Курортный роман с продолжением - Полякова Галина Викторовна (читать книги txt) 📗
Глава 21. И был вечер, и было утро
Вечером они гуляли по набережной и говорили о будущем.
Георгий сообщил, что часто бывает в Москве – привозит команды на соревнования, договаривается по разным спортивным делам в городском комитете спорта.
– Как часто? – поинтересовалась Катя.
– Где-то раз в два месяца.
– Это, по-твоему, часто?
– Раньше казалось, что даже слишком, теперь не знаю. – Георгий нахмурился. – Но и другие города приходится посещать. Такая работа. Будем думать.
– Когда ты приедешь в Москву после отпуска?
– Точно не скажу, но осенью обязательно. Все и решим тогда…
Она представила, как они разъедутся по своим городам, пройдет несколько месяцев, пока они увидятся вновь, и такая перспектива ужаснула ее.
– А ты не сможешь выбираться на субботу и воскресенье?
– Вряд ли. Я не миллионер, к сожалению. В порядке исключения, пожалуй, но не как система. Надо что-то менять кардинально с работой, местом жительства. А ты? Сможешь приезжать в Киев?
Мысль отказаться от помощи Евгения уже поселилась в Катиной голове. А собственных средств ей вряд ли хватит на разъезды.
– Я тоже в порядке исключения.
– Вот видишь…
Они еще долго говорили о том, из чего состоит их жизнь друг без друга. Георгий рассказал, что живет в одной квартире с бывшей женой. Татьяна предпочла занять маленькую комнату, уступив ему большую из-за объемной библиотеки, которую они собирали вместе. Она не хотела, чтобы бывший супруг беспокоил ее, часто пользуясь книгами.
– А кто она? Кем работает?
– Она переводчик, знает три европейских языка.
– А тебе зачем столько книг?
– Я книгочей, Катюша. Люблю читать, увлекаюсь историей. Собрал все, что можно Ключевский, Соловьев, Карамзин, Костомаров… это – хобби мое.
– Расскажи о своем втором образовании.
Георгий задумался и неохотно ответил:
– Оно не совсем обычное. Потом как-нибудь, не сейчас.
– А вы не думали разменяться?
– Разумеется, думали. Все, на что можно рассчитывать – однушка и комната в коммуналке или две однокомнатные с доплатой. Но с нами прописана дочка жены от первого брака. Она девушка взрослая и категорически против размена.
– Наверное, ваша девушка хочет, чтобы вы были вместе?
– Права, Кать. Она меня любит. Я растил ее, считай, с пеленок. – Георгий замолчал, глядя куда-то в сторону.
– А ты не пробовал помириться с женой?
– Пробовал. Первое время, – Георгий невесело усмехнулся. – Не нужен я ей. Такой, как есть…
– А она тебе? – Катя взволнованно замерла.
– Не она нужна, а ее прощение. Виноват я. Привязался, как банный лист, а зачем – и сам не понял. Слишком много препятствий пришлось преодолеть, чтобы ее добиться. Пока дрался за нее, думал – люблю. А как победил, так и устал любить. Спортсмен я по жизни…
– И со мной будет так же? – неуверенно улыбнулась Катя. – Тоже разлюбишь, когда женишься?
Он нежно обнял ее.
– Я никогда тебя не разлюблю, потому что и сейчас не люблю.
– Как это? – Катя остановилась. – Зачем же тогда все? Хочешь жениться и не любишь?
– Это другое. Ты – это я. Ты – часть меня, мое продолжение, моя нереализованная дуальность, мое женственное начало, жизненно важный орган. Не представляю, как мог так долго обходиться без него? Вот ты можешь сказать «Я люблю свою печень» или «Я обожаю свой кишечник»?
– Ну и сравнения у тебя, – улыбнулась Катя, пораженная схожестью их ассоциаций. Только ей больше нравились половинки крепкого яблочка, а не печенки или кишки. – А если я твой аппендикс? Живут же без него? Или зуб мудрости?
– Зуб глупости! – засмеялся Георгий. – Ишь, Екатерина премудрая какая выискалась.
– Ау твоей Татьяны есть кто-нибудь? Замуж она не собирается? – небрежно задала она важный для себя вопрос.
– Танька-то? Она не по этому делу. – Георгий вновь помрачнел. – Говорит, я навсегда отбил у нее охоту связываться с нашим братом. Боится…
– Что же ты там натворил такое страшное?
– Говорю же, виноват. Наделал дел.
Она любовалась его задумчивым профилем, не слишком вникая в слова. По большому счету ее мало волновало прошлое Георгия, ведь настоящая жизнь для него только начинается. Она будет наполнена их любовью, и важно только то, что касается их двоих. А сложные отношения с бывшей женой не имеют для них значения и ни на чем не могут отразиться.
Ей все было мило в нем. И его шутливость, и грусть, проскальзывающая во взоре, и аккуратная нежность прикосновений. Он будто боялся повредить ее, поломать. И это тоже казалось необыкновенным. Она уже знала, каким страстным и смелым он может быть, и от этого его сдержанная, не выступающая слишком явно сила, нравилась еще больше.
– Ты виделся с Михаилом? Как он?
– Правильнее сказать – видел ли я его? – Георгий нахмурился. – Видел… на пляже, пока ты спала. Но он отвернулся от меня. Я не стал подходить, подсел к кэпмену и его матрешке, и пульку с ними расписывал до обеда. А когда оглянулся, Мишка уже ушел с какими-то новенькими. Вечером сегодня… все вечером. Состоится разбор полетов, Катя.
Они остановились у номера. Георгий замолчал, уставившись под ноги. Было нетрудно догадаться, что предстоящий разговор с братом его не радует.
– Ну, держись теперь, – кисло улыбнулась Екатерина.
– Не пожалеешь, что отказалась от катера с осетрами? – попытался пошутить он.
Сердце болезненно сжалось от странного предчувствия. Она с нежностью взглянула на него.
– Зайдешь за мной утром?
– И не подумаю. Аркаше тебя оставлю на съедение.
Они топтались у входа, не в силах расстаться. Казалось нелепым, абсурдным быть разделенными наступающей ночью. Начавшаяся близость требовала продолжения, дальнейшего взаимопроникновения, познания друг друга. Но это было невозможно. За дверью слышались Тасины шаги, Георгию предстояло выяснить отношения с Михаилом, ситуацию с юбилеем.
– Не понимаю, почему ты нервничаешь? Он ведь даже не родной тебе брат и живет в другом городе. Чем ты виноват, что я не его выбрала? А я согласия ему не давала, ничего не обещала. Благодарна за помощь? Да, очень. Но не замужеством же отдариваться? Сейчас разъедемся, может, больше не увидимся. Что тебя мучает?
Георгий смотрел мимо нее.
– Не все так просто, Кать. Я многим Мишке обязан. Он мне в чем-то отца заменил. И он один, как перст. Дочь – ломоть отрезанный. У меня хоть сестра есть, а у него никого, кроме меня. И мы друзья с ним, не только братья.
– Ну, ладно, иди уже. Получи свои пендюли, предатель.
Они обнялись, с трудом разомкнув объятья.
Утро юбилейного дня выдалось жарким. Позавтракав в кафе, Георгий и Екатерина отправились на городской пляж, но им не лежалось и не загоралось на грязной гальке. Катя не решалась спросить, как прошел разговор с Михаилом, а Георгий помалкивал. Он вдруг резко поднялся и скомандовал:
– Уходим!
Они вышли на центральный проспект и свернули в боковую аллею. Солнце почти не проникало в коридор из густых металлических арок, увитых цветущими растениями.
– «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» – неожиданно начал Георгий.
– «Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог», – подхватила Катя.
Держась за руки, они медленно шли по цветущему коридору, в унисон декламируя «Онегина». Оба знали его почти наизусть, и это тоже казалось удивительным и символичным. Когда один запинался, другой продолжал, увлекая за собой.
– Знаешь, какое для меня там самое сильное место? – Георгий остановился и недобро взглянул на нее.
– Какое же? – скрыв беспокойство, улыбнулась она.
– «…но я другому отдана и буду век ему верна…».
– Это? – Катя пожала плечами. – А почему?
– Век, понимаешь? Вечная верность! Веч-на-я! Тебе этого не понять, – безапелляционно закончил он.
– Почему же мне «этого не понять»? – Катя вновь попыталась улыбнуться. – Если ты всегда будешь рядом со мной…
