Янтарные глаза одиночества - Землякова Наталия Геннадьевна (чтение книг txt) 📗
– Обольщаешь? Да? Ах ты, старый ловелас! – засмеялся Сава и почесал макушку, на которой отчетливо светилась розовая лысина среди обесцвеченных кудрей. – А вы, Матильда, не слушайте его. Мы с ним на этой опере вместе были. Так когда эта гадюка-Принцесса прислала Андриенне отравленные фиалки, мы с Андрюхой рыдали, остановиться не могли. Вот такие мы впечатлительные пацаны. А все твердят «попса-попса». А у нас душа во какая! Верите?
– Верю, – серьезно ответила Мишель. – Люди вообще чаще всего не такие, какими кажутся на первый взгляд, есть еще такая теория про полярность личности. Слыхали?
– Слыхали, – кивнул Сава и вонзился зубами в огромное пирожное. – Только я боюсь всех этих психологов. Мне несколько раз предлагали похудеть с помощью гипноза.
– И что? – поинтересовалась Мишель, опуская кружок лимона в чай.
– «Что-что»! Страшно! А вдруг они во время сеанса внушат мне, что я обожаю петь народные песни и частушки? И будем мы с Андрюхой по клубам с баяном колесить! Вам смешно, а говорят, такое бывает – никто ж не знает, что в голову под гипнозом вбивают.
Мишель и Андрей смеялись и не могли остановиться. Чуть затихнув, они смотрели друг на друга и вновь принимались хохотать.
– Ага, все хаханьки им, – шумно сопел Сава, продолжая уничтожать пирожное.
– Не обижайся, Сава, – добродушно произнес Андрей. – Но это и правда забавно – представь, мы с тобой да с баяном гастролируем по холодным сельским клубам.
– Не смешно, а именно этим дело и кончится, если ты не напишешь срочно несколько новых песен, – вздохнул Сава и подмигнул официантке, которая несла еще несколько кусков пирога.
«Они оба – сбитые летчики, – подумала Мишель. – И что я тут с ними делаю?»
– Я люблю цветы, – решительно произнесла она. – И не фиалки, конечно. Я люблю розы, вернее, шиповник, который растет на дюнах. Это очень красиво по цвету. И потом, я родилась где-то в этих местах. Правда, не помню ничего – маленькая была, когда меня увезли отсюда.
– Поэтому вы и согласились поехать за такие копейки? – тихо спросил Андрей.
– Не только поэтому. Но шиповник мне нравится.
– Это потому, что вы не видели его зимой.
– А что же с ним происходит зимой?
– Ничего, просто его почерневшие ветви торчат из-под снега как высохшие и скрученные артритом старые женские руки.
– Андрюха, не пугай девушку и меня заодно, – поперхнулся куском пирога Сава.
Потом они снова вернулись в дом. Мишель еще раз обошла его вместе с Настей, которая требовала, чтобы все было натуральное и экологически чистое. И никакого черного цвета, металла и стекла.
Когда Мишель собралась уходить, она успела на прощание переброситься с Андреем буквально парой фраз.
– Можно я выломаю окна? – поинтересовалась она, уже стоя в дверях.
– Я же сказал – все, что хотите, – лениво кивнул он и продолжил пить виски с Савой.
– А кованые стулья можно заменить на деревянные?
– Не обязательно это делать сразу, можно потом, в конце ремонта. А впрочем, как хотите.
Казалось, ему нет никакого дела, что будет происходить в его доме в ближайшие дни. Он был так равнодушен, что Мишель снова почувствовала, как сильно ее к нему тянет. Кровь снова запульсировала в виске, словно выстукивая: «Зачем он уезжает? Зачем? Зачем? Зачем? Зачем? Зачем, Мишель, тебе любить его?»
Но она так торопилась уйти, что у нее абсолютно не осталось времени на то, чтобы отыскать ответ на этот простой вопрос…
Уже возле ворот ее догнала Настя и почти в приказном порядке велела завтра же переехать из отеля в дом. «Так будет удобнее контролировать работы, да и нам не надо платить дополнительные деньги», – произнесла она.
Мишель в ответ лишь кивнула. Вышла за калитку и оглянулась. Нет, дом еще не улыбался. Но выглядел он, надо отдать ему должное, уже не таким угрюмым и несчастным. А может, все это ей показалось? Разве дома могут улыбаться? Большинство людей сказали бы, что нет, конечно. Но Мишель относилась к тем, кто уверен, – дома, как люди. Они бывают счастливыми и не очень.
Глава 7
В запасе у Мишель оставалось минут пятнадцать, не больше. Впрочем, этого времени как раз должно было хватить, чтобы быстрым шагом дойти до отеля, подняться в номер и включить компьютер. Главное, не нарушать этот простой сценарий: «дойти – подняться – включить». Потому что любой сбой в алгоритме действий приведет к тому, что именно на последних секундах дело сорвется, и добыча ускользнет, достанется кому-нибудь другому. Кому? Это не так уж важно. Может быть, тому, кто две недели хладнокровно сидел в засаде и просчитывал каждый свой шаг, демонстрируя поразительные хладнокровие и выдержку. Но не исключено, что обойти всех сможет случайный игрок, который от нечего делать забрел на чужую территорию и лениво выстрелил снайперски.
Себя Мишель считала и снайпером, и тайным охотником одновременно. Если бы кто-то сказал ей, что, скупая одну подержанную шубу за другой на eBаy, она всего лишь пытается погреться возле чужой любви, то Мишель бы очень сильно удивилась, ведь она считала, что все это лишь игра – увлекательная, страстная и непредсказуемая до самого последнего мгновения. Правда, приз, завоеванный в столь острой схватке, еще долго остается загадкой даже для самого победителя. В реальной жизни он может оказаться старой и слегка поеденной молью шубейкой, которую, как правило, вернуть уже нельзя. No Returns Accepted. Обратно не принимаем. Как говорится, хочешь рискнуть? Милости просим! Только потом не ищи виновных в том, что вместо винтажной красавицы-шубы тебе досталась потертое меховое пальтишко, которое лучше сразу же отдать на благотворительные цели.
Правда, у Мишель такого провала пока не было ни разу. Но она всегда отдавала себе отчет в том, что балансирует на грани и в любой момент тоже может проиграть. Но именно это чувство опасности и придавало всему смысл. А иначе зачем так отчаянно биться за то, что в результате может оказаться никому не нужным старым хламом?
– Простите, можно вас на минутку?
Мишель едва не поскользнулась на мраморном полу от неожиданности, услышав за спиной робкий голос девушки-портье.
– Что-то срочное? Что нужно?
Ответила она нарочито грубо. Такой тон она обычно «включала», когда разговаривала с хитрыми и нерадивыми прорабами, – на них эта хамская «нотка» в голосе действовала безотказно. Но хрупкая девушка за стойкой ресепшн конечно же к такому обращению не привыкла. А потому растерялась настолько, что тут же покрылась красными пятнами, которые на редкость удачно гармонировали с корзиной роз, украшающей стойку из мрамора. Мишель автоматически, профессионально натренированным глазом отметила, как это изысканно по цвету – пунцовая от возмущения девушка, алые розы и нежно-розового оттенка камень. Никаких контрастов, ничего аляпистого, почти немодно, но по-настоящему красиво. «Можно попробовать использовать такой прием в каком-нибудь следующем заказе. Только чтобы это была не комната в стиле Барби, а спальня для взрослой женщины. А убедить ее будет легко, сказав, что при подобном сочетании оттенков в интерьере цвет лица у нее в любое время суток будет потрясающим. Если женщине за сорок – она точно на это поведется…»
– Понимаете, вас искали. Звонили… – волнуясь, произнесла девушка. – Я подтвердила, что вы живете здесь. Наверное, я не должна была этого делать? Но звонили из другого города…
– Кто? – спросила Мишель и облокотилась на стойку ресепшн настолько резко, что ударилась рукой о мрамор. Ей стало нехорошо. В голове поплыли облака – тяжелые, как будто их набили спрессованной ватой.
«Отец…» – подумала Мишель и постаралась как можно крепче ухватиться руками за стойку, чтобы не упасть. Но получалось плохо – отшлифованный до зеркального блеска камень ускользал из-под влажных пальцев.
Мишель прикрыла глаза. Она ощутила такой мощный прилив чувства вины, что у нее даже зашумело в ушах. Чтобы не упасть в обморок, она начала мысленно сочинять текст. Так ее когда-то научил делать знакомый психолог. Как только что-то вывело тебя из душевного равновесия – начинай мысленно сама себе сочинять послание. Только ни в коем случае его нельзя записывать на бумаге! Потому что перечитывать потом будет стыдно. Такие послания – это терапия для экстремальных ситуаций. Но Мишель она обычно помогала.
