Путь на Грумант. Чужие паруса - Бадигин Константин Сергеевич (прочитать книгу .TXT) 📗
— Погоди, вот управимся с делами, тогда и на острове побываем, — сказал ему отец. — Сейчас, сам видишь, заботы сколь. А одного не пущу. И сам пропадешь, и лодку загубишь. Обожди, не уйдет от нас остров–то.
Поздоровевший было за лето Федор стал опять недомогать. На охоту ходили Алексей с Шараповым. Ваня оставался дома с Федором помогать по хозяйству, а главное, чтобы почаще взбираться на скалу высматривать, не мелькнет ли где на горизонте парус.
Вот и сейчас Федор проводил Химкова и Степана и занимался своими делами: убирал оленьи шкуры с просушки, вялил на солнце медвежатину и не забывал поглядывать на котел, где варились мясные щи со свежей салатой.
Ваня стоял на скале, осматривая светлое сияющее под солнцем море, спокойное, как никогда. Лишь изредка до зеркальной поверхности бухты докатывался отзвук далекой океанской зыби, и тогда волна лениво, почти без звука, выплескивалась на песчаный берег. Кое–где в проливе виднелись светлые точки айсбергов.
Таинственный островок сегодня особенно ясно выделялся на серо–голубом морском просторе. Казалось, он совсем рядом.
Соблазнительная мысль мелькнула у мальчика. Посмотрев в сторону перевала, за которым скрылись охотники, он решительно тряхнул головой и побежал к берегу.
«Чайка» была в полном порядке. Аккуратно свернутый парус и весла лежали в лодке. Подумав немного, Ваня решил зайти в избу и прихватить багор да что–нибудь поесть.
Медвежонок, спокойно дремавший у порога избы, заметил возню мальчика, заволновался и подошел к лодке, вопросительно глядя на Ваню черными глазами.
Уже спихнув осиновку в воду и оттолкнувшись багром, мальчик озорно крикнул лохматому приятелю:
— Мишка, ко мне! На остров поплывем! Медвежонок, не зная, что делать, беспокойно заметался. Под сильными ударами весел лодка быстро удалялась от берега. Островок был уже совсем близко, когда Ваня заметил на тихой поверхности моря быстро приближающуюся белую точку. Мальчик сначала струхнул. Ему вспомнились страшные встречи с медведями. Но, признав своего верного друга, Ваня обрадовался: пусть, с мишкой веселее будет. И не так страшно вдвоем.
Вот остров совсем рядом; еще несколько гребков, и осиновка ткнулась в берег. Вытащив лодку, мальчик огляделся.
Мрачен был остров. Ваня не увидел никакой растительности. Эта плоская невысокая каменная глыба с узкой береговой полосой, шириной в несколько метров, выглядела угрюмо и безжизненно. Даже птиц, в таком изобилии водившихся на Малом Беруне, здесь не было заметно.
Пока Ваня решал, в какую сторону держать, медвежонок тоже вылез на берег. Он шумно, как собака, отряхивался. Капельки воды сверкали на солнце, разлетаясь далеко в стороны.
— Ну, мишка, пошли!
На всякий случай Ваня попробовал, легко ли выходит нож из ножен, взял багор, положил за пазуху мясо и тронулся в путь. Мальчик был вне себя от радости. Он забыл сейчас все на свете и наслаждался ролью исследователя таинственного острова. Недаром в нем текла кровь предприимчивых русских людей, открывателей неведомых земель, стремившихся, не щадя своей жизни, разгадать тайны Студеного моря.
Вот скалистый берег круто повернул на юг и удобная береговая дорожка кончилась. Дальше приходилось пробираться по каменным глыбам, хаотически разбросанным у берега. Местами камни лежали громадными грудами. Часть берега осыпью серых глыб уходила в воду.
«Вроде тут великан какой в камешки играл, да убрать позабыл», — подумал Ваня.
Мальчику стоило больших трудов преодолеть препятствия, так щедро расставленные природой. Даже мишка, видимо, стал уставать, карабкаясь по остроребрым камням.
Вдруг Ваня остановился и затаил дыхание. Меж скал он увидел остатки жестоко изуродованного корпуса какого–то судна. Крепко забилось Ванино сердце.
«Что это?.. Лодья? Чья она? Давно ль погибла?»
Задавая себе эти вопросы, он опрометью бросился к большому кораблю, который, задравши корму кверху, беспомощно лежал среди каменных глыб. Да, это была лодья, вернее то, что от нее осталось. Доски, составлявшие корпус судна, давно сгнили, отвалились, и голые шпангоуты торчали, словно ребра гигантского ископаемого животного. Несколько рядов обшивки уцелело лишь на днище и в кормовой части лодьи. Из трех мачт осталась только задняя — бизань. Грот–мачта была сломана почти у самого основания и валялась возле, между камней. Все железные части — болты, блоки, гвозди, скобы — поржавели. Большую часть их время превратило в рыжую труху. Увидев обрывки вицы и аккуратные дырочки в обшивке лодьи, мальчик вспомнил, как промышленники Старой слободы делали такие же деревянные «нитки» из корней можжевельника или стволов молодой ели.
Ваня многое подметил сразу, но главного еще не знал: ему посчастливилось наткнуться на древнюю русскую морскую лодью, построенную в XV веке!
Вся носовая часть обнаруженного мальчиком судна находилась в воде и была почти полностью разрушена. Выше корпус постепенно выходил из воды, оголяя черное днище с широкой, рваной пробоиной посредине.
— Ишь ведь, как ее садануло о камни! В такую дыру ошкуй свободно пролезет.
Ваня пробрался через пробоину, попрыгал на досках, пробуя, крепки ли, и стал подыматься по шатающимся, скрипящим деревянным частям, пробираясь к более сохранившейся от разрушения корме. Шаги его гулко отдавались по судну. Какое то необычайное волнение охватило мальчика. Каждый звук заставлял его вздрагивать и прислушиваться.
Изредка набегавшая на лодью волна, вкатываясь на днище, заставляла его глухо и таинственно звучать. И тогда Ване слышались будто стоны, идущие откуда то из глубины судна.
Приказный люк был открыт. Заглянув в него, мальчик отшатнулся. Из темного отверстия послышались какие–то не внятные звуки. Потом Ваня понял: это было его же дыхание усиленное и повторенное где–то внутри пустого судна. Мальчик снова заглянул в люк, но после яркого солнечного света долго не мог ничего рассмотреть. Когда глаза немного привыкли, он постепенно стал различать внутренность помещения. Оказалось, что многочисленные щели от разошедшихся пазов обшивки пропускали много света. Ваня сейчас же признал каюту кормщика. Поколебавшись немного, он решил пробраться внутрь. Нельзя сказать, что в эти минуты мальчик чувствовал себя героем. Ему все время чудилось, что где–то здесь, близко, должны быть люди, команда лодьи.
Ветхая стремянка валялась внизу под люком. Ловкий, как кошка, мальчик в мгновение ока спустился в каюту без ее помощи. Осторожно двигаясь среди деревянных обломков, он стал внимательно осматривать мрачное помещение. Свет в каюту кормщика проникал не только из щелей корпуса, по и через маленькие окна, разделенные свинцовой решетчатой рамой на квадратики, с остатками слюдяных стекол и бархатных шторок.
Меж скал он увидел остатки жестоко изуродованного корпуса какого то судна.
Вдруг куча тряпья в углу зашевелилась. Послышалось громкое шипение, что — то ударило мальчика по лицу, и мимо Вани бесшумно пронеслось что–то большое. На мгновение стало совсем темно. Таинственный жилец каюты закрыл своим телом люк.
Ваня обмер Чего только он не передумал за эти несколько секунд! Вспомнился страшный Грумаланский Пес. Мальчик рванулся было к выходу, но сдержал себя, пересилил страх.
Он нерешительно сделал два шага. В углу копошилось что–то живое. Еще шаг, и Ваня ясно различил несколько больших белых яиц и двух птенцов. Один был слепой, — видно, только вылупился из яйца, а другой побольше уже с открытыми глазами. Оба птенца беззвучно раскрывали клювы и вытягивали шеи.
— Да ведь это сова. А я–то сдуру перепугался!.. — И он продолжал осматривать каюту. Вот разрушенная койка, рядом с ней валялась гладкая доска — столешница. На деревянных гвоздях, вбитых в стены, висели остатки богатой одежды, она совсем истлела и разваливалась от прикосновения. В углу была икона. Сняв ее, Ваня рукавом стер слой грязи и кристалликов соли. С иконы глянули тусклые лики святых.
На полу, между досками, Ваня увидел, искусно сделанную из глины плошку.
