Троянская тайна - Воронин Андрей Николаевич (мир книг .TXT) 📗
Сиверов улыбнулся.
– Это каждый человек решает самостоятельно.
– Мне трудно решать, – сказала Ирина. – Я ведь так толком и не поняла, что произошло. Слишком мало информации. Тогда ничего не знала и сейчас не знаю.
– Спрашивайте, – просто предложил Глеб.
– Если бы я знала, что спросить! Ну, например, как давно вы заподозрили... Виктора?
Глеб немного помедлил с ответом.
– Честно говоря, почти сразу, – неохотно произнес он. – Не то чтобы было что-то конкретное, но уж очень сильно он рвался помогать. Сами посудите, какой человек на его месте стал бы так энергично проталкивать свою женщину в состав следственной группы? Вы были для нас слишком щедрым подарком судьбы, чтобы принять его без некоторых, скажем так, оговорок.
– Значит, меня вы тоже подозревали?
– Было такое дело, – признался Сиверов. – Особенно когда начались все эти убийства. Ну, сами подумайте, не успеешь в вашем присутствии произнести чье-нибудь имя, как – бац! – человека нет, и повидаться с ним можно разве что в морге...
– Вот теперь вы меня обидели, – сказала Ирина.
– Да бросьте, – отмахнулся Глеб, – вы же сами давно это поняли! Кто же обижается на естественный ход вещей? То есть, если вы хотите, чтобы я рассказал вам сказку...
– Нет уж, – решительно перебила его Ирина, – хватит с меня сказок! Я их наслушалась на три жизни вперед! Знаете, чего я не могу понять? – сказала она уже другим тоном. – Как это Виктор промахнулся, стреляя почти в упор? Мне ведь чуть брови выстрелом не опалило...
– Ну, во-первых, он стрелял уже, можно сказать, мертвый. А во-вторых, опаленные брови – это ваша фантазия. С вами ничего не могло случиться, даже если бы он целился в вас через оптический прицел. Пистолет-то был без бойка. То есть обыкновенный пугач, непригодный для стрельбы. Выстрелить из него мог бы разве что Господь Бог, если бы ему вдруг пришла на ум такая фантазия.
– Что?!
– Простите, – развел руками Сиверов, – как-то не выбрал момент раньше вам об этом сказать... Понимаете, когда мы установили связь между Назаровым и этим Бурой... В общем, там, за столом, на вашем дне рождения, этот супермен меня здорово разозлил...
– Это я заметила.
– Еще бы... Ну, я и выдал ему эту сказочку про то, что Митрофанова и Чебышев – родственники. Я знал, что она ездила на выходные за город, к тетке, и заранее выяснил, когда она вернется. Конечно, это было не совсем этично по отношению к ней, зато как сработало! Кроме того, Митрофанова пережила четыре вооруженных налета, так что за ее психику я не сильно беспокоился. Словом, с Назаровым мне уже тогда все было ясно, и я хотел только заставить его действовать, вывести на чистую воду. А насчет вас все еще оставались сомнения, поэтому я и подарил вам вместо боевого пистолета пугач. Это самый простой и надежный способ проверки – дать человеку оружие и посмотреть, против кого он его направит. А поскольку лишние покойники в этом деле были ни к чему, я спилил боек...
– Жаль, что этого пистолета у меня сейчас нет, – задумчиво сказала Ирина. – С каким наслаждением я бы треснула вас по голове этой железкой!
Сиверов вздохнул, потупился с притворным раскаяньем и полез правой рукой за левый лацкан пиджака.
– Прекратите немедленно! – шепотом прикрикнула на него Ирина. – Вы что, с ума сошли?!
Сиверов засмеялся и вынул руку из-под пиджака.
– Ну и вот, – снова становясь серьезным, продолжал он. – После встречи с Бурой у подъезда Митрофановой последние сомнения в отношении Назарова исчезли. Кстати, мне было не по себе, когда вы стояли там, между гаражами, с пистолетом в руке. Хоть он и нерабочий, а все-таки довольно тяжелый. Если хорошенько треснуть им по затылку, как вы только что собирались...
– Постойте, – сказала Ирина. – Вы что, меня видели?
– У меня прекрасное ночное зрение, – признался Глеб, – зато от солнечного света глаза побаливают. А вы думали, очки – это имидж? Словом, видел я вас отлично, а потом, естественно, решил проследить, что вы предпримете. Сообщница немедленно помчалась бы к Назарову, чтобы предупредить. А человек непричастный к преступлению и при этом обладающий хотя бы задатками логического мышления после этого происшествия должен был сообразить, кто, так сказать, украл варенье... И вот тут-то честный человек, непривычный к реалиям нашей работы, способен выкинуть что-нибудь совершенно несообразное. Вроде того, что выкинули вы. Это счастье, что при вас оказался пугач, а Назаров поленился идти в спальню за своим собственным пистолетом. Я бы, конечно, все равно успел, но зачем лишний раз рисковать? Кстати, а что вы делали той ночью на конспиративной квартире? Ловили насекомых?
Ирина ответила непонимающим взглядом.
– Я имею в виду электронные подслушивающие устройства, в просторечье именуемые жучками, – пояснил Глеб. – Нашли?
– Три штуки, – призналась Ирина.
– Их было пять.
– Как? Так это все-таки вы их поставили?
– Господь с вами! Это еще зачем? Вы же там без нас, можно сказать, и не появлялись. Нет, просто я нашел их примерно на две недели раньше и все ломал голову: знаете вы о них или не знаете?
– Я не знала, – сухо сказала Ирина.
– Ну, теперь-то это не вызывает сомнений! Ваша дуэль с Виктором Викторовичем – лучшее тому подтверждение. Кстати, вы отлично держались. О чем шла речь, я не слышал, но лицо у вас было – ух! Валькирия!
– Так вы все видели, – смутилась Ирина.
– Интересно, а как бы я в противном случае в него попал? Я, Ирина Константиновна, сидел на березе за окошком, как старая больная ворона... Все кости затекли, меня потом ребята втроем разгибали.
Они медленно двигались по залу Третьяковской галереи.
– Вот она, – сказала Ирина и остановилась.
Глеб увидел картину, знакомую по многочисленным репродукциям. Она была залита ровным ярким светом бестеневых ламп и висела на том самом, раз и навсегда отведенном месте, где ее привыкли видеть тысячи посетителей.
Сколько ни всматривался Глеб Сиверов, ему не удалось заметить на картине ни малейших следов повреждений. Это было невероятно, потому что он лично участвовал в задержании грузовика, двигавшегося в направлении латвийской границы, и вместе со спецназовцами, одетый, как и они, в пятнистый камуфляж и черную маску, выволакивал из кузова тяжеленные плиты гипсокартона, крошил их прикладом автомата и вынимал из обломков завернутые в прозрачную полиэтиленовую пленку фрагменты. Фрагментов было много – сколько именно, Глеб уже запамятовал, но очень много. Теперь они снова представляли собой единое целое, и это было непостижимо.
– А это действительно она? – спросил он недоверчиво. – Оригинал, а не копия?
– Последнее слово было, конечно, за реставраторами, – сказала Ирина. – И они его сказали. Правда, впечатляет?
– С ума сойти, – искренне ответил Глеб. – Герострат должен быть забыт, да?
– Да, – сказала Ирина и отвернулась.
Выдержав для приличия небольшую паузу, Глеб заговорил снова.
– Извините, Ирина Константиновна, – сказал он, – но я к вам, увы, по делу.
Ирина сделала вид, что удивлена.
– Правда?
– Правда. Понимаете, нам с Федором Филипповичем позарез нужна консультация знающего искусствоведа.
– И опять с перспективой получить пулю в лоб?
– Ни боже мой! – неискренне запротестовал Слепой. – Как вы могли подумать?! Сугубо кабинетная работа, всего-то одна несчастная консультация! Ну, может быть, две...
– Или три, – подсказала Ирина. – Хорошо, я подумаю.
– Вот спасибо! – обрадовался Глеб. – А то мы совсем зашились с этими музейными редкостями, будь они неладны...
– Я подумаю, – повторила Ирина, хотя думать тут было не о чем: она ждала этого визита несколько месяцев и давным-давно знала, что ни за что не откажет своему коллеге Глебу Петровичу Сиверову, о чем бы тот ее ни попросил.
