«Неотложка» вселенского масштаба (СИ) - Агатова Анна (читать книги без сокращений txt, fb2) 📗
А сейчас? Что предвещает сиреневый цвет камня сейчас?
Я ведь совсем не думала о детях, когда пришла к Игорю в том, в чём была — в простом домашнем платье, в котором вышла к обеду, а получилось — к ссоре с родителями. Ушла, в чём была, мне ничего и не нужно было, только он, мой Игорь, мой Роом-Шанд, вдохновенный музыкант и чудовищный шутник.
Я так и сказала, когда нашла его в городском особняке: «Я пришла почти голая. Примешь?» Игорь принял. Безо всяких условий, без упрёков или оговорок. Улыбнулся своей кривой наглой улыбкой, спросил: «Голой? А если проверю?» Сграбастал в объятия и повторил то, что совсем недавно сделало меня из несведущей и глупой девчонки женщиной.
А потом... потом он взял скрипку, а я сидела у его ног, обнимала его колени и слушала. Он сын бога, не иначе, если умеет так играть! Он просто сын великого и могучего бога! Я слушала, и счастливее меня на свете не было никого.
Я жила с ним, ни о чём не думая, ни о чём не переживая, жила как верная подруга, как любовница, как товарищ во всех его сумасшедших выходках, принимая всё и со всем соглашаясь. Разве что приступы его жестокости мне трудно было выносить.
Что может сделать слабая женщина, если перед ней теряющий рассудок яростный зверь в человеческом обличии? Ничего. Но я была тем единственным в этом мире, кто помогал Игорю оставаться человеком, сдерживать зверя, брать над ним верх.
Я одна могла гасить его ярость и жестокую беспощадность, могла отвлечь, увлечь чем-то другим, уберечь от ошибки. Порой мне дорого это обходилось, и вскоре я уже хорошо разбиралась в разного рода домашних средствах от ушибов, растяжений и синяков. Сломанными руками, вывихнутыми суставами и другими, более существенными повреждениями занимался лекарь, что состоял на службе рода Роом-Шанд, и молча делал свою работу, не смущаясь и не пряча глаза.
Да, Игорь не предсказуем, и может устроить всё что угодно.
А я беременна. Что делать с этим? Как быть?
Ребёнок может разлучить нас. Представила себя с огромным животом, машущей вслед Игорю, скачущему поразвлечься с друзьями. Представила, что он может устроить, если меня не будет рядом, и прикрыла глаза. Ребёнок не нужен. Он нам не нужен ни в коем случае.
Но первенец!.. Я не первый ребёнок, потому во мне и магия слабая. А вот Игорь... Он наследник, у него магия всего рода, а этот ребёнок, сын — его продолжение в веках. И я обязана сказать, я не могу скрыть это от Игоря. И родить нового наследника Роом-Шандам тоже, наверное, обязана...
Я представила, что держу на руках крошечного человечка. У него маленькие, но чётко очерченные губы, нижняя крупнее верхней, брови вразлёт, мягкий пушок того медового оттенка, что так характерен для мужчин рода Роом-Шанд.
А потом представила, что этот малыш уже чуть-чуть подрос, и крепкие загорелые руки Игоря со светлыми волосками, держат его над головой. И малыш смеётся, Игорь тоже хохочет, подхватывая смех ребенка.
И моё сердце согрелось. И улыбка растопила тот лёд нежелания и страха, покрывшего мою душу, страха стать матерью.
И я, конечно, рассказала, поделилась радостью.
Игорь воспринял новость о моей беременности скептически. И не обрадовался. Вернее, просто промолчал. Ни словом, ни даже жестом не дал понять, как относится к новости.
Я растерялась. А Игорь схватил меня в охапку и до боли сжал мою талию.
— Лёлька, Лёлька... — шептал, глядя мне в глаза и что-то в них высматривая. Но, видимо, так и не высмотрел. Оттолкнул, отвернулся. — Иди пока, отдыхай.
Зачем отдыхать? От чего отдыхать? Раннее утро, я даже переодеться из пеньюара не успела, так хотела его обрадовать.
Да, похоже, не обрадовала. Но задуматься заставила.
А у самой перед глазами всё стояли сильные мужские руки, загорелые, со светлыми волосками, подбрасывающие в воздух карапуза со счастливым личиком и заливистым смехом.
Я закусила губу и пошла одеваться. Он, как и я, подумает. Подумает и потом, как и я, обрадуется. Просто позже.
Завтрак с непривычно задумчивым Игорем прошел в молчании, потом была верховая прогулка. И здесь он, наконец, стал тем Игорем с шальным от встречного ветра и солнца взглядом, с широкой счастливой улыбкой, тем, которого я знала и которого любила до боли в сердце и замирающего дыхания.
И на душе у меня полегчало. Значит, он принял решение, и оно будет хорошим.
Я скакала рядом и радовалась солнцу, небу, весне и моему любимому прекрасному гению, моему Игорю.
И когда мы вернулись, счастливая улыбка не сходила с его лица. Отдав повод одному слуге, другому крикнул: «Спроси там у лекаря, если готово, пусть в покои несут».
И когда мы вошли в его комнаты, там уже ждала служанка с разносом, на котором стояли глиняные кувшин и чашки. Игорь налил питьё, пахнущее травами, и отдал толстостенную коричневую чашку мне.
— Пей! — улыбнулся ласково.
— Что это? — улыбаясь в ответ, я принюхалась. И спросила лукаво: — А сам почему не пьёшь?
Его улыбка перестала быть ласковой.
— Я решаю твою проблему, — сказал жестко. И губы скривил. Но это была не та кривая нахальная улыбка, которую я знала и любила. Это был какой-то брезгливый оскал.
— А какая у меня проблема? — спросила, чувствуя, как закручивается в душе дурное чувство.
— Твой плод, — Игорь казался сейчас спокойным и даже отстранённым.
— Это наш плод, — я отставила чашку на столик. — Давай поговорим.
Он смотрел на меня, и в его глазах медленно, очень медленно разгорался огонёк бешенства.
Молчал.
Ну хорошо, начну я. Я ведь успею сдержать эту волну его гнева?
— Это мой первый плод. И твой тоже. Ты же знаешь, он соединяет в себе нашу магию. Не скажу, что я счастлива, — взгляд Игоря чуть оттаял. — Но это достояние твоего рода. Я не могу выбросить подарок, который принадлежит не мне. Это подарок тебе.
Чашка снова переместилась со столика в мою руку.
— Раз тебе это самой не нравится, пей.
— Игорь? — тихо спросила я, пытаясь понять, что происходит.
— Пей, с..ка! — заорал он, и в глазах заполыхали бешеные огни, а потом в сторону: — Сюда!
Меня схватили чьи-то руки. Ещё кто-то насильно открыл мне рот, а такая знакомая загорелая рука со светлыми волосками зажимала мне нос, чтобы я глотала — это Игорь вливал отвар из чашки.
Я плакала, захлёбывалась слезами и отваром, давилась, но глотала. Это всё мешало, очень мешало, но я старалась не отрывать взгляда от любимого лица. Не отводила взгляд, боясь упустить мельчайшее движение его мимики.
Лицо любимого было искажено, перекошено нервной судорогой, из-под верхней губы, приподнятой в злобном оскале, виднелись ровные белые зубы. Сейчас он не казался привлекательным, сейчас было просто страшно, потому что выглядел этот оскал хищно, злобно и угрожающе.
Но ведь это мой любимый Игорь! Мой. Любимый.
Но вот любящий ли?
Слёзы только сильнее катились из глаз, мешая видеть.
Он сам добровольно отказывался от подарка богов, того, что я лишь несу. Не пожелав выслушать меня, не подумав о том, что я чувствую, как к этому отношусь — схватил и «решил проблему».
И когда весь отвар был влит в меня, слуги, что раньше слушались меня так же, как и его, а сегодня не вспомнили об этом и насильно влили в мене какое-то зелье…
Хотя почему какое-то? Вполне определённое.
…Слуги довольно осторожно опустили меня на край кровати и вышли из покоев. Я плакала, ощущая на языке мерзкий вкус трав, которые должны украсть наше с Игорем продолжение, того мальчика, нашего сына, что мог бы так радостно смеяться на руках у своего отца...
— Не реви, Лёлька, — сказал любимый, самый лучший в мире мужчина, мой Игорь. — Сейчас скинешь и всё будет как прежде.
Он сидел на кушетке, опершись локтями в колени. Волосы, его прекрасные вьющиеся светлые волосы, почти загораживая от меня его лицо.
— Игорь, — судорожно после плача вздохнула я, — это же твоя кровь! Твоё дитя! Твоя магия и её продолжение!
— Лёля, — устало произнёс он, выпрямил спину и забросил ногу на ногу, а руки сложил на груди. — Не будет у нас никакого продолжения. У меня есть невеста, вот с кем мне продолжать и род, и магию. Не с тобой.
