Убийство по-римски - Марш Найо (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Все хорошо, что льет воду на нашу мельницу, — сказал Аллейн. — Знаете ли, я сам в чертовски сложном положении. Сегодня утром я узнал — римская полиция установила, что Мейлер определенно британский подданный. Стало быть, я остаюсь при исполнении обязанностей, но уже с новым уклоном: мое начальство послало меня сюда расследовать наркобизнес, а на меня вдруг сваливается дело о предполагаемом убийстве итальянки.
— Так что во вчерашней экскурсии вы участвовали не случайно?
— Нет. Не случайно.
— Могу чистосердечно признаться, Аллейн, я не так уж желаю, чтобы вы поймали Мейлера.
— Могу себе представить. Вы ведь опасаетесь того, что, если он пойдет под суд, он раструбит на весь свет о вашем пресловутом плагиате?
— Что ж. Да. Опасаюсь. Я не жду от вас понимания, — сказал Грант и свирепо прибавил: — Как-то неизвестно, чтобы полиция сочувствовала художествам.
— С другой стороны, полиции известна склонность общественности, художественной или не художественной, отделять то, что со смехом именуется правосудием, от концепции просвещенного эгоизма.
— Вряд ли я бы мог покраснеть сильнее, — сказал Грант после продолжительной паузы.
— Бросьте об этом думать. Что до вашей боязни липового разоблачения, уверяю вас, она ни на чем не основана.
— Вы можете меня уверять в этом? Действительно?
— Полагаю, что да. У меня слишком много шансов.
— Думаю, что с полицейской точки зрения вся моя история не имеет отношения к делу.
— Можно сказать и так, — согласился Аллейн. — А как насчет кофе с ликером?
Следующие два дня прошли без событий. Аллейн полагал, что клиенты Мейлера следовали своим собственным склонностям. Сам он написал подробный доклад о деле и послал краткое изложение его своему начальству. Он провел три неопределенные беседы с Вальдарно и, позвонив в Лондон, запросил подробные данные о леди Брейсли и Кеннете Дорне, а также просил проверить в армейских списках майора Гамильтона Суита. Кроме этого, он попросил, чтобы соответствующая служба через нидерландские власти навела справки о Ван дер Вегелях.
На третий день в Рим пришла жара. Мостовые, стены, само небо затрепетали от ее натиска, а статуи святых простерли над городом каменные руки в токах воздуха, напоминавших хоть о каком-то движении. Аллейн пообедал у себя в гостинице и потратил немало времени, гадая, каковы в Лондоне успехи у Фокса.
Латинская сиеста — осмысленная традиция. Она оставляет изнуряющий зной за непроницаемыми для насекомых занавесями, дает людям отдохнуть от возбужденного пустословия и образует затишье в нервозной активности улиц.
Аллейн не радовался сиесте. Привыкший спать меньше, чем требуется большинству людей, он, когда надо, добирал свое, вздремывая минут на десять, и теперь три часа вынужденного бездействия его скорее раздражали, чем успокаивали.
Он разделся, крепко проспал час, принял душ и, переодевшись, вышел на улицу.
Рим тонул в мареве. На лестнице на Площади Испании было безлюдно. Не прогуливались сомнительные молодые люди. Цветы сверкали под защитными тентами и поникали там, где их настигало солнце. Все магазины на Виа Кондотти были закрыты, как и туристическое бюро, в котором он записывался на экскурсию.
Он пошел по лестнице вниз. Нет, он был не один на улице в зной. Впереди него с интервалами шагали запоздалая продавщица, рабочий, старуха и — очевидно, он только что вышел из гостиницы — Джованни Векки! Аллейн спрятался за навесом. Джованни сошел со ступенек и двинулся по Виа Кондотти. Аллейн осторожно пошел следом. Джованни остановился.
Подчиняясь выработанному рефлексу, Аллейн тотчас сделал шаг к двери в закрытый магазин. Он видел Джованни в угловом окне между двумя сумками. Джованни быстро огляделся и посмотрел на часы. Появилось такси, остановилось у дома почти напротив магазина, из него вылез пассажир. Джованни окликнул такси и пошел к нему.
Аллейн теснее прижался к двери и повернулся спиной. Он услышал, как Джованни сказал «Эремо» и назвал улицу.
Дверца захлопнулась, такси отъехало. В тщетных поисках другого такси Аллейн, еле переставляя ноги, двинулся по направлению к Пьяцце Навона.
Добравшись туда минут через десять, он оказался в переулке, где пахло жареным маслом и чесноком.
Вот она, маленькая траттория с кафе на тротуаре, в которой год назад обедали Мейлер и Грант. Дверь в зал теперь была закрыта и шторы на окнах задернуты. Перевернутые стулья стояли сиденьями на столиках кафе. На первый взгляд место было совсем безлюдное.
Тем не менее, когда Аллейн со всеми предосторожностями подошел поближе, он увидел за столиком в глубине под навесом двух мужчин, и один из них был Джованни. Они сидели к нему спиной, но собеседника Джованни нельзя было спутать ни с кем.
Это был майор Суит.
Аллейн уже находился во дворике, принадлежавшем лавке антиквара невысокого разбора. Скверные картины, поддельные ренессансные стулья, что-то старинное, реставрированное и погубленное разливом дешевого лака. Большая ветхая ширма. Он нашел укрытие за ширмой и посмотрел на майора Суита и Джованни в щель между двумя листьями.
Сзади майор Суит был совершенно не похож на себя: его спина и наклон головы выдавали предельную настороженность. Он повернул голову, и в поле зрения появились щека, ус и правый глаз. Глаз был прищурен, глаз недоверчивого человека. Джованни наклонился к нему и что-то говорил. Ни один итальянец не говорит не жестикулируя, и Джованни тоже жестикулировал, хотя не слишком свободно. Майор сидел сложа руки и, вероятно, ждал.
«Не договаривается ли он с Джованни о повторении радостей предыдущей ночи?» — подумал Аллейн. Что-то в собеседниках опровергало это предположение. У них был такой вид, как будто они заключают сделку, и Аллейн пожелал, чтобы фантазии не завели его слишком далеко.
Он убедился, что, осторожно маневрируя, он может пересечь дворик, подобраться к ларю с многоязычным собранием бумаг под сенью высокого буфета и оказаться много ближе к кафе. Так он и поступил, вытянул из ларя сомнительную, но достаточно большую карту и заслонился ею на случай, если они вдруг поглядят в его сторону. «Какое счастье, что я переобулся и надел легкие брюки», — подумал он.
Они говорили по-английски, их голоса то усиливались, то исчезали, так что до него доносились обрывки сказанного, словно чья-то безответственная рука баловалась с регулятором звука.
— …говорить с ним — пустое дело… да поймите же, Векки… опасно. Зигфельд…
— …вы с ума сошли? Сколько раз я говорил вам… инструкции…
— … обыск… полиция…
— … о'кей, синьор. Они устроили обыск и ничего не нашли… я принял… меры.
— …меры. Попробуйте это с Аллейном и посмотрите, что… Другое… Можете поверить… Я это могу сделать. И сделаю. Если только…
— …пьяный…
— …не имеет отношения. Не такой пьяный, чтобы я не запомнил… Это честное предложение. Сделайте это как следует, а не то…
— Вы не посмеете.
— Не будьте самонадеянны. Послушайте… если я доложу… Зигфельду…
— Молчите!
— Заткнитесь!
Последовал невнятный обмен рассерженными репликами. В конце его Джованни издал резкое восклицание. Железные ножки стульев царапнули по асфальту. Ладонь шлепнула по столу. Вдохновленный услышанным, Аллейн присел за остовом бархатного кресла и слышал, как они прошли мимо. Их шаги замерли, и он вышел из укрытия. Где-то в окне за ставнями мужчина громко и долго зевнул. Ниже по улице открылась дверь. Показался парень в штанах и майке, чесавший под мышками. Внутри траттории женщина с оперной фиоритурой позвала:
— Мар-чел-ло!
Сиеста закончилась.
Аллейн давно уже не занимался слежкой и, подобно квестору Вальдарно, нимало не возражал против неожиданного возврата к оперативной работе.
Работа оказалась непростой. На улицах еще было мало народу, и спрятаться было практически некуда. Он смотрел и ждал, когда его подопечные отойдут шагов на двести, увидел, как они расстались, и решил последовать за майором, который свернул в тот переулок Старого Рима, где продавались «древности».
