Только будь со мной! - Петерсон Элис (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗

– Например?

Эдвард подлил вина в мой бокал. Я поняла, что уже не смогу сесть за руль и мне придется вызывать такси, но мы с Эдвардом ни словом об этом не обмолвились.

– Носятся на большой скорости, разбиваются на мотоциклах, угоняют машины. Многие страдают от посттравматического стресса. Некоторые становятся жестокими и агрессивными. Я же не хотел причинять боль никому, кроме себя, – тихо произнес он, проведя рукой по волосам. – Я шел по улице и все время ждал нападения. Любой резкий шум или грохот приводил меня в ужас. Маме приходилось будить меня очень осторожно, потому что при малейшем толчке я впадал в панику. Мне казалось, что я больше нигде и никогда не смогу чувствовать себя в безопасности. Я думал, что никогда не вернусь к самостоятельной жизни. В одном госпитале со мной были парни, которые лишились обеих ног, поэтому я говорил себе, что мне повезло, что я легко отделался. «Повезло» – не самое уместное слово в такой ситуации, но ты меня поняла.

Я, в свою очередь, рассказала ему, как Джорджина всего через несколько дней после аварии сказала, что мне «повезло», потому что у меня травма нижних позвонков.

– Сейчас я понимаю, что она имела в виду, но тогда эти слова казались мне безумными. А кому пришла идея завести собаку?

– Маме. Как это ни смешно, я никогда не испытывал особо теплых чувств к животным. В детстве меня покусала противная такса по кличке Спайк.

Эдвард поинтересовался, как я узнала о программе «Друг человека», и я поведала ему о пятничных поездках с мамой.

– С этим нам не повезло, – сказал он, указывая на инвалидное кресло. – Но мы счастливчики, потому что нас поддерживают родные. А ведь среди наших ребят много сирот и детей из неблагополучных семей. Армия – все, что у них есть, а потом из-за взрыва самодельной бомбы они и это теряют. И дома их никто не ждет. Им некому помочь.

– А что случилось с тобой… там? – спросила я.

И он рассказал мне, что ехал на КМУВ – комплект для монтажа и установки вооружения, который, по сути, представляет собой остов «Лендровера» с орудием тяжелого калибра на крыше и автоматом для человека, сидящего на пассажирском сиденье.

– Мы часто выезжали на них на линии столкновений с талибами. Это хорошая огневая поддержка для пехоты. Наша машина подорвалась на мине.

– Что было потом? Ты потерял сознание?

Он кивнул.

– Я почти ничего не помню. Ногу мне ампутировали в Кэмп Бастионе [23], потом отправили домой. Единственное, что я помню, это то, как очнулся в госпитале, не понимая, где я и что происходит. Это было ужасно.

– Когда я училась в колледже, я даже не думала о войне, – с сожалением произнесла я. – И о таких храбрых парнях, как ты.

– Мы не храбрецы, Кас. Мы просто делали свою работу.

После ужина Эдвард провел меня по своей квартире.

– Смотреть особо не на что, – сказал он. Свою спальню он показал мне в последнюю очередь.

– Вот и моя комната, – пояснил Эдвард.

Тикет и Тинкербелл всюду следовали за нами по пятам, и Эдвард приказал им сесть недалеко от входа в комнату. Передо мной стояла двуспальная кровать, а у окна был рабочий стол с компьютером, книгами и документами.

– А за что эти награды? – спросила я, указывая на миниатюрные медали на маленьком деревянном столике. Эдвард пояснил, что в 2002 году он служил в Южном Арме в Ирландии, а в 2003 году – в Ираке. Я взглянула на фотографии в рамках, на одной из которых была запечатлена женщина, чей снимок я видела в портмоне Эдварда.

– Кто это? – поинтересовалась я, заранее зная ответ.

– Амелия.

– Она очень красивая.

Эдвард промолчал.

– Вы общаетесь?

– Нет. Она ушла от меня год назад, – признался Эдвард с дрожью в голосе.

– А долго вы были вместе?

– Четыре года. – Он наклонился, чтобы погладить Тинкербелл. – Она нашла кого-то другого. Вся ирония заключается в том, что она прошла со мной через самый тяжелый период. Во время реабилитации она всегда находилась рядом, но потом… Наверное, она ушла, когда решила, что я больше в ней не нуждаюсь, но я-то ее любил. Я не думал, что… – Эдвард умолк. – Как бы то ни было, я теперь больше о ней не думаю.

– Понятно, – сказала я, не поверив ни единому его слову. Я бы ни за что в жизни не поставила в рамку фотографию Шона. – Ты скучаешь по ней?

– Нет. Кас, не хочешь присесть на…

– Подожди, – перебила его я, взяв в руки первую попавшуюся фотографию. Почему-то я хотела оттянуть то, что могло сегодня случиться. Эдвард был красив и привлекателен. У нас было много общего, и мне нравилось находиться с ним рядом. Но что-то меня останавливало.

– Где на этом снимке ты? – Я рассматривала фотографию, на которой в несколько рядов стояли молодые парни в зеленых беретах.

– Вот, – указал Эдвард. – А рядом со мной Дэн. Мы вместе проходили тренировочный курс в Лимпстоуне. Нам тогда и девятнадцати не было.

– А это что такое? – Я прикоснулась к нарисованной от руки карте.

– Провинция Гильменд в Афганистане. – На карте были написаны пожелания от его друзей. Эдвард взял в руки фотографию, на которой он был вместе с Дэном. Двое молодых людей с большим будущим.

– Вы общаетесь? – спросила я. Повисла болезненная пауза, и я все поняла.

– О, Эдвард, прости. Мне очень жаль.

– Он был мне как брат, – печально произнес Эдвард. – Мы всегда думали, что вечно будем большими и сильными и будем скакать по горам до самой пенсии. – Он отвернулся. – Давай не будем об этом. Может быть, переместимся на… – Жестом он указал на кровать.

– Да, – согласилась я, хотя мое сердце бешено колотилось в груди.

– Ай! – вскрикнул Эдвард, когда я случайно переехала его здоровую ногу.

– Ох, извини! – пробормотала я. – Черт, тебе больно?

Это был глупый вопрос.

– Немного, – соврал он, все еще морщась от боли.

– Давай я взгляну на твою ногу.

– Не надо, я в порядке. Правда, – отмахнулся Эдвард.

Он засмеялся, и его смех оказался заразителен. Я смеялась от облегчения, глядя, как Эдвард улегся на кровать. Затем я сама переместилась с кресла на матрас. Тинкербелл сложила передние лапы с другой стороны кровати.

– Кажется, у меня есть соперница, – пошутила я.

Эдвард приказал Тикету и Тинкербелл лечь на коврик под окном. Когда он повернулся ко мне, я отвела взгляд.

– Как твоя нога?

– Жить буду.

– О боже, прости, – произнесла я, заметив, что нервно смеюсь и не могу остановиться. – Я знаю, что это совсем не смешно.

– Вообще-то немного смешно. – Он хитро улыбнулся.

Последовала долгая пауза. Затем Эдвард приподнял мое лицо и поцеловал меня в губы, запуская руку под мою блузку. От неожиданности я резко отпрянула.

– Эдвард, я не знаю…

– Что такое?

– Ты мне очень-очень нравишься…

– Чувствую, сейчас ты скажешь «но».

Я кивнула.

– Извини. – Пауза. – Я, наверное, пойду.

– Не уходи.

– Но…

– Кас, останься.

Взглянув на него, посмотрев в его грустные глаза, я поняла, как много он потерял: любимую работу, лучшего друга. Я подозревала, что он все еще любил Амелию. Я видела в нем молодого парня, который мечтал стать военным. Я видела сына, который вернулся домой с войны и которым мог бы гордиться его отец. Человека, который в миллион раз отважнее меня. Я придвинулась к Эдварду и заметила, что в его глазах блестят слезы.

– Извини, – произнес Эдвард. – Какой я тупица. Обычно я так себя не веду. Просто, когда я с тобой, я могу говорить обо всем на свете и…

– Т-сс, тихо-тихо.

Я погладила его по щеке, стараясь смягчить неловкость.

– Мне ее не хватает, – наконец признался он.

– Я знаю. Мы с Шоном были неразлучны, а потом он просто ушел. Это как потерять ногу или руку, – сказала я, прежде чем осознала, что выбрала не самый удачный оборот речи. Но, к счастью, Эдвард не обиделся.

– Знаешь, почти все наши парни, которые приходили в себя в госпитале, первым делом проверяли, на месте ли их хозяйство.