Хозяин дракона - Дроздов Анатолий Федорович (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Совещаемся. Погони нет и не ожидается. Володько не дурак, сегодня он это доказал. Нас больше двух сотен – серьезная сила. Гнаться за нами – распылить силы, а Галич пока не взят. Да и зачем гнаться? Куда двинется князь Иван? К себе в Звенигород, более некуда. Достаточно перекрыть ему дорогу. Высланная разведка это подтверждает. Силы на путях стоят большие, пробиться трудно, ввяжемся в сечу – подоспеет подмога. Малыга командует всем «на коня». Пойдем кругом.
Иван ранен. Его ударили копьем, броня устояла, но наконечник все же рассек кольца. Рана не опасная, но крови много. Малыга перевязывает князя и велит двум гридням скакать бок о бок. Передвигаемся ночами, днем таимся в лесу. Следы копыт заметаем срубленными березками – они тянутся за хвостами коней, питаемся тоже кониной. К дружине прибились лошади без всадников; наших ли, киевских – неведомо, но прибились они на свою беду. Через седмицу вступаем в Звенигородское княжество. Понимаем это сразу. За опушкой догорает сожженная деревня: киевляне добрались сюда раньше. Малыга машет рукой, скачем. В деревне, как некогда в сожженной Веси, валяются зарубленные старики, встречаются трупы мужчин и даже детей. Прочих увели. Живых нет. Мертвых хороним, ловим разбежавшийся скот – пойдет на мясо, в уцелевших амбарах обнаруживаем дробленое зерно – грабители не нашли. Вечером сварим кашу, котлы в веси есть. Каша выходит на славу, только аппетита нет: в глазах каждого стоит одна и та же картина: изрубленные мечами старики, мужчины, дети…
Встаем на рассвете, молча седлаем коней. Поход продолжается. Идем от одной сожженной веси к другой – везде одно и то же. На Ивана страшно смотреть: лицо почернело, губы шевелятся, как будто молитву читает. В одной деревне уцелел старик: то ли пощадили, то ли спрятался. Он стоит у забора и смотрит на нас. Не кланяется. Иван останавливает коня.
– Ну что, княже, – шепелявит старик, открывая беззубый рот. – Сходил за столом Галицким? К себе ворочаешься? Принимай под свою руку! – Он указывает на печки, торчащие вместо сгоревших хат.
Иван отшатывается, Брага тянет меч. Этот тот самый отрок, на котором я показывал искусственное дыхание. Брага горяч и готов убить за поношение. Хватаю его за руку – этого не хватало.
Вечером Ивану становится хуже, он теряет сознание, бредит. Не вовремя попался этот старик! Иван и без того переживал… Рана у брата заживала, теперь воспалилась и кровоточит. Находим уцелевшую весь – ее просто не заметили, останавливаемся. Малыга высылает разведку, в том числе и к Звенигороду. Надо знать: город стоит или взят? Разведка возвращается на следующий день. Новости на удивление хорошие. Звенигород стоит, даже посад цел. Киевляне подступили к городу, стали грабить посад, наши выскочили и зарубили самых прытких. Киевляне отскочили, но стоят неподалеку – ждут. Рассылают отряды, грабят веси. Сбивают пленников в ватаги и отправляют в Киев. Это ценная добыча, к тому же везти не надо – сама бредет. Продадут пленных в холопы, разживутся серебром…
Киевляне грабят с позволения Володька: это плата за помощь. Земли-то Ивана, чего Володьку их жалеть? С грабежом, правда, вышла заминка: вмешались местные бояре. Киевляне уводят смердов, а кто землю орать будет? В поход на Галич пошли не все бояре, большая часть осталась в Звенигороде. Мечи держать они умеют, сбились в отряды и нападают на конвои. Рубят захватчиков, отбивают полон. Освободившись, смерды берут рогатины – заставлять не надо. У них к киевлянам счет – за порубленных родичей, изнасилованных жен и дочерей. Веси, еще не затронутые грабежом, уходят в леса. Жители забирают с собой скотину, увозят хлеб. Киевлянам их не разыскать: местности не знают, проводников не найти. Киевляне репу стали копать, ранее кашей брезговали. Долго не простоят…
Все хорошо, но Иван плох. Рана почернела, кожа вокруг нее горячая. Иван стонет и бредит. На Малыгу страшно смотреть: прямо высох. Я не отхожу от брата. Он мечется, но внезапно приходит в себя. Глажу его по горячему лбу.
– Некрас… – Голос его тих, как шепот. – Как же так? Мы ведь добра хотели. Просили нас, звали… А теперь? Веси палят, людей режут, смердов в полон ведут. Я во всем виноват, только я. Из-за властолюбия своего…
Слезы вытекают из его провалившихся глазниц, я стираю их рукой.
– Все будет ладно, брате! Не печалься! – пытаюсь утешить, но он более не слышит. Закрывает глаза и стонет. Тело выгибается и бьется в корчах.
– Отходит…
Стоящий рядом Малыга отворачивается. Я держу Ивана за плечи. Тело брата бьется в моих руках и вдруг замирает. Нижняя челюсть ползет вниз. Щеки у Ивана мокрые, но это не его слезы…
Утираюсь рушником, закрываю им лицо брата. Вот и все. Ошибся во мне покойный князь Петр: не защитил я его сына и совета разумного брату не дал. О мести Володьку думал, а не о том, чем поход в Галич кончится. Был побирушкой, им и остался. Княжества захотел… Рыбу тебе ловить, дефективный, а не править! Теперь и будешь ловить, ничего другого не остается.
Вдвоем с Малыгой выходим наружу. Сотни собрались вокруг – весть разнеслась. Смотрят на нас – будто пронзают взглядами. Снимаем шапки, Малыга крестится. По толпе как будто волна идет – повторяют.
– Князь Иван преставился! – Голос Малыги дрожит. – Помолимся, брате, за душу его! Пусть дарует ему господь прегрешения вольные и невольные и помянет в царствии своем. Добрый был князь, а не умри, стал бы лучше отца своего.
Сотни опускаются на колени. Малыга читает молитву, все повторяют. Я молчу. В груди у меня пусто и выжжено. Люди, которых я люблю, умирают. Мама, дядя Саша, Елица, теперь вот Иван… Я проклят, мне нельзя любить, да и жить незачем. Зачем князь Петр приютил меня? Я приношу только горе.
Молитва окончена, сотни встают. Малыга надевает шапку. Голос его обретает прежнюю твердость.
– Слухай, люди добрые, мой наказ! Бояре, к вам первым обращаюсь! Вы целовали крест князю, клялись служить ему верой и правдой и слово сдержали. Нет у вас перед Иваном вины, свободны вы теперь от присяги. Садитесь на коней и скачите в свои земли – там вы нужнее! Сбивайтесь в ватаги, режьте и секите киевлян, чтоб дорогу забыли к Звенигороду. В путь!
В толпе ропот: такого никто не ждал.
– Два раза повторять не буду!
Толпа бурлит и редеет. Бояре тянутся ко дворам, где стоят их лошади, скоро конский топот утихает вдали. Остались дружинники. Они сбились плотнее и подступили близко. Сотня, неполная.
– Теперь вы, братья!
По сотне – шелест. Никогда еще Малыга не обращался к ним так.
– Целовал я крест князю Петру, что сохраню его сына, но не сберег. За то мне ответ перед Богом держать, но не вам. Бились вы отважно и себя не щадили. Будь жив князь, пробрались бы мы в Звенигород и затворились бы в городе. Выслали б гонцов родичам Ивана и, дай бог, дождались бы подмоги. Господь судил по-другому. Иван умер, а наследником ему Некрас. Только нельзя с ним идти в Звенигород. Не помогут Некрасу князья, не родной он им. Возьмет Володько город приступом, воев высечет, похватает женок и детей ваших, уным своим на потеху отдаст. Нельзя такому случиться. Потому велю я вам: идите в Звенигород, проберитесь в город, а как подступит Володько, срядитесь с ним по-доброму. Он согласится. Киевляне скоро уйдут, дружинников Володька мы уполовинили, ежели не более того. Не захочет он уных своих класти, бо не совладать ему с Галичем без них. Добрым будет тот ряд. Нет на вас вины: не присягали вы Володьку, за своим князем шли…
– Што ты кажешь, батько! – кричит кто-то. – Крест Володько целовать, поганцу этому?
– Поцелуешь, губы не отвалятся! – отрезает Малыга. Лицо его холодно. – Или детей своих посеченными видеть хочешь? Женку свою под уными?
Ропот, поднявшийся в дружине, стихает.
– А ты, батько? – спрашивает дружинник. Никогда еще Малыгу не звали так, но никто не удивляется. – Ты куда?
– Я князю Петру обещал сыновей его беречь. Одного не смог, второй остался, – Малыга кладет руку мне на плечо. – Не будет Некрасу пощады от Володька, не угомонится князь, пока со свету не сживет. Уйдем мы. Попустит Господь, вернемся с войском, а нет, так не поминайте лихом! – Малыга кланяется.
