Авантюристы - Крючкова Ольга Евгеньевна (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Варвара же была крепкой молодой женщиной, и быстро сориентировавшись в ситуации, вовсе не собираясь помирать от простуды. Она соблазнила одного из солдат, что сопровождали арестантов, который был старше её лет на десять и насмотрелся всякого на своём веку. Осуждённая же с чувством поведала солдату, что, мол, в её бедах виноват любовник, он угрожал ей, а она помогала ему только из-за любви. Она была так убедительна, что конвоир не сомневался – перед ним несчастная жертва, да в определённых услугах женщина проявила себя столь расторопно, что он из жалости частенько подкармливал её и делился стопкой водки.
Безусловно, связь солдат с арестантками возбранялась, но начальник конвоя подпоручик Фёдор Рыков и сам порой не брезговал услугами осуждённых женщин: чего с баб станется – не убудет, дорога до Забайкалья длинная, чай не один день.
Солдат подарил Варваре тёплые шерстяные носки, чулки, и постоянно снабжал её водкой и хлебом. Рыков же прослышал о красавице из второго арестантского женского отряда, которую конвоиры прозвали «Варвара – краса, длинная коса». Что и говорить, коса у неё достигала колен, а если она распускала волосы, то и вовсе струились до земли.
Подпоручик Рыков прекрасно знал такую породу баб: послушать их, так все они – невинные жертвы. Однажды на вечерней остановке в неком захудалом местечке Угудаловка, подпоручик приказал привести осуждённую Зиновьеву. Женщина держалась с достоинством. Рыков подумал, что такая, пожалуй, может марьяжить[27] мужиков как угодно.
Он налил водки в стакан и протянул женщине:
– Выпей, не май месяц на дворе. Замёрзла небось?
– Благодарствуйте, господин офицер, – Варвара взяла предложенный стакан и ловко опрокинула в рот его содержимое, крякнула и занюхала рукавом арестантской телогрейки.
– Садись, поешь, – Рыков жестом пригласил женщину за стол.
Та не заставила приглашать дважды – голод плохой советчик и когда живот пуст, человек готов на любые преступления. Картошка, сваренная в мундире, с солью и чёрным хлебом показались женщине верхом блаженства.
– Говорят, оклеветали тебя… Так ли это?
– Так, – кивнула осуждённая, давясь картошкой, поди, два дня почти ничего не ела.
– Невинная жертва, стало быть?
– Не совсем… Где ж можно невинных-то найти, разве что младенцев новорожденных…
– Любовник-то твой сухим из воды вышел, чай батюшка откупился… Он тебя мошенничать заставлял? – продолжал любопытствовать подпоручик.
Варвара не стала при Рыкове обвинять любовника, а повела себя по-другому, честно, признавшись:
– Сама помогла ему, добровольно. Делала всё ради любви: хотели с ним, домик свой прикупить в Подмосковье. Откуда ж мне было знать, что компании той вовсе нет!
– Наелась?
Варвара кивнула.
– Тогда раздевайся и ноги раздвигай, – приказал подпоручик.
Женщина повиновалась.
* * *
После сплава по Туре и Тоболу, арестантов ожидал небольшой пеший переход до реки Обь, затем – на барже до Томска. Часть осуждённых осталось в Томском остроге, другая двинулась дальше по направлению к озеру Байкал, к Иркутску.
В дороге Варвара встретила новый 1870 год. Переход до Иркутска длился почти месяц, мужчины были измотаны и истощены, не говоря уже о женщинах. Несмотря на то, что по пути следования осуждённых, обоз с провизией пополнялся, как и положено, но до них съестное практически не доходило. Варвара, считавшаяся фавориткой подпоручика Рыкова, старалась помогать товаркам по несчастью. Однажды, один из солдат увидел, как Варвара поила одну из обессиливших женщин водкой и донёс Рыкову. Тот же схватил Варвару за косу, намотал её на руку и долго избивал нагайкой, пока она не упала в беспамятстве.
Иркутска Варвара достигла в обозе с больными, Рыков избил её так, что она прометалась неделю в лихорадке, все думали – не выживет.
Далее второй женский отряд передали местным казакам и те сопроводили арестанток к месту назначения – в Забайкалье.
* * *
Главная сибирская каторга в царской России находилась в Нерчинском горном округе Забайкалья, где каторжане использовались для разработки свинцово-серебряных месторождений на так называемых кабинетских[28] землях, которые включали в себя: литейные, смолокуренные и соляные заводы, а также Карийские золотые прииски.
Вновь прибывшие ссыльнокаторжные поступали в Сретенскую пересыльную тюрьму[29], где в дальнейшем распределялись по каторжным тюрьмам трёх основных административных районов – Акатуевского, Алгачинского, Покровского, где они должны были кто в течение трёх, пяти, десяти лет, а кто – и пятнадцати, пребывать на каторжных работах.
В селе Акатуй, Нерчинского горного округа Забайкалья женская тюрьма была основана почти сорок лет назад как уголовная. Каторжанки работали на местной мануфактурной фабрике, принадлежащей казне.
Почти сразу же из Алгачей прибыл некий ефрейтор и отобрал красивых женщин, заплатив за каждую из них самому начальнику тюрьмы по червонцу. Не успели пребывшие осуждённые разместиться в камерах, как десять из них, в том числе и Зиновьева Варвара, а всего их прибыло пятьдесят, переправили в Алгачинскую тюрьму[30].
Женщины недоумевали: куда их везут? Зачем? Каторжанок погрузили в телеги, ничего не объясняя, и под охраной они покинули Акатуй.
Варвара старалась молчать, спина ещё побаливала от ударов, нанесённых Рыковым. Но её товарка по несчастью, неуёмная говорливая Прасковья, не закрывала рта.
– Поди, одному Богу известно, чаго нас туды везут. Говорят, острог-то мужской… На что мы там сдались-то? А Варя?
Варвара только плечами пожимала, но назойливая товарка не оставляла её в покое. Наконец, не выдержав, она сказала:
– Чему быть, того не миновать, Прасковья. На что бабы мужикам нужны? – ответила Варвара вопросом на вопрос товарки.
Прасковья охнула и перекрестилась.
– Мужикам жернова крутила[31], но чтоб в кровать – со всеми подряд! – возмутилась она.
– Здесь не спросят твоего хотения… – подала голос одна из рядом сидевших в телеге женщин.
По прибытии в Алгачи перед женщинами открылась неприглядная картина: острог, обнесённый огромным высоким частоколом с дозорными вышками. Ефрейтор велел править телеги к отдельно стоящему дому, также обнесённому забором, высотой с человеческий рост.
– Не сбежать, – разочарованно констатировала Прасковья, рассматривая сторожевые башни, стоящие по периметру забора.
– Всё равно некуда… – прошептала Варвара. – Выход один: делать, что велят.
Телеги въехали через ворота, которые тотчас же затворились за ними. Примолкшие женщины настороженно осматривались, ожидая распоряжений бравого ефрейтора.
– Слазь, бабы! – отдал тот команду. – Все айда в барак!
Женщины послушно слезли с телег и, закинув мешки за плечи, поплелись в барак. Внутри оказалось достаточно ухоженно и чисто: десять деревянных кроватей вряд с тюфяками из сена, поверх них одеяла из грубой шерсти. В углу тазики для мытья и стирки, бадья для воды, в центре барака – длинный стол и скамейки.
– Тут и будите жить, красавицы! Поддерживать порядок и чистоту обязательно! Майор наш, благодетель, больно требователен, – предупредил ефрейтор. – Складывайте мешки, да на речку купаться. Погода тёплая стоит, да и Кара не быстроходна – вода тёплая.
Женщины, получив по куску мыла и чистой холщевой тряпице вместо полотенца, отправились на Кару под надзором ефрейтора и ещё двух солдат.
Прасковья, как самая боевая и разговорчивая, решила сразу же навести мосты с ефрейтором и, улыбнувшись, спросила:
– Как зовут вас, господин военный? Чай не обессудьте, в чинах не разумею…
Служака, недавно повышенный в чине по воле начальника острога, не устоял перед милым личиком барышни, хоть и воровки:
– Афанасий Иванович, ефрейтор, из Забайкальских казаков…А тебя как звать?
– Прасковья… – сказала она и начала снимать телогрейку.
