Боевой выход - Гончар Анатолий Михайлович (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Продолжая размышлять таким образом, Шамиль встал, подошел к ведущей наружу из занимаемого им подземного схрона двери и, несколько раз ударив по ее деревянной основе концом трости, громко крикнул:
– Осман!
И когда окликнутый им помощник, отбросив в сторону много раз читанную книгу, наконец спустился в подземное убежище, Шамиль уселся в кресло и начал отдавать очередные указания.
Последние часы ночи и расползшееся туманом утро группа Ефимова провела на краю глубокого разлома, своим нижним развалом распахивающегося в русло все той же «форсированной» разведчиками реки. Кроме четырех человек охранения все спали. Сергей в преддверии предстоящего поиска дал своим бойцам возможность хоть немного отдохнуть и восстановить силы. Теперь же, проснувшись после короткого забытья, он взглянул на часы и подивился быстротечности времени – до означенного для группы подъема оставалось каких-то полчаса. Ефимов потянулся и, вытащив карту, принялся уже который раз разглядывать тянущиеся переплетения линий, кое-где помеченные маленькими, едва заметными точками – места засад и зон повышенного внимания. Весь его предстоящий маршрут был строго расписан комбатом и начальником штаба. Так что на этот раз свободы выбора собственных действий у него не было.
Сергей еще раз мысленно прошелся по карте и, сложив ее, засунул в кармашек разгрузки. В этот первый день поиска ему предстояло пройти и досмотреть на предмет наличия вражеской базы все отходящие от главного хребта и глубокими рытвинами падающие к протекающему у его подножия руслу балки, овраги, разломы. Впрочем, Сергей не знал их правильных названий и предпочитал лишь одно нравившееся ему больше других: «разломы». В этих спрятанных от постороннего глаза «трещинах», порой достигавших нескольких десятков метров глубины и ширины, комбат и рассчитывал обнаружить основную, хорошо замаскированную, врытую в землю, точнее, спрятанную под землей базу Келоевых. Сергей, тоже в какой-то мере разделявший взгляды отправившего их сюда комбата, но хорошо представлявший всю трудность этого поиска, искренне надеялся, что база, если и будет найдена, то окажется в самом начале пути, а не в его конце, когда бесконечное скакание сверху вниз и обратно не поставит силы и умения его разведчиков на грань апатии, когда от наваливающейся усталости уже ничего не хочешь и не можешь. Немного полежав, Ефимов еще раз взглянул на часы: до означенного времени оставалось десять минут. Но и они скоро закончились. Группа поднялась и, быстро перекусив, отправилась в поиск.
Если сказать, что за день бойцы устали, это значит не сказать ничего – под вечер разведчики Ефимова буквально валились с ног. Последние два часа Сергей безрезультатно пытался выбить у командира отряда «добро» на проведение засадных мероприятий на пятьсот метров севернее запланированного, но тот упрямо гнал группу вперед, словно точно знал, что вот в этой точке этой ночью пойдет искомая банда. Увы, если она где и пошла, то точно не там, где села на засаду группа Ефимова. Хотя место, и тут надо отдать должное комбату, было хорошее: справа крутой склон, нависающий над рекой, за спиной – уходящий вдаль метров на сто почти ровный хребет, впереди склон, но небольшой, слева овраг, и тут же идущая с юга на север старая, давно нехоженая тропа. Ах, да, на самом пятачке, где разместились спецназовцы, по всему его периметру пролегали частично засыпанные, но вполне еще пригодные для своей основной цели окопы, окружавшие три обвалившихся блиндажа. Еще какая-то хрень, полностью засыпанная землей, чуть на отшибе.
Сергей так и не смог разобраться, что представляло собой определенное ему под организацию засады место: вражеская база или пехотный ВОП. В принципе, для Ефимова, как для командира, организующего здесь засаду, разницы никакой не было. Главное, находилось все это во вполне «ходительном» месте и к тому же обеспечивало «повышенную выживаемость личного состава». Одним словом, несмотря на все мытарства дневного поиска, выбранной комбатом позицией старший прапорщик остался доволен. Недоволен он был другим, а именно результатом сегодняшнего поиска. Увы, ни базы, ни «чехов», ни следов их пребывания на всем пройденном за день маршруте обнаружено не было. Что невольно наводило на печальные размышления. Могло статься, что все их столь тщательные приготовления пойдут прахом.
Всю ночь, мешая спать, казалось бы, прямо под ухом тявкала енотовидная собака. Несмотря на сильную усталость, а может, именно из-за нее, Ефимов долго не мог уснуть, а тут еще эта гавкающая сволочь. Так что наутро он встал злой и невыспавшийся. А командир отряда требовал «продолжения банкета». Дав бойцам полчаса на раскачку, Сергей совершил утренний моцион и, наполнив в бегущем прямо под занимаемой ими позицией ручейке обе опустошенные за вчерашний день и ночь баклажки водой, присел на минуточку на коврик и уснул…
Шамилю Басаеву ночью снились сны. Странные, чудовищные в своей необъяснимой сути. Иногда ему снилось, что он русский, что в Дышне-Ведено, в родовом селении Басаевых, живут отнюдь не гордые горцы, а потомки перешедших на сторону чечен русских. И тогда ему становилось больно и обидно. Во сне он плакал и хотел найти истину. И истина раскрывалась перед ним еще более чудовищной, затягивающей в себя бездной. Он вспоминал лица своих боевых друзей – иногда более славянские, чем лица самих воюющих против них русских. И тогда он думал, он начинал рассуждать, чей крови больше: в чеченцах казачьей или в живущих по берегам Терека казаках чеченской? И не находил ответа. «А что, если, – думал он, – сотни лет живя бок о бок, мы смешались так, что стали одним народом, лишь по воле случая все еще разделенным языком и обычаями? Что, если мы – братья? Тогда что же получается? Мы – братья казакам, казаки – русским, значит, русские нам братья? Как ингуши?» От этой чудовищной мысли ему хотелось умереть, но он спал и умереть просто так не мог. А сон все снился, потому что это был сон, и только во сне ему могли прийти в голову мысли, равно чудовищные и неприемлемые как для казаков, так и для всей душой ненавидящих их чеченцев. А сон снился дальше, но был столь невероятен, что память отказывалась его принять, и когда Шамиль просыпался, от него оставалась лишь тупая головная боль.
– Товарищ прапорщик, время! – тормошил Ефимова за плечо уже успевший надеть рюкзак рядовой Каретников.
– Понял, Костя, понял, встаю, – моментально открыв глаза, заверил его Сергей и, вскочив на ноги, стал собирать в рюкзак вынутые на ночь шмотки.
«Надо же, – подумал он, взглянув на часы, – проспал. И главное, никого не предупредил. Просто сел и утух. И все из-за ощущения пресловутой безопасности. Окопы кругом, блиндажи, красота, а ведь как расслабляет…»
Он уже вроде бы и не помнил, что до полночи не мог уснуть, что много раз просыпался, вслушиваясь в надоедливое лаянье лесной собаки, что дважды вставал и ходил проверять боевое охранение. Все это как-то забылось и стерлось за теплой сладостью утреннего сна.
«Старшие троек, ко мне!» – знаками показал Ефимов и посмотрел в находившуюся в его руках и трепыхающуюся на утреннем ветру развернутую карту местности. Намечаемый маршрут он обычно показывал всем, но объяснял, преимущественно адресуя свои слова идущему первым рядовому Прищепе.
– Смотри, – кончик ножа ткнулся в точку на карте. – Мы здесь, – контрактник согласно кивнул. – Сейчас поворачиваем налево и вот по этому хребту доходим вот сюда. – Острие ткнулось в место, где к хребту, на котором они стояли, почти перпендикулярно подходит другой, идущий с севера на юг. – Сто метров вперед, и уходим направо, вниз по склону, затем полквадрата строго в южном направлении. Потом, постепенно забирая влево, выходим к ручью, вдоль него, но, не переходя, подходим к трассе. Да, вот именно здесь, – согласился он с ткнувшим в карту пальцем контрактником, – как раз напротив разрушенного дома. Разворачиваемся и, поднявшись чуть выше по склону, идем в обратном направлении, снова выходим на хребет и, перейдя через него, организуем засаду вот здесь. – И в завершение: – Все понятно?
