Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству - Летт Кэти (лучшие книги TXT) 📗

— Глядите-ка, он вспомнил о морали! Как вовремя. Я поклялась быть с тобой, что бы ни случилось, в горе и в радости. А ты облапошил меня как последнюю дуру… И я собираюсь сделать то, что надо было сделать давным-давно. Я развожусь с тобой, Дэвид.

— Я не могу позволить себе развод. Собственно, как и скандал. Если ты со мной разведешься, я подам на опекунство. И тогда тебе не видать алиментов. Знаешь такое выражение: «ночевать под открытым небом»? Думаешь, такой образ жизни тебе пойдет?

Джаз грубо расхохоталась:

— Ты никогда не получишь опекунства. Думаешь, кто-то поверит, что ты хороший отец? Да ты даже не знаешь, что у тебя есть сын. Ты лишь смутно догадываешься, что в доме живет еще кто-то, чуть ниже ростом.

— Пусть так, но даже такой отец лучше, чем мать-шлюха.

— Это ты шлюха, Дэвид. Девчонка из «Кошек», голливудская бимбо, обозревательница «Ночных новостей», наша массажистка, твоя лаборантка…

— И ты готова это все доказать? В то время как у меня на тебя целое досье, на все твои постельные марафоны. Включая и твоего нынешнего рецидивиста. Он в чем специалист? В убийствах, не так ли? О, судья будет просто в восторге. — Стадз безжалостно ухмыльнулся. — Когда ты перестала доставать меня с сексом, я понял, что тебя обслуживают где-то еще, и устроил за тобой слежку. Чудные, кстати, снимки. Особенно те, на мобильнике у студента, который он, кажется, «потерял», не так ли? — те, где тебя нажаривают бутылкой из-под шампанского. Будет очень стыдно, когда это всплывет. То есть оно ведь даже не было марочным. Боже правый, я сомневаюсь, что оно вообще было французским, — ехидно подытожил он.

Джаз ошеломленно смотрела на мужа, не веря собственным ушам. Если б мои глаза были способны стрелять смертельными лучами, как у героев диснеевских мультяшек, я испепелила бы его тут же на месте.

— Помнишь, как в день нашей свадьбы ты сказал, что готов умереть за меня, Дэвид? Что ж, думаю, пришло время исполнить свое обещание!

И с диким воплем Джаз вцепилась в горло мужа. Прежде чем тому удалось отпихнуть ее от себя, она успела оставить на его груди две глубокие царапины.

— Тебе никогда не получить опекунства! — задыхалась Джаз. — Я убираю за вами обоими. Готовлю для вас обоих. Я сомневаюсь, что ты вообще знаешь, когда у Джоша день рождения! И с чего это ты решил, что я сама не пойду к газетчикам?

Стадз зло ухмыльнулся, вытирая кровь.

— Огласка, закрытые двери, сенсационные заголовки… Ты просто не сможешь так поступить с Джошем.

Стадз самодовольно смотрел на жену. Куда девался защитник сирых и убогих? Жалости и сострадания у доктора Стадлендза сейчас было не больше, чем у Дона Корлеоне.

— Джошу семнадцать лет, — напомнила Джаз. — Он вправе сам решать, с кем ему жить. И он захочет остаться со мной.

— Вряд ли, когда я расскажу ему, какая его мать потаскуха. А если он выберет тебя, мне придется доказывать свои слова в суде. Фото и все такое, — констатировал он с холодным безразличием.

У этого человека словно вырезали нерв сострадания.

Джаз отступила назад, к кухне. Я с ужасом наблюдала, как она хватает лежащий на столе хлебный нож и резко наносит удар. Но муж успевает перехватить ее кисть, жестко сдавливает, и нож со звоном падает на плитки пола, лишь слегка поцарапав ему предплечье.

— Ты хоть понимаешь, как легко я мог бы избавиться от тебя? Я же врач. И знаю, как отправить человека на тот свет, чтобы никто и никогда не догадался… Неплохая мысль, кстати. Надо будет повысить сумму твоей страховки.

Стадз расхохотался и не спеша направился по коридору. Я вынырнула из укрытия как раз в тот момент, когда Джаз снова схватила нож и бросилась за мужем. Ужас разрывал мой желудок, пока я хромала следом. Оглушительно хлопнула входная дверь. Несмотря на дикую боль в ноге, я заскакала следом за подругой на улицу. И увидела Джаз — она наносила удар за ударом, вонзая нож по самую рукоятку.

Покрышки Стадзова «ягуара» жалобно зашипели, а затем испустили предсмертный вздох. И только тогда Джаз без сил опустилась на землю, надрывно воя от злости и ненависти.

— Кто бы мог подумать, что я способна вести себя так? Кроткая, тихая мамочка из «среднего класса»? — всхлипывала она, уткнувшись в мое плечо.

Вот тогда-то я и поймала себя на том, что согласна с Джаз. Для Дэвида Стадлендза пришло время сдохнуть: медленной и мучительной смертью от множественных проникающих ран.

Глава 9

Когда с отчаявшимися женщинами творят поистине унизительные вещи

Две вещи в жизни неизбежны. Люди уходят в мир иной, и мужья бросают своих жен ради женщин помоложе.

Я не могла думать ни о чем другом, пока засовывала в микроволновку нечто почти съедобное для детей, приправляя все это виной, оттого что бросаю их в очередной раз; разыскивала няню, готовую на подкуп в любое время (вот было бы здорово, если бы супермаркеты держали полки с консервированными нянями — просто открыть и разогреть); вылавливала Ханну на благотворительном балу и убеждала, что ситуация достаточно критическая, чтобы пожертвовать светским мероприятием. Уже в машине, по дороге к дому Джаз, я поведала Ханне о том, что Стадз давно играет краплеными кредитками. В Хэмпстед-Хайтс мы прибыли с тяжелым сердцем.

Когда боевая кавалерия в составе двух единиц женского пола застучала каблуками на крыльце, дверь распахнулась, и перед нами предстала Джаз: в фартуке, волосы собраны узлом на макушке, руки по локоть в муке, широченная улыбка, несмотря на припухшие от слез веки, — и со шприцем.

— Джаз, что это у тебя в шприце? — притворно-ласково спросила Ханна, с беспокойством вглядываясь в дикие глаза подруги.

— О, кое-что очень опасное для жизни. — С презрительной беспечностью Джаз размахивала иглой во все стороны. — Мой муж угрожал мне убийством. Кэсси свидетель. «Выживают быстрейшие». Вот мой новый девиз. Я собираюсь убить Доброго Доктора раньше, чем он прикончит меня. Вызвав сердечный приступ. Проще простого.

— Джаз, милая, дай-ка сюда шприц, будь умничкой, — принялась уговаривать я, точно маленького ребенка. — Ты ведь знаешь, Стадз пошутил.

Последовала короткая схватка за шприц. Тягучая капля желтой гадости шмякнулась о каменную ступеньку между нашими ногами.

— Лярд! Лярд! Лярд! Отныне я буду впрыскивать нутряное сало во все, чем питается этот мерзавец. И да здравствует сердечный приступ! Дэвид всегда обожал мою стряпню — думаю, поэтому он от меня и не уходит. Так что я готовлю ему ужин.

Я прошла за Джаз на кухню, где та сперва перезарядила, а затем всадила полный шприц нутряного сала в бледного бройлерного цыпленка, лежавшего на жаровне.

— Но ведь он не разморозился, — заметила я, соскабливая сосульки со сморщенной кожицы.

— О да. Вообще-то я его уже наполовину поджарила, а затем заморозила снова. И теперь опять жарю. Это мой новый рецепт, называется «цыпленок «Сальмонелла»».

— Но от сальмонеллы можно отравиться и умереть!

— Вот именно. Было бы завещание…

Потрясенная Ханна призвала Джаз к здравому смыслу:

— Джаз, ты же училась в монастыре! Что сказали бы монашки?

— Забавно, что ты вдруг об этом вспомнила. Я отказалась от религии в пятнадцать лет. Но сегодня, после того как Кэсси ушла, я вдруг поняла, что жизнь после смерти существует. Я имею в виду, после смерти мужа.

Джаз сновала туда-сюда, платье веером развевалось вокруг ее ног, — сущая Дорис Дэй [43] на грани безумия.

— Нам надо придумать объявление для наших будущих бойфрендов. «Заявки принимаются лишь от счастливых, душевных, ласковых, недоминирующих самцов. Мужчин, готовых стряпать, стирать, убирать за нас, пока мы работаем».

Лицо Ханны скривилось как от лимона.

— В жизни есть и другие вещи, кроме работы.

— И это говорит женщина, известная тем, что даже во сне вскрикивает: «Берите того, кто предложит самую высокую цену! И поднимите ее еще на десять процентов!»