Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон (книги онлайн полные TXT) 📗
Он приблизился. Она была так молода и беззащитна. Он не сомневался в своей любви. Она положила руки ему на плечи, отчасти для того, чтобы удержать его на расстоянии, и, как могла, сопротивлялась его объятиям, но в самом этом сопротивлении сквозила любовь.
— Не волнуйся, любимая, прошу тебя. Тебе нечего бояться. Ведь мы любим друг друга, правда? Это единственное, что имеет значение. Нельзя всю жизнь прожить несчастной и одинокой. Какой смысл бороться с собой?
Он продолжал говорить, а она вслушивалась — не в слова, а в интонацию. На нее нахлынула теплая волна и смыла остатки сопротивления. Корделия стояла на краю пропасти, не чувствуя времени, и наконец настал момент, когда вся прошедшая жизнь перестала существовать, и она позволила себе сойти с ума и ринуться в бездну.
Глава XVI
Брук был в приподнятом настроении. Он получил письмо из Атенеума, с приглашением в следующем месяце выступить у них с чтением своих стихов. Он годами мечтал о подобной чести, и она свалилась на него как раз вовремя: когда его самоуважение достигло низшей точки.
К тому же Брук неплохо себя чувствовал, что случалось крайне редко. Забыв печали, он с воодушевлением беседовал с женой и даже не огорчился из-за того, что она в его отсутствие трижды побывала в красильне. Будь Корделия в настроении, она оценила бы это по достоинству, поняла бы, что он жил с постоянным ощущением своей неполноценности и только во имя самозащиты сопротивлялся переменам.
Они обсудили предстоящий летний отдых.
Наконец Брук что-то заметил и встревожился.
— Что с тобой, дорогая? Только не говори, что ты неважно себя чувствуешь.
— Я прекрасно себя чувствую, — ответила она. — Просто сегодня очень душно.
— Ты по мне скучала?
— Конечно.
— Тебя кто-нибудь навещал?
Она поведала ему о гостях в пятницу.
— В пятницу? — удивился Брук. — Ты имеешь в виду — вчера?
— О… Неужели это было только вчера? А мне показалось — сто лет назад.
— Все-таки что-то случилось, — настаивал он. — Отец?..
— Нет-нет. Никто и ничего, я же сказала. Просто на меня давит зной. Пойду прилягу.
— Как хочешь, родная.
Прилечь — но не спать. Разве пятница была вчера? Нет, это было давным-давно — в какой-то другой жизни. За несколько часов можно прожить целую жизнь. Вначале, при первых поползновениях Брука доказать ей свою любовь, Корделия почувствовала дурноту, гнев, унижение и дикий страх перед неизбежным разоблачением. Он не мог выбрать худшего момента — когда еще были свежи воспоминания о прошлой ночи. Корделия принимала ласки мужа с таким же отвращением, как если бы знала, что в гардеробной прячется мистер Фергюсон.
Брук больше не донимал ее расспросами, но время от времени бросал в ее сторону удивленный взгляд. Как большинство болезненных людей, он был вечно погружен в собственные ощущения, однако его нельзя было обвинить в нечуткости; он угадал перемену в отношении Корделии, хотя и был далек от понимания истинной причины.
Корделия давно не видела Стивена. Она не покидала Гроув-Холла, даже написала матери, что помогает мистеру Фергюсону и поэтому не сможет какое-то время бывать у них — примерно с месяц. Потом она нажала на Брука, и он в конце концов согласился уехать, так что оставшуюся часть июля они провели в Саутпорте. Корделия прилагала бешеные усилия, чтобы воскресить в своем сердце любовь к мужу, но эти попытки были обречены на неудачу, потому что нельзя воскресить то, чего никогда не существовало в природе. Даже если она вдруг разлюбит Стивена, это ничего не изменит.
Брук совсем потерялся в догадках, пытаясь объяснить кое-какие признаки, которые ей не удалось скрыть. Его собственная страсть к Корделии, разбуженная этой неожиданной переменой, обрела второе дыхание. В результате они стали добрее и терпимее друг к другу.
Она не знала, что предпринимает Стивен для того, чтобы увидеться с ней, знала лишь, что он потерпел поражение.
На самом деле таких попыток было одна или две, да и те предприняты без особого рвения. Почти все то время, что супруги отдыхали в Саутпорте, Стивен провел в Лондоне.
Однажды в конце июля, вечерней порой, он шел по фешенебельной улице в районе Мейда-Вейл. Дойдя до небольшого коттеджа, он остановился и постучал. Дверь открыла горничная. Он осведомился, дома ли миссис Кроссли. Девушка получила это место совсем недавно, и ему пришлось назвать свое имя. После продолжительного ожидания она провела его в белую гостиную. Там никого не оказалось, однако на столе лежало явно только что оставленное рукоделие.
Стивен огляделся, выглянул в окно и понаблюдал за наемным экипажем, в который как раз садился пассажир. Потом взял книгу и прочел название.
Вошла молодая женщина.
— Как ты, дорогая? — спросил он. — Не знала, что я в Лондоне? Вот, решил устроить тебе сюрприз. Ты прекрасно выглядишь.
Это была женщина лет двадцати пяти, со стройной, соблазнительной фигурой. При виде Стивена в ее красивых черных глазах вспыхнули огоньки, но что-то в интонации его голоса заставило их погаснуть.
— Вот уж точно сюрприз, — произнесла она. — Хочешь чаю?
— Я уже пил, но — спасибо, не откажусь.
Они немного поболтали о том, о сем, пока горничная накрывала на стол. Стивен был разговорчивее, нежели обычно, а она, напротив, больше слушала. Понемногу его непринужденное оживление помогло ей оттаять.
— Как тебе нравится в Манчестере?
— Превосходно. Я уже освоился.
— Охотно верю. Иногда я представляю себе этот город — унылые, грязные улицы, дым из фабричных труб, булыжные мостовые… Похоже?
— Нет. Впрочем, да. Все дело в обществе. Там довольно интересный народ. Ко мне хорошо относятся. "Варьете" процветает.
— Когда ты возвращаешься?
— Завтра или в среду.
— Это что, дружеский визит?
Стивен смутился.
— Что же еще?
— Разве я не имею права знать?
Он встал с чашкой в руке и, помешивая чай, отошел к окну.
— Я был уверен, что тебе все равно.
Она передернула плечами.
— Сама не знаю, — но он почуял фальшь, и от этого его миссия показалась еще труднее.
— Просто ты ко мне привыкла. Вот и все.
— Больше тебе ничего не приходит в голову?
— Нет. Послушай… нам было хорошо вместе — пару лет. Очень хорошо. А потом… что-то случилось. Поэтому мы поступили так, как представлялось единственно правильным.
Взгляд молодой женщины жег ему спину.
— Конечно. Единственно правильным. Ты хотел мне что-то сказать?
— Мы разошлись. Наш брак провалился. Но, слава Богу, мы не питаем горьких чувств друг к другу. Все к лучшему.
К лучшему!.. Женщина продолжала хранить молчание. В окно, противно жужжа, билась муха.
— Но так не может длиться вечно, — гнул свою линию Стивен. — Быть одновременно свободным и связанным по рукам и по ногам, точно стреноженная лошадь… Неужели тебе никогда не хотелось стать по-настоящему свободной? Закрыть эту главу? Мы могли бы по-прежнему оставаться друзьями, даже большими, чем сейчас. Должно быть, тебе самой надоело…
— Должна ли я понимать это так, что тебе надоело? — осведомилась она.
— В последнее время я много думал…
Женщина добавила в свою чашку молока, но не стала пить.
— Стивен, кто она?
Он обернулся. Их взгляды встретились. В его глазах отразилось крайнее замешательство.
— Ты ее не знаешь.
— Кто-то, с кем ты познакомился в Манчестере?
— Да.
— Почему ты считаешь, что это надолго?
— Я чувствую.
— Разве ты не чувствовал то же самое, когда женился на мне?
— Я был слишком молод. Мне очень жаль, Вирджиния.
— Мне тоже очень жаль.
— В любом случае, лучше довести дело до конца. Покончить с тем двусмысленным положением, в котором мы оказались.
— Она обо мне знает?
— Нет еще.
— Думаешь, она решится выйти замуж за разведенного?
— Да.
— Это несмываемое пятно — и на твоей репутации, и на моей. "Ах, она разведена!" — и все отворачиваются. Никому нет дела до того, кто прав, а кто виноват.
