Троянская тайна - Воронин Андрей Николаевич (мир книг .TXT) 📗
Раздался негромкий хлопок, пистолет подпрыгнул, коротко и зло ударив ее в подушечку между большим и указательным пальцами. Ирина открыла глаза и увидела папку для эскизов, как ни в чем не бывало стоявшую на прежнем месте.
– Не попала? – с надеждой спросила она, оглянувшись на Глеба.
Сиверов опять курил, привалившись к теплому пыльному борту машины и скрестив ноги. На мишень он даже не смотрел.
– Если бы попали, она бы упала, – сказал он. Ирина хотела возразить, что стреляет, кажется, не из рогатки и что пистолетная пуля, по идее, должна пробить в картонной папке дыру, а вовсе не повалить, но вместо всего этого лишь снова подняла пистолет, прицелилась и выстрелила. Теперь она знала, чего ждать, и не зажмурилась, однако проклятая палка не дрогнула. Неожиданно для себя самой Ирина Константиновна Андронова, кандидат искусствоведения и в высшей степени светская, воспитанная дама, произнесла короткое энергичное словечко, причем довольно громко и отчетливо.
– Спокойнее, – сказал Сиверов. Он стоял на прежнем месте, дымя зажатой в уголке рта сигаретой, и внимательно рассматривал ногти на своей правой руке. – Плавнее жмите на спусковой крючок, а перед самым выстрелом можете ненадолго задержать дыхание, тогда прицел не будет сбиваться. Если тяжело, можно стрелять с локтя.
Он показал, как стреляют с локтя, и Ирине со второй попытки удалось принять нужную позу. Убедившись, что она стоит как надо, Сиверов снова погрузился в разглядывание ногтей, сосредоточившись теперь на своей левой руке. Он не делал попыток как-то помочь – поддержать под руку, подправить прицел, а заодно приобнять, поприжать и вообще дотронуться; он как будто воздвиг между собой и Ириной стену – прозрачную, но непреодолимую. Это было хорошо; это было именно то, чего хотела, на чем настаивала сама Ирина, когда стало ясно, что какое-то время им придется работать вместе. Откуда же в таком случае взялось чувство досады, которое она испытывала, глядя, как Сиверов любуется своими ногтями?
"Дура, – подумала она и тут же мысленно добавила: – Ну и ладно!"
Глеб едва заметно улыбался, наблюдая, как она, старательно целясь, разряжает обойму "глока". Один приглушенный хлопок следовал за другим, на замусоренный бетон, звеня, падали дымящиеся гильзы. После двенадцатого выстрела стоявшая под небольшим углом к земле папка слегка дрогнула и покачнулась, как бы раздумывая, упасть ей или постоять еще немного; после пятнадцатого она подпрыгнула и сильно покосилась, а семнадцатый, будто по заказу, пришелся почти в самую середину, и папка повалилась – медленно, будто устав стоять, с каким-то странным достоинством.
– Что это с ним? – немного испуганно спросила Ирина, показывая Глебу пистолет, затвор которого заклинился в заднем положении. – Я что-то сломала?
– Нет, – забирая у нее пистолет и заменяя пустую обойму полной, ответил Глеб, – просто патроны кончились. Хотите взглянуть на результат?
– Да какой там результат, – отмахнулась Ирина, которая была заметно раздосадована.
– Ну, мишень-то упала, – заметил Глеб. – Я видел, что вы попали, по крайней мере, трижды. Пойдемте полюбопытствуем.
– Трижды, – проворчала Ирина, осторожно идя рядом с ним по неровному, усеянному мусором, растрескавшемуся бетону. – Трижды из... скольких?
– Из семнадцати, – ответил Сиверов. – Для первого раза это очень недурно.
– Особенно для женщины, – язвительно подсказала Ирина.
– Представьте себе, особенно для женщины. Пистолетик-то далеко не дамский. И потом, вы ведь не собирались за один раз сделаться чемпионкой мира по стрельбе, да и я не ставил перед собой такой задачи. Главное, что вы теперь знаете, как пользоваться этой штукой, немного к ней привыкли, перестали бояться, а значит, в случае чего сумеете себя защитить. В случае нападения стрелять вам придется с очень близкой дистанции, так что теперь вы вряд ли промахнетесь.
– Вы это серьезно?
– А что? На расстоянии двух-трех метров это все равно что пальцем ткнуть – куда захотел, туда и ткнул...
– Я не об этом, – с досадой отмахнулась Ирина. – Вы всерьез полагаете, что мне придется в кого-то стрелять?
– Буду искренне рад, если не придется, – сказал Глеб. – Ну а вдруг? Жизнь хороша тем, что в ней полно неожиданностей, но это же качество можно отнести и к числу ее недостатков. Бог с ним, с этим нашим делом. Будут другие дела, другие ситуации... Существуют же, в конце концов, обыкновенные грабители!
Они дошли до лежавшей на бетоне папки, и Сиверов, наклонившись, поднял ее и показал Ирине. У папки был слегка надорван левый верхний угол; немного правее и ниже виднелось пулевое отверстие, и еще одна пробоина расположилась сантиметрах в десяти от центра папки.
– Последний выстрел был на редкость удачным, – заметил Глеб. – Вы действительно быстро освоились. Хотите попробовать еще?
– Нет уж, благодарю, – Ирина, болезненно морщась, помахала кистью правой руки, обхватив левой запястье. – Хотелось бы посмотреть, как это получается у вас. А то учить любой может.
Глеб негромко рассмеялся.
– Не спорю. Преподаватель физкультуры далеко не всегда способен самостоятельно подтянуться на турнике хотя бы один раз, а руководителю вовсе не обязательно досконально разбираться в устройстве и принципе работы того, чем он руководит, – для этого у него есть заместители. Другое дело – личный телохранитель! Как ни крути, а доверие хранимого тела следует заслужить. То есть, я хотел сказать, охраняемой личности.
– Я поняла, что вы хотели сказать, – позволив себе слегка улыбнуться, сказала Ирина. – Хватит болтать, не то я решу, что вы просто тянете время.
Сиверов усмехнулся, отбросил в сторону пробитую пулями папку, поднял кривую ветку, на которую та опиралась, и, поискав глазами, воткнул ее конец в забитую землей трещину бетонного пола. Ирина подумала, что сейчас он что-нибудь насадит на верхний конец – пивную бутылку, сигаретную пачку или, на худой конец, листок из блокнота, – но Глеб спокойно повернулся к ветке спиной и пошел к машине. Пожав плечами, Ирина двинулась за ним, пытаясь понять, что это – отработанный трюк а-ля Робин Гуд или обыкновенное бахвальство?
– Итак, – остановившись рядом с горячим от солнца капотом "хонды", торжественно объявил Глеб, – прекращаем тянуть время и беремся за дело. Вы хотите, чтобы это было тихо или громко?
– Я хочу, чтобы это было метко, – с иронией ответила Ирина. – Хотя... Тихо уже было. Хочу, чтоб было громко!
– Будет исполнено, – сказал Сиверов и извлек из кобуры "кольт". – Внимание...
Он поднял ствол пистолета вверх, большим пальцем сдвинул предохранитель и начал опускать руку. Ирина посмотрела на мишень. На фоне черно-коричневого частокола из просмоленных бревен темно-серая гнилая ветка была практически не видна.
– Смотрите хорошенько, – предупредил Глеб, – представление начинается.
И в этот момент в кармане его куртки, что лежала на капоте, пронзительно заверещал мобильник.
– А, чтоб тебя, – с досадой сказал Сиверов, опуская пистолет. – Вот вам и громко!
Он сунул "кольт" под мышку, выкопал из складок вельветовой куртки телефон, взглянул да дисплей, и его лицо мигом приобрело серьезное, озабоченное выражение.
– Да, Федор Филиппович, – сказал он в трубку. – Да, я. Слушаю вас внимательно. Как?
"Сговорились, – подумала Ирина, зная, что несправедлива. – Шутки надо мной решили шутить! Тоже мне, Вильгельм Телль!" Она отошла от машины, чтобы не мешать разговору, пошевелила острым носком туфельки бурые прошлогодние листья, осмотрелась. Смотреть было не на что.
– Не может быть! – воскликнул у нее за спиной Сиверов. – То есть что я говорю? Именно так и должно было случиться по логике вещей... Да, понимаю, я и не философствую, просто обалдел слегка... Виноват, растерялся. Так вы говорите, оба? Да нет, не глухой, а... – он зачем-то оглянулся на Ирину. – Ну да, так точно, вы же в курсе. Да, понял, понял. Сейчас выезжаю. До связи.
Ирина вернулась к машине. Глеб с хмурым и озабоченным видом засовывал в кобуру пистолет, другой рукой пытаясь натянуть куртку.
