Курортный роман с продолжением - Полякова Галина Викторовна (читать книги txt) 📗
– Вот видишь, «если»! – раздраженно оборвал ее Георгий. – А если нет? Если не всегда? Что тогда? Найдешь замену? Или запараллелишь с каким-нибудь фраером с более подходящей географией?
– Если ты будешь со мной, пусть и не всегда рядом. Так лучше? – перестав улыбаться, она растерянно смотрела на него. Колесо возможных причин агрессивного выпада закрутилось с бешеной скоростью и остановилось. – Мишка? Это он накрутил тебя? Что он наплел обо мне? Я знала, я чувствовала, что он негодяй! Он злой и подлый!
– Не надо, Кать, – сник Георгий. – Брат мне добра желает.
– Добра? Уверен? Да он злится, ревнует, завидует! Вот и выдумывает про меня всякие гадости. И ты поверил? Как ты можешь, Георгий!
– Успокойся, Катя. Мишка, разумеется, переживает, ревнует, завидует. Все это я учитываю, но…
– Что «но»?!
– Он прав, к сожалению, милая девочка.
– Прав? В чем же, интересно? – она задохнулась от обиды. – Что он знает обо мне? Что вы оба обо мне знаете? Откуда такая уверенность в моей лживости и порочности?
– Не о тебе конкретно речь. – Георгий положил руку на ее плечо. – О женщинах вообще. Мы ведь с ним не мальчики, пожили на свете. А ты молода – ни себя толком не знаешь, ни жизни. А она штука сложная, Катюша. Порой непредсказуемая. И старик иной раз может повести себя, как сопливый пацан. Ему бы на завалинке греться да семечки лузгать, а он к девкам на вечерку рвется. Ты уж прости старого ветерана – сам в маразм впал и чуть тебя за собой не уволок. Спасибо тебе… за все. Даже не мечтал пережить подобное. Но, как говорится, хорошенького помаленьку. Пора и честь знать. Твой Эверест еще впереди, а моя ближайшая вершина – прохудившаяся крыша дома престарелых. В одном будь уверена твердо – я никогда тебя не забуду.
Она не могла поверить тому, что услышала. Казалось невозможным, нелепым, немыслимым, что за один только вечер Тарасович с легкостью уничтожил то вечное и несказанное, что случилось с ними. Все ее восторженные построения и пафос возвышенных ощущений рухнули по мановению щупальцев злобного старца! Катя сняла руку Георгия со своего плеча.
– И ты, конечно, идешь на юбилей. Нарушение конвенции прощено, коварное предательство забыто. Брат доходчиво объяснил, что я ничем не лучше его раечек и мариночек, и в жены тебе не гожусь, – сделала она попытку прорваться к нему, но пораженно умолкла, взглянув на Георгия. Незнакомый пожилой мужчина стоял перед ней. Глубокие морщины прорезали немолодое лицо. Потухший взгляд устало скользил вокруг. Глаза смотрели ни печально, ни с сожалением или разочарованием – никак! Он не видел ее и не слышал. Ее больше не существовало! Все было кончено…
– Ну… что ж… вы взрослые мужчины, родные по крови и близкие по духу, – скрывая отчаянье, сказала Катя. – Надеюсь, простите бестолковую девицу, покусившуюся на ваше монолитное братство? Но теперь опасность позади. Братья вновь слились в экстазе родственного единения и отстояли твердыню от происков самозванки. Поздравляю с победой! – она осеклась, еще раз взглянув на равнодушное чужое лицо, и с трудом договорила – Проводи меня, пожалуйста. В последний раз…
В молчании они дошли до санатория и остановились у корпуса. Прямо на них по асфальтовой дорожке надвигалась обнявшаяся парочка. Высокий мужчина наклонился к хохочущей спутнице. Георгий и Катя замерли, узнав Аркашу. Тот скользнул по ним безразличным взглядом и вновь повернулся к симпатичной хохотушке. Веселые молодые люди, не оглядываясь, прошли мимо.
– Ну вот, и здесь порядок, – глядя на удаляющуюся парочку, усмехнулся Георгий. – В услугах телохранителей надобность отпала.
– Сколько я должна вам за труды? Отпускные, правда, уже тю-тю, но как приеду, сразу вышлю. Не привыкла одалживаться у малознакомых людей…
Ее слова улетели в пустоту. Георгий отвернулся и разглядывал редких старичков, прогуливающихся в парке. Дождавшись окончания ее тирады, он невнятно попрощался и заспешил к выходу.
Катя смотрела ему вслед. Сердце болезненно вздрагивало от каждого шага. Неужели, все только почудилось ей? И всему виной эта расслабляющая феерия с пахучими цветочками, укачивающими волнами и солнечными лучиками, добродушно приукрасившими действительность? Вот и она сподобилась – завела однодневную интрижку с самым востребованным кобельком на побережье. И все-то она напридумывала с этим яблоком. Оказалось ее яблочко жестким, кислым, да еще и червивым. Бывалый червячок Мишутка умело выгрыз самую его сердцевину…
Глава 22. Окончание юбилейного дня
Катя поднялась в номер и достала чемодан. Она бросала в него вещи, срывая их с вешалок, и вдруг упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Ничего ей не изменить. Не будет в ее жизни ни волшебного яблока, ни истинного дома. Она вернется на знакомый перрон и вновь застынет там в ожидании поезда, то ли уже промчавшегося, то ли задержавшегося в пути, то ли давно отмененного, о чем хриплый вокзальный колокольчик не удосужился известить одинокую пассажирку.
Впервые за долгое время она вышла из корпуса без сопровождения. Брела без плана и цели по разогретым улицам, направилась было к морю, но вспомнила, что не захватила купальник, и повернула в другую сторону. Перекусила в кафетерии и вновь отправилась бродить по городу, стараясь не думать, не вспоминать… Часы на площади показывали семь вечера. Она не заметила, как свернула к знакомой лачуге. В тенистом дворике было безлюдно. Амбарный замок на хлипкой двери, казалось, вдавил хибару в землю. Катя присела на стул под деревом и задумалась. Востроглазая хозяйка наблюдала за ней из кустов.
– Ты чего здесь? – не выдержав, обнаружила она свое присутствие. – Не пошла в ресторан-то? Или опоздала? Они давно ушли, все трое.
– Трое? Кто третий?
– Деваха какая-то. Высокая, белобрысая. Не видела раньше. Я думала, ты с ними пойдешь. Вы ведь не разлей вода в последнее время.
– Меня не пригласили.
Хозяйка шагнула из-за куста и встала перед Екатериной, с любопытством спросив:
– А ты с кем из них? Твой-то кто?
– Никто. Мы просто приятели. Братья меня от одного ненормального спасли. Есть у вас здесь такой – Аркаша.
– Слыхала. А я думала, у тебя со старшим любовь. Очень уж он тебя нахваливал – серьезная, мол, хозяйственная, и внешность подходящая. Правда, нет ли, но вроде даже жениться предлагал? Или брехня?
– Предлагал.
– А ты, значит, не стала с ним, – утвердительно кивнула хозяйка. – Ну да, конечно, он для тебя староват. Зато мужик справный, солидный, при деньгах. Я его много лет знаю. Они каждый год ко мне ездят. Я уж сарайчик этот никому не сдаю, знаю, что обязательно прибудут. Мужчины положительные, трезвые, и женщин серьезных водят. А Жора этим летом вообще не приводил. Где-то на стороне устраивается. Вот, и прошлую ночь не ночевал. Михаил все глаза проглядел, обыскался его. Пропал, не предупредил. Жорик-то с чудинкой маленько. Все смешит меня, замуж зовет. Всю жизнь, говорит, мечтал с такой замечательной женщиной на море жить. Такой балагур разбитной, веселый! Правда, вчера вот…
– Что вчера? – нетерпеливо прервала ее Катя.
– Поругались крепко, кричали громко. Никогда не слышала, чтоб ссорились они. Михаил все наступал на Жору, предателем называл. Нарушил он клятву какую-то. Все повторял «Кто ты есть-то, забыл? Коротка память у тебя. Чем ты ее удивишь? Диагнозом своим или шрамами боевыми? Ты и жив-то еще, благодаря мне, подлый иуда!». Так раскипятился, боялась, драться полезет.
– Жора тоже ругался?
– Все больше помалкивал. Или тихо что-то говорил, не разобрать. А Михаил разбушевался, кричит «Ты в бабах никогда не смыслил, хорошему человеку жизнь сломал – и все, с гуся вода. Пацана-то не строй из себя, разуй глаза! Ты ж ничего о ней не знаешь. Кто она, что? С кем живет? Как? На какие? Все на интуицию свою надеешься? Тут тебе не чемпионат на первенство и не село Куделькино. Это Москва, брат! Там все бабы тертые-перетертые. Думаешь, эта не из таковских, раз ноты знает? Это со мной петуха не дашь, а ты вечно ушами хлопаешь. Надсмеется она над тобой и над фамилией нашей, а мне опять раны твои зализывать, из петли вынимать».
