Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Романюк Сергей Константинович (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
В Воспитательном доме зародилось одно из крупнейших учебных заведений — Высшее техническое училище, выросшее из ремесленной школы, в которой питомцев должны были «обучать разным ремеслам и наукам с целью сделать их полезными членами общества».
После советского переворота здание Воспитательного дома передали отделу охраны материнства и младенчества, а в конце 1920-х гг. назвали Дворцом труда и отдали профсоюзным организациям — центральному и 42 отраслевым советам, а вместе с ними и бесчисленному множеству редакций: тут были и «Пролетарий связи», и «В помощь санитарке», и «Лесной рабочий», и «Бумажник и печатник», и еще много других. Ильф и Петров живо описали обстановку «Дворца» в романе «Двенадцать стульев». Они хорошо знали его — ведь они работали в редакции газеты, находившейся здесь: «По этажам и коридорам топали ноги секретарш, машинисток, управделов, экспедиторов с нагрузкой, репортеров, курьерш и поэтов. Весь служебный люд неторопливо принимался вершить обычные и нужные дела, за исключением поэтов, которые разносили стихи по редакциям ведомственных журналов. Среди них двигался Никифор Ляпис, молодой человек с бараньей прической и неустрашимым взглядом… он был своим человеком и знал кратчайшие пути к оазисам, где брызжут светлые ключи гонорара под широколиственной сенью ведомственных журналов». Авторы рассказывали о похождениях халтурщика-поэта, пытавшегося пристроить поэму о трудовых подвигах Гаврилы на разных поприщах, — они пародировали многочисленные стихи «на случай», написанные Маяковским.
Перед войной все здание, согласно постановлению Совета народных комиссаров от 19 марта 1938 г., передали артиллерийской академии, переведенной из Ленинграда, и для нее по проекту архитектора И. И. Ловейко в 1938–1940 гг. пристроили правый «квадрат» для учебных помещений.
У академии славное прошлое: она была основана в 1820 г. и называлась Михайловской, в советское же время ее назвали именем Дзержинского, не имевшим никакого отношения к артиллерии, теперь же тут — Военная академия ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого.
Глава IX
У Чистого пруда
Между Мясницкой и Покровкой
До нас дошел первый документ, где встречается имя «Москва» — это летописное упоминание в записи от 1147 г.: «…и прислав Гюрги и рече: „приди ко мне брате, в Москов”. Святослав же еха к нему с детятем своим Олгом, в мале дружине, пойма с собою Володимира Святославича; Олег же еха наперед к Гюргеви, и да ему пардус. И приеха по нем отец его Святослав, и тако любезно целовастася, в день пяток, на Похвалу святей Богородици, и тако быша весели. На оутрии же день повеле Гюрги устроити обед силен, и створи честь великоу им, и да Святославу дары многи, с любовию, и сынови его Олгови и Володимеру Святославичю и муже Святославле учреди. И тако отпусти и». Произошло это 4 апреля (11 апреля по новому стилю) 1147 г.
В разгар феодальных распрей Юрий (Гюрги в летописях) Долгорукий пригласил своего союзника, князя Святослава Ольговича Черниговского, на свидание в Москву. Сначала в Москву прибыл сын Святослава Олег и подарил Юрию шкуру барса («пардуса»). В Москве они пировали («устроили обед силен») и обменялись подарками.
Итак, в 1147 г. летопись случайно упомянула Москву, где остановились двое князей с дружинами, но не осталось никаких указаний на то, как, когда и кем был основан этот город. Возникновение крупного города, оставившего свое имя в истории страны и мира, неизбежно обрастает легендами и преданиями, в особенности тогда, когда источников либо вообще нет, либо обидно мало, или они противоречат самим себе.
Так и Москва, о начале которой сложено немало рассказов, преданий и легенд, которые появились довольно поздно — в первой половине XVII в., когда москвитяне задумались о корнях своего государства и задались вопросом «и почему было Москве царством быть и кто то знал, что Москве государством слыти». Многие из которых рассказывают о совершенно невероятных событиях, как, например, предание о построении Москвы князем Олегом, основанное на сообщении летописи, что он вообще «нача грады ставити многие» и поэтому, мол, построил Москву, хотя и нет и не может быть вообще никаких сведений о том, что Олег был в этих дальних диких местах. К таким выдумкам можно отнести и рассказ о князе Даниле, который, взяв с собою «некоего греченина именем Василия млада и знающа зело и ведающа чему впредь быти», отправился в поездку по княжеству «и въехав с ним во остров темен и непроходим зело, в нем ж бе болото велико и топко, и посреде того болота и острова узре князь великий Данило Иванович зверя превелика и пречюдна троеглава и красна зело. И вопросиша Василия греченина, что есть видение се пречюднаго зверя. И сказа ему Василий греченин: „Великий княже, на сем месте созиждется град превелик и распространится царьствие треугольное, и в нем умножатся разных различных орд люди, то есть прообразуют зверя сего троеглавого”».
Наряду с этими и им подобными легендами есть и такие, которые могут быть связаны с реальными лицами. Так, например, поздний рассказ, упоминающий некоего Стефана Кучко. Князь Юрий Долгорукий, направляясь из Киева во Владимир, «прииде ва место, идеже ныне царьствующиий град Москва». Там стояли «обо полы Москви реки села красные, сими же селы владающу тогда Болярину, богату сущу, именем Кучку Стефану Иванову». Оказалось, что «Кучка возгордевься зело не почте Великого Князя подобающею честию, яко же довлеет великим княземь, но и поносив ему к тому жь. Князь же Великий Юрьи Владимирович, ве стерпя хулы его той, повелевает того Болярина ухватити и смерти предати. И сему тако бывши. Сыны же его видев млады сущи и лепы зело, имянем Петр и Аким, и дщерь едину такову же благообразну и лепо сущу, именем Улиту, отосла во Владимир, к сыну своему ко князю Андрею Юрьевичю».
О Кучке древние источники не сообщают нам ничего, но вот Кучковичи, его родственники, упоминаются в летописи во вполне достоверном рассказе об убийстве князя Андрея Боголюбского, сына Юрия Долгорукого, этими самыми Кучковичами.
У одного из многочисленных авторов, писавших об этих легендарных временах, А. П. Сумарокова в его «О перьвоначалии и созидании Москвы» есть даже прямое указание на то, что дом Кучки находился у Чистого пруда: «А жилище Кучково было у Чистого пруда». По преданию, тело убитого владельца сел по приказу князя и бросили в пруд, отчего якобы он стал называться Поганым. Но это легенда, а в действительности в Москве пруд назвали так потому, что около него селились иноземцы, которых правоверные москвичи называли «погаными», то есть язычниками. В Древнем Риме христиане, жившие в основном в городах, называли крестьян, веровавших в старых богов, paganus, то есть язычниками.
Еще в позапрошлом веке из-за незнания топографии старинной Москвы утвердилось мнение, что этот пруд находился на месте современного Чистого пруда и сначала назывался Поганым оттого, что в него спускались отбросы от мясных боен, находившихся у Мясницких ворот Белого города. Версия эта неосновательна хотя бы потому, что для мясников не было никакого смысла идти с отбросами километр до пруда и бросать их там. Они обходились с «отходами производства» значительно проще и гигиеничнее — закапывали их в землю. Вблизи Мясницких ворот при раскопках в Костянском переулке обнаружили большое количество костей животных (откуда и его название).
Но, как выяснилось после внимательного прочтения многих документов, Поганый пруд находился внутри стен Белого города и можно предположить, что он располагался там, где было много дворов иноземцев, между Мясницкой улицей и Покровкой — внутри квартала, ограниченного Архангельским, Потаповским и Сверчковым переулками.
А вот там, где была стена Белого города и где ныне проходит Чистопрудный бульвар, долгое время находились пруды, оставшиеся от крепостного рва. На планах середины XVIII в. показаны три пруда, один из них, ближе к Покровским воротам, большой, и два других, по направлению к Мясницким воротам, значительно меньше. Тогда существовал и проект устроить вдоль крепостной стены бульвар, где «по способности места надлежит быть трем прудам», длиной 60, 24 и 38 саженей, показанным на архивном чертеже. Возможно, что пруды перед стеной явились причиной наименования нынешнего пруда, устроенного на их месте только в начале XIX в., во множественном числе — Чистые пруды.
