув кольцо, и подтянувшаяся наконец-то батарея самоходок принялась за свою работу — «перемешивать небо с землей», как, ухмыляясь до ушей, проорал нам чумазый пушкарь. Они стреляли неторопливо, прямой наводкой, благо местность позволяла — пологий холм, все селение как на ладони, но при этом дистанция три кэмэ, даже ПТУРом хрен достанешь. Ближе к утру те, кто еще оставался в живых, попытались прорваться, но напоролись сначала на пулемет, а затем, рванувшись в сторону, — на минное поле… Короче, если кто и ушел, значит, аллах ему крылья к ногам приделал. А с рассветом пошел снег, первый в этом году…
— Был у нас в соседнем батальоне один такой, — не открывая глаз, тихо сказал я. — Как-то раз после боя шел он… пьяный, успел уже принять «для снятия стресса»… и пристроился отлить… за танком, а мехвод как раз решил на пару метров назад сдать.
— И… и что потом было?
— А что могло быть? — отозвался я. — В танке зеркальца заднего вида нет, конструкцией не предусмотрено. Тем паче, свидетели, пять человек, все как один показали: шел зигзагом, шатался, запашок… обматерил их в пять этажей.
Пальцы обожгло — буквально несколькими затяжками я умудрился скурить сигаретину до фильтра.
— А то, — щелчком отправляя «бычок» за окно, договорил я, — что товарищ… гнида с офицерскими погонами… за неделю до этого двух человек на смерть послал, а еще раньше из конфиската налево толкнул… И не один ствол, больше… так слухи к делу не пришьешь.
