Князь. Записки стукача - Радзинский Эдвард Станиславович (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Знакомство наше состоялось позже, и не совсем обычно.
Я сидел в кабинете отца, когда пришел Васильич и сказал, что взбесилась собака. Он попросил отцовское ружье с серебряной насечкой, висевшее на стене над кроватью.
И ушел ее пристрелить…
Вскоре на дворе послышались крики. Я слышал, как кричал о чем-то Васильич, потом звук выстрела… И шум вспорхнувших с деревьев ворон…
Вернулся перепуганный, взволнованный Васильич, все рассказал.
Взбесившийся пес – огромная кавказская овчарка – стоял у будки. Увидев Васильича, пес, рыча, отступил и приготовился броситься на старика. Васильич уже вскинул ружье, когда будто из-под земли выросла она и метнулась между ним и псом…
– Я ведь чуть не пристрелил ее, барин, – Васильича трясло. – И тут пигалица пошла на пса. Глядит ему в глаза и идет… И бешеный пес заскулил и отступил… Негодница расхохоталась, выхватила у меня ружье и преспокойно пристрелила пса!
– Да кто она?
– «Чудная» – так ее здесь все зовут. Это маленькая барыня, дочь Льва Николаевича Перовского.
Была ли она красива? Да нет! У нее были легкие русые волосы, упрямый большой лоб и круглое лицо нежной девочки. С каждым годом этот лоб будет становиться круче и заметней – как бы завладевая лицом…
Такой лоб мне пришлось увидеть еще у двоих – у немца Карла Маркса и у большевистского вождя Ленина…
Она была дочерью Льва Николаевича Перовского, бывшего петербургского губернатора – после покушения студента Каракозова его отправили в отставку вместе со всеми либералами. Теперь он прозябал в совете при министре внутренних дел…
Эти Перовские – могущественный клан. Великолепный дворец, в котором помещалась Земледельческая академия в Москве, принадлежал когда-то ее прапрадеду графу Кириллу Разумовскому.
Впрочем, знатность Перовских, да и само их происхождение были окружены весьма двусмысленными подробностями, известными тогда всей России.
Их далекий прапрадед был простым казаком и горьким пьяницей. Вместе с ватагами казаков ходил грабить турок. Его сын, красавец Алексей Розум, был певчим в придворной церкви, когда будущая императрица Елизавета увидела его. Тотчас влюбилась (у дочери великого Петра, рожденной от простой кухарки, была кровь матери – и страстная тяга к лицам весьма незнатным; ее первым любовником стал простой поручик).
Как положено было тогда (традицию продолжит великая Екатерина), статс-фрейлина Елизаветы должна была испытать красавца певчего. Розум не посрамил казачество. Двенадцать часов статс-фрейлина не появлялась во дворце, после чего спала целые сутки.
Елизавета получила самые похвальные аттестации певчего, и Розума привезли во дворец.
Став императрицей, Елизавета добыла вчерашнему казаку титул графа Священной Римской империи… Теперь вчерашний певчий именовался графом Алексеем Разумовским. К титулу относился с юмором и много над собой подтрунивал. Двор дал ему другой титул – его звали «ночной император».
Трезвый Алексей был добродушен и скромен… Но пьяным граф Римской империи становился буен, беспощадно лупил вельмож. И супруги сиятельных придворных заказывали молебны в церкви (когда мужья ехали на попойку с хлебосольным графом), чтобы те вернулись без разбитых физиономий. Доставалось и Императрице. Пьяный Разумовский колотил «свое сокровище». Протрезвев, ползал на коленях перед закрытой спальней. Впрочем, долго обходиться без услуг «ночного императора» Императрица не могла…
Елизавета была богомольна. Не выдержав постоянных укоров своего духовника, решила тайно сочетаться браком с Алексеем Разумовским…
Венчались они ночью в церкви в его имении Перово под Москвой. О венчании была составлена бумага за подписью митрополита.
В придворные интриги и государственные дела тайный муж по-прежнему не лез, о своем уме был мнения невысокого, единственной книгой, которую всегда читал, была Библия… Вместо интриг занимался семьей. Выписал из деревни мать и брата Кирилла…
Кирилл пас коров, когда за ним приехали, чтобы везти в Петербург.
Увидев посланных, Кирилл от страха влез на дерево – думал, хотят забрать в солдаты. В пятнадцать лет он был все еще неграмотен… Но, привезенный в столицу, показал отменные способности в учении. Посланный в Германию, уже вскоре блестяще окончил Геттингенский университет, после чего бывший пастух возглавил Академию наук. Впоследствии Екатерина сделала его последним гетманом Украины…
Его сын Алексей стал министром при Александре Первом. Он был женат на самой богатой невесте России, но с ней не жил. Жил с любовницей и родил от неё… десятерых детей!
Все они получили фамилию Перовские – от названия того самого имения, где тайно венчалась с их дядей императрица Елизавета. Всем им дали дворянство, и некоторые сделали поистине блестящую карьеру…
В мое время один из них был министром внутренних дел, другой – влиятельнейшим генералом, третий – воспитателем наследника престола. Вот они и помогли отцу Софьи стать губернатором Петербурга.
Но после покушения на Александра Второго, повторюсь, его отправили в отставку. И жить им, в отличие от остальных Перовских, стало трудно. Денег не хватало. Уверен, что именно тогда, когда маленькую Сонечку возили во дворцы их сиятельных родственников, в небывало гордой девочке и появились злость и ненависть.
Через несколько дней я встретил в поле двух юных красавиц. В длинных платьях с кринолинами и воланами, в огромных соломенных шляпах, они чинно вышагивали по полю с полевыми цветами в руках. Между ними в холщинковой рубашке и шароварах резвился, подпрыгивал этакий подросток – она.
Я снял шляпу, представился и, поклонившись, поблагодарил ее за избавление от бешеного пса.
– Каков церемонный поклон! Отличное воспитание прошлого века, – сказала Сонечка насмешливо. И обратилась ко мне грубовато, по фамилии: – Это я вас должна благодарить, Вол-кий, – (опустила «князь»). – Я все искала случая проверить свою непреклонность. Мне было так волнующе глядеть в глаза вашего безумного пса… И восхитительное чувство, когда он начал от меня пятиться… Ах какое сумасшедшее чувство!
Малышка глядела насмешливо, спутницы скучно молчали. И в глазах у них не было того пылкого интереса местных барышень, к которому, каюсь, я успел привыкнуть. Но мне хотелось продолжить разговор.
– Какие красивые цветы, – тупо сказал я.
– А это мы для вас собираем, у вас, говорят, тьма поклонниц… Да я ведь вас не представила подругам… Это князь, наш местный Дон Жуан. А это мои подруги – курсистки…
Я думал: ей лет четырнадцать… А ей было шестнадцать! И она учились на модных тогда вечерних женских курсах. Курсы эти проходили по вечерам в помещении мужской гимназии у Аларчина моста. Преподавали там по программе мужской гимназии знаменитые в Петербурге профессора.
Через пару дней, рано утром войдя в кабинет, я увидел на своем столе письмо…
«Я вернулся в Россию. Жду вас, дорогой воспитанник, послезавтра в 3 пополудни. Захватите деньги, и побольше, они нам позарез нужны».
Подписи не было. Вместо подписи – «адрес в Петербурге, куда надлежало прийти».
Проклятие!..
Я позвал Васильича – спросить, кто доставил письмо. Допросили слуг, но никто не мог ответить. Впрочем, раскрытое окно кабинета указывало путь, по которому оно пришло. Откуда он узнал, где я?!
Вспомнил: «Не пытайтесь скрыться. Вы теперь с нами до конца!»
Я был в бешенстве. Мы же договорились. Я выполнил все! Негодяй… Я решил не пойти!
Но… пошел! Даже на расстоянии я чувствовал его волю.
Квартира была в том петербургском дворе-колодце, который так хорошо описывал мой дальний родственник. Сверху в колодец глядело бледненькое, голубенькое, вечно выцветшее петербургское небо. Находилась квартира на последнем этаже, под крышей. По нищей крутой лестнице я поднялся.
