Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью - Дроздов Денис Петрович (книги серии онлайн .txt) 📗

«Цари ходили! – говаривал дед, сумрачно посматривая в щелистые рисунчатые полы. – В сорок тыщ мне этот паркет влез! Дорогой паркет...»

После деда отец нашел в сундучке лишь три тыщи. Старый каменный дом да эти три тыщи – было все, что осталось от полувековой работы отца и деда» [92].

Сыновья Ивана Ивановича – Сергей Иванович и Павел Иванович – вынуждены были начинать дело практически с нуля. Впрочем, дядя Павел был очень слабого здоровья («прочитал все свое здоровье на книгах» – как скажет о нем Иван Сергеевич) и умер еще до рождения писателя. Сергей Иванович учился в Московском мещанском училище, но не закончил его, потому что с пятнадцати лет помогал отцу. Так же как и Иван Иванович, он занимался строительством и подрядными работами, а кроме того, содержал на Москве-реке портомойни, купальни и бани, гонял плоты. Н.М. Солнцева так описывает отца писателя: «Азарта Сергея Ивановича хватало и на серьезные проекты, и на веселую безделицу. Он первым ввел в Москве ледяные горы. Алексей Михайлович Ремизов в «Центурионе», вошедшем в его книгу «Мышкина дудочка», писал: «Отец Шмелева заделался тузом на Москве за свои масленичные горы – понастроены были фараоновы пирамиды в Зоологическом и Нескучном. Долго потом купцы вспоминали в Сокольниках и на Воробьевых за самоваром шмелевские фейерверки». Сергей Иванович, как говорили раньше, ставил балаганы» [93].

Последним делом Шмелева был подряд по постройке трибун на открытии памятника А.С. Пушкину. Умер Сергей Иванович в 1880 году, когда его сыну Ивану было всего семь лет. Молодая лошадь сбросила Сергея Ивановича и протащила его по дороге. Иван Сергеевич боготворил и обожал своего отца. Нежная и трепетная любовь к родителю видна на страницах «Лета Господня» и других произведений:

« – Хозяин иде! – кричат весело от окна. Отец, как всегда, бегом, оглядывает бойко.

– Масленица как, ребята? Все довольны?..

– Благодарим покорно... довольны!..

– По шкалику добавить! Только смотри, подлецы... не безобразить!..

Не обижаются: знают – ласка. Отец берет ляпнувший перед ним блинище, дерет от него лоскут, макает в масло.

– Вкуснее, ребята, наших! Стряпухам – по целковому. Всем по двугривенному, на Масленицу!» [94]

Плотника («филенщика») Михаила Панкратыча Горкина, знавшего множество историй о святых, иноках, подвижниках и монастырях, Шмелев делает одним из героев «Лета Господня». Семья Шмелевых, как и многие купеческие семьи Замоскворечья, отличалась патриархальностью и религиозностью. Как вспоминал потом сам писатель, в доме он не видал книг, не считая Евангелия. «Я еще не говею, но болтаться теперь грешно, и меня сажают читать Евангелие. «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду...» Я не могу понять: Авраам же мужского рода!» [95]

В 1884 году Шмелев поступил в шестую московскую гимназию, расположенную в Толмачевском переулке. Раньше этот дом принадлежал известнейшему железозаводчику А.П. Демидову. К гимназии мы еще вернемся на обратном пути из Лаврушинского переулка и вспомним о гимназисте Шмелеве. Именно здесь – в Толмачевском переулке перед будущим писателем открывается волшебный мир литературы, музыки и театра. Уже в первом классе он получил прозвище «римский оратор» и всегда слыл лучшим рассказчиком и чтецом стихов. В гимназии под влиянием А.П. Чехова к Шмелеву пришел первый литературный опыт.

В 1894 году Иван Сергеевич поступил на юридический факультет Московского университета и в том же году женился на Ольге Александровне Охтерлони, дочери генерала А.А. Охтерлони. Шмелевы продолжали жить в доме, построенном еще прадедом Ивана Сергеевича. В 1896 году появился на свет единственный и горячо любимый сын Сергей. После университета Шмелев год служил в армии, а потом восемь лет просидел в кабинетах различных учреждений Московской и Владимирской губерний. «Служба моя, – отмечал писатель, – явилась большущим дополнением к тому, что я знал из книг. Это была колоритная иллюстрация и одухотворение ранее скопленного материала. Я знал столицу, мелкий ремесленный народ, уклад купеческой жизни. Сейчас я вызнал деревню, провинциальное чиновничество, фабричные районы, мелкопоместное дворянство» [96], – писал Шмелев.

Герои ранних рассказов Шмелева – жители маленьких городков, фабричных слободок и купеческих районов. В «Распаде», «Патоке», «Гражданине Уклейкине» и «Человеке из ресторана» Иван Сергеевич продолжает и развивает тему «маленького» человека, столь плодотворно разработанную литературой XIX века. К Шмелеву пришла невероятная слава. Историк литературы О.Н. Михайлов в статье о Шмелеве замечает: «О стойкой популярности «Человека из ресторана» можно судить и по такому характерному эпизоду. Через семь лет после напечатания повести «Человек из ресторана», в июне 1918 года, Шмелев, находясь в голодном Крыму, зашел в маленький ресторан с тщетной надеждой приобрести там хлеб. Вышедший к нему владелец случаем услышал его фамилию и поинтересовался, не он ли автор книжки о жизни официанта. Когда Шмелев подтвердил это, владелец увел его в свою комнату со словами: «Для вас хлеб есть» [97].

Февральскую революцию 1917 года Шмелев встретил восторженно, а Октябрьскую не принял. В 1918 году, спасаясь от голода, он уехал с семьей в Алушту, где купил небольшой дом. Сына Шмелева Сергея Ивановича, как белогвардейского офицера, арестовывают, хотя непосредственно в боевых действиях он участия не принимал. В 1920 году его расстреливают. Сына Шмелев любил еще больше, чем отца, поэтому невозможно даже представить страдания писателя. На этом российский, московский и замоскворецкий этап жизни Ивана Сергеевича Шмелева закончился. Говорят, он не хотел уезжать, но и жить в такой стране тоже не мог. В 1922 году Шмелев принимает приглашение И.А. Бунина выехать за границу и эмигрирует сначала в Берлин, а потом в Париж.

Находясь в изгнании, Шмелев написал свой лучший роман «Лето Господне». Он основан на воспоминаниях детства, которое Иван Сергеевич провел в неповторимом по самобытности и красоте Замоскворечье, отличающемся своеобразием бытового и архитектурного уклада. «Я слышу всякие имена, всякие города России. Кружится подо мной народ, кружится голова от гула. А внизу тихая белая река, крохотные лошадки, санки, ледок зеленый, черные мужики, как куколки. А за рекой, над темными садами, – солнечный туманец тонкий, в нем колокольни-тени, с крестами в искрах, – милое мое Замоскворечье» [98].

ДОМ ПИСАТЕЛЕЙ

(Лаврушинский переулок, № 17)

Мы оказались в удивительном и интереснейшем месте. Можно просто смотреть по сторонам. Лаврушинский переулок. Каждый, кто хоть раз был в Москве, непременно приезжал сюда. Здесь находится один из символов столицы – Третьяковская галерея. Лаврушинский переулок получил свое название по фамилии купеческой вдовы Анисьи Матвеевны Лаврушиной, которая в далекие времена Екатерины II владела одним из домов в переулке, вернее, тупике. Давайте разбираться. В XVIII веке Лаврушинский переулок назывался Хохловой улицей (по другой версии – Попковой) и не доходил до Толмачевского переулка (тогда Николаевской улицы). Лишь в начале 1770-х годов Лаврушинский был пробит до Толмачевского и на перекрестке выстроена усадьба Демидовых. Об Анисье Матвеевне Лаврушиной известно мало. Она была богата, хлебосольна и не отказывала тем, кто стучался за подаянием. Следует отметить, что в XVII веке и Лаврушинский, и Малый Толмачевский, и даже Старомонетный переулки входили в состав обширнейшей Кадашевской слободы.

Так уж получилось, что первое интересное здание фасадами выходит прямо в сквер, в котором мы остановились. Это знаменитый писательский дом, построенный в 1937 году архитектором И.И. Николаевым и достроенный в 1948 – 1950 годах. «Выдающийся театральный критик, литературовед, писатель, публицист Юзеф Ильич Юзовский жил в этом доме с 1947 по 1964 год», – гласит надпись на мемориальной доске на стене дома. Это единственная памятная доска, установленная здесь. Но если отметить табличками всех известных людей, в разное время живших в этом доме, нижний его этаж будет похож на неведомого зверя с чешуей. С этим домом связаны имена М.И. Алигер, А.Л. Барто, И.А. Ильфа и Е.П. Петрова, Э.Г. Казакевича, В.П. Катаева, А.С. Макаренко, К.Г. Паустовского, Н.Ф. Погодина, Р.С. Сефа, К.А. Федина, И.Г. Эренбурга и многих, многих других. Всего около ста имен! Потомки писателей, живущие в этом доме до сих пор, и простые жильцы каждый год добиваются права повесить мемориальные доски в честь бывших знаменитых владельцев. Но власти почему-то не желают этим заниматься. Кстати, чтобы установить памятную доску Ю.И. Юзовскому, его ученикам пришлось целых двадцать пять лет обивать пороги всевозможных контор.