Противофаза - Пастернак Евгения Борисовна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Парадокс объяснялся просто: Машка не хотела есть те продукты, которые у нас еще были. Чаще всего ей хотелось «чего-нибудь вкусненького», а в стандартные пищевые термины она это словосочетание переводить отказывалась. Я купил два килограмма апельсинов. Она с удовольствием съела один. Не килограмм, а апельсин. На мое предложение продолжить искренне удивилась:
– Я же их уже ела! А есть у нас что-нибудь вкусненькое?
В результате каждый вечер приходилось приносить домой по чуть-чуть киви, бананов, винограда и прочей витаминосодержащей еды. Сам я этим питаться не мог и потому добавлял в нашу потребительскую корзину пачку пельменей. Пельмени Машку заинтересовали, и она потребовала порцию и себе. Съела два, надулась и ушла в комнату читать.
Утром, правда, попросила еще. То ли за ночь пельмени повкуснели, то ли ребенок проголодался, но на сей раз была съедена целая тарелка. А когда вечером я предложил Машке вареники, она даже добавки попросила. И правильно! Пища должна быть грубой и простой!
С Машей мы ладили неплохо. Единственное, что меня не устраивало – это необходимость участия в подвижных забавах. В конце концов мы пришли к соглашению: я отвечаю на все вопросы и играю во все игры, но лежу при этом на диване. Я даже научился смотреть телевизор под веселое детское щебетание. Человек ко всему привыкает.
Единственное, что расстраивало девочку – это телефонные разговоры с мамой. Она тут же начинала плакать. Я разделял Машину обиду, но старался не давать воли чувствам. Катю уверял, что все нормально, а не требовал ее немедленного возвращения к семье, как это сделал бы любой нормальный мужчина.
В последнюю ночь перед возвращением мамы ребенок устроил жуткую истерику. Не помню, что послужило поводом, но Маша рыдала в голос и требовала маму немедленно. Какая Катерина все-таки легкомысленная! Утром истерика почти повторилась, но я успел задавить скандал в зародыше, сдал ребенка учителям и помчался на вокзал.
Видно было, что Катя не слишком рада возвращению в пенаты. Она всю дорогу брюзжала, вытребовала машину на весь день (хотя я опаздывал на встречу), а дома еще и принялась пилить меня за якобы беспорядок.
С трудом не сорвавшись на банальную ругань, я отправился на работу на общественном транспорте. Жуткое ощущение! Трясясь на задней площадке троллейбуса, я размышлял о причинах Катиной холодности. Может, она нашла там кого-нибудь? Вряд ли. Таких дураков, как я, еще поискать. А потом выставить на Красной площади с табличкой на груди: «Он связался с провинциалкой, у которой есть ребенок и нет совести».
Весь рабочий день я копил злобу и подбирал нужные слова для холодных ироничных упреков. Перебрав ряд убийственных вариантов, остановился на таком начале разговора: «Теперь понятно, почему ты не надела обручальное кольцо!» – «Почему?» – спросит она. Дальше я не придумал, но все равно эффектное начало.
С работы специально вернулся попозже. Если спросит, скажу, что за эти две недели накопилась критическая масса нерешенных проблем. Думаю, намек очень прозрачный. Но начну все-таки с обручального кольца.
Дверь я открыл своим ключом – было уже время укладывания Маши. Ступил в прихожую и остановился. Наверное, у меня действительно был бардак. А теперь стал порядок и уют. Или это Катины духи создают такую атмосферу? Подумать я не успел. Из Машиной спальни выскользнуло мое чудо в желтом халате и беззвучно прижалось ко мне.
Вместо убийственной фразы про кольцо я – совершенно неожиданно для себя – прошептал:
– Как я по тебе соскучился!
– И я! – Кошка уткнулась носом промеж моих ключиц. – И я тоже! Мяу! Какой ты небритый!
Оставшись одна в пустой квартире, я несколько поостыла. Чего это я в самом деле с порога на человека кидаюсь? Он и так герой, почти две недели с ребенком сражался! Подумаешь, не пропылесосил!
На кухне на тарелочке лежали запеченные бутерброды с сыром. Сергей мне даже завтрак приготовил! Я просто свинья…
С такими невеселыми мыслями я потащилась в магазин, чтобы загладить вину вкусным ужином.
Стандартный набор действий – уборка, закупка, готовка – занял стандартные три часа. В двенадцать я логично рассудила, что если нужно в час забрать из школы Машу (а просить об этом бабушку в день приезда просто преступление по отношению к ребенку), то идти сейчас на работу глупо. Я ограничилась телефонным звонком.
– Я одного не понимаю, – сказал директор, выслушав мой пятнадцатиминутный отчет о поездке, – почему ты радуешься? Работа ведь планировалась для тебя лично. А если ее не будет, то что ты собираешься делать в Москве?
– Ничего.
– И что, в сентябре на выставку не придешь?
– Приду. Посмотреть.
– А на «Non fiction» уже приплетешься, обливаясь слезами, и я буду в буфете отпаивать тебя дорогущим кофе? А ты мне будешь рассказывать, что дома сидеть не можешь.
– А вдруг могу?
– Ладно, у тебя есть еще немного времени на раздумья. На работу придешь?
– Не-а.
– Ну и не надо… Не больно-то и хотелось… Завтра в девять, как штык. Будем план на выставку писать. Нужно тебя использовать, пока ты еще здесь.
– Есть, шеф!
Я забрала из школы Машу, которая приклеилась ко мне, как обезьянка, и расплакалась.
– Ой, мамочка, я так соскучилась. Ты же обещала больше не уезжать! Давай сегодня никуда не пойдем, я хочу с тобой.
– Давай. Только зачем я тогда забрала у дяди Сергея машину?
Весь день мы провисели друг на друге. Маша рассказывала мне «смешные» истории про то, как они жили с дядей Сергеем, я потихоньку наводила порядок в квартире.
– Представляешь, мама, он мне с утра дает одежду. Вот эту блузку и синие колготки. Я ему говорю, что здесь пуговки красненькие, значит и колготки должны быть красненькие. Ведь правда?
– Бедный дядя Сергей!
– Не бедный. Я ему во всем помогала. Я посуду мыла два раза… Просто чистой не было… А еще он сказал, что на восьмое марта подарит мне телефон! Чтобы я больше не терялась.
– А ты терялась?
– Так… Чуть-чуть. Пару раз. Ну я же не могу стоять на месте и ждать, пока он приедет!
Сергей пришел поздно – холодный, небритый, голодный. Сразу захотелось его накормить и согреть. И рассказать, что он у меня самый лучший… И еще много чего захотелось.
